Нина Степановна то и дело поглядывала в окошко своего деревенского дома: должны были приехать дети.
Дети — это сын Сергей со снохой и маленьким Антошкой, а ещё дочь Люба с мужем и двумя дочками погодками.
— Ну, наконец-то, — обрадовалась мать, выходя на крылечко, как только завидела две подьезжающие машины, — а то я уж волноваться начала…
— Все бы тебе волноваться. Лишь бы повод был, — пробурчал Сергей, обнимая мать.
— Да куда мы денемся? — подтвердила Люба, — к тебе попробуй не приедь, так всех на уши поставишь. Генерал наш в юбке.
— Так погода смотри какая стоит, самое время картошку сажать. Соседка Валя уже позавчера посадила, — оправдывалась мать.
— Ну и что? Успеем и мы. Вам бы хоть и в апреле посадить, и куда все торопитесь? — снова сказалСергей.
Компания посидела недолго за чаем, и все пошли на участок за огородом, где ещё вчера тракторист распахал поле в несколько соток для Степановны.
— Мама, кажется, мы ещё в том году договаривались, что поменьше сажать будем, — удивилась Люба, — а ты снова те же сотки распахать велела.
— И куда вам столько картошки? — вставила и своё слово сноха.
— Не мне, а нам! Разве мне столько одной съесть? — поправила сноху Нина Степановна, — все для вас, вот сами и сажайте, и окучивайте и копайте.
— Да и нам столько не надо, мама, — сказал сын, — мы в магазине купим, разве мы её столько едим?
— Лишнее на семена пойдёт, и продать можно зимой. Денежки всегда пригодятся, — доказывала мать свою правоту.
— Мы денежки своим способом зарабатываем, мама. Не продажей картошки… — пробовала объяснить матери свою точку зрения Люба.
Но Нина Степановна уже начинала сердиться:
— И что теперь? Не будем распаханное поле сажать? Вот каждый год вы начинаете один и тот же спор, а всё равно сажаем и урожай снимаем! Так не мотайте нервы, хватит уже.
Все стали сажать картошку, а дети бегали рядом по молодой травке и играли.
За день управились с посадкой. Баба Нина в каждую лунку бросала перегной, немного золы, скорлупы и апельсиновых сушёных корок, которые все сушили зимой.
— Корочки эти колорадского жука отгоняют. Так говорят, — рассказывала бабушка внучатам.
И все делали также, потому и не быстро шла работа, но Нина Степановна осталась довольна.
— Ну, вот. Теперь до окучивания. Если трава не вырастет большая. А то ещё придётся и прополоть.
После ужина дети с внуками уехали домой, а Нина Степановна зашла к соседке.
— Ну, вот и мы управились всем миром, — доложила она.
— Мучаешь ты своих детей, не жалеешь, — ответила Валя, — в прошлую осень как болела у тебя спина и руки? Забыла? Божилась, что завяжешь с этой картошкой. А нынче снова как в последний бой.
Баба Нина молчала. Валя была права. Но за зиму старушка отдохнула, и привычка взяла своё.
— Ну, не знаю… посмотрю уж в этот год как здоровье будет. И дети недовольны. Так и говорят, что не нужна им моя картошка. А я ведь не о себе пекусь, а и о них тоже…- с грустью ответила баба Нина.
— Да не о них ты больше переживаешь, Нина… а о прожитой жизни нашей, о полюшке нашем, которое кроме нас с тобой больше уже никому не нужно будет… — ответила серьёзно Валентина и села рядом за стол.
Они молчали. Колхозы и совхозы ушли в прошлое. Поля зарастали молодым лесом, а в деревнях, в основном, проживали дачники. И даже картошку и яйца они покупали в магазине.
— Знали бы мы тогда, что так все будет? Скажи мне кто об этом в те годы — не поверила бы… — печально отозвалась баба Нина.
— Что теперь об этом говорить, и прошлое вспоминать. Нелегко мы жили, а работали как лошади. Пусть хоть наши дети на моря в отпуска поездят. Мы с тобой моря не видели, так не значит, что и им нельзя нормально летом отдохнуть, -заключила Валя и проводила Нину Степановну до калитки.
Старушка выглядела уставшей.
На следующий день Валентина не увидела бабу Нину в огороде, и забеспокоилась.
Она поторопилась к ней и нашла её лежащей на кровати с перекошенным лицом и невнятно бормотавшей что-то.
Скорая увезла Нину Степановну в больницу, где её уже встречали дети.
Врачи установили неутешительный диагноз: инсульт. Началось лечение.
И Люба, и Сергей делали всё, чтобы мама поправилась, после курса лечения дочь взяла мать к себе в городскую квартиру и там выхаживала и следила за её состоянием.
— Ох, что же теперь будет? — плакала баба Нина, — неужели я стану для вас обузой?
— Не волнуйся раньше времени, у тебя ещё в лёгкой степени. Ты ходишь, говоришь и надо только руку разрабатывать и походку более уверенной сделать, — успокаивала маму Люба.
— Как там у меня дома-то? — то и дело спрашивала Нина Степановна, — поди весь огород зарос, все наши труды прахом…
— И о чем ты волнуешься? — поражалась Люба, — тебе сейчас о себе надо думать, ты бы могла и умереть. А ты про огород. Вот чудо так чудо!
Прошёл месяц. Дети везли мать домой, в деревню, после долгого отсутствия. Нина Степановна волновалась: как там всё, как дела?
На пороге её встретила соседка Валя.
— Принимай хозяйство. Всё в полном порядке, Ниночка! Как я рада, что ты жива и теперь здорова!
Баба Нина прошлась по дому. Все было чисто и хорошо, будто она и не уезжала. Даже суп свежий остывал на плите, и в холодильнике лежали свежие продукты.
Они всей компанией прошли в огород.
Нина Степановна ахала.
Грядки прополоты, теплица полита, а картофельное полюшко зеленело ровными пушистыми рядами.
— Батюшки, кто же так картошку — то в порядок привёл? Валюша, век тебя благодарить буду! — чуть не плакала баба Нина.
— Э, нет, моя дорогая, это вовсе не мои заслуги. Это дети твои… Золотые они у тебя, и любят нашу деревню, — тоже прослезилась Валентина.
Сергей и Люба обняли мать.
— Не болей больше, и береги себя. Ты нам ещё очень нужна, генерал в юбке…
Когда Люба ухаживала за мамой, в деревне с семьёй жил Сергей. Он с женой и смотрел за домом и огородом.
Это потом рассказала Валентина бабе Нине.
С тех пор дети не давали матери и близко подходить к картошке и грядам.
На следующий год они чуть уменьшили посадки с согласия матери и стали ездить к ней на каждые выходные поочерёдно.
И всем хватало и в деревне погостить, и в отпуске на море съездить.
А картошку они до сих пор сажают немного. Для радости мамы, ну и чтобы её любимое полюшко не совсем зарастало…
