Маргарита Петровна хотела уйти от мужа дважды, но каждый раз возвращалась. Ради сына.
Первый раз убежала к родителям, когда Виктор запил после рождения Сережки. Просто не смогла терпеть его пьяные выходки, однажды ночью вышла из дома с ребенком на руках. Муж догнал:
– Куда?!
– Прочь от тебя!
Мама, сельская учительница, не удивилась:
– Рита, ну а чего ты ожидала, выходя замуж за шофера? Такие вот у него праздники… других не будет.
Крыть было нечем. Глаза видели, что руки брали. Они познакомились, вы не поверите, в библиотеке. Маргарита там была на практике, а Витя зашел книгу поменять:
– Вам что-нибудь легкое? – спросила она, разглядывая его натруженные руки.
– Да мне бы про любовь, – усмехнулся он, глядя ей прямо в глаза.
Она протянула ему «Три товарища» Ремарка. Через три дня он вернулся:
– Не дочитал. Пойдем в кино?
Она согласилась.
Юность, гормоны, розовые очки… Девушка созрела. Кто через это не проходил? Но времена тогда были пуританские. Хочешь в койку – иди в загс.
Свадьба была скромной. А через месяц Виктор первый раз ее ударил – за то, что слишком долго болтала с соседом. Потом принес цветы, сказал:
– Ты же знаешь, я ревнивый.
– Это извинение? – спросила Рита.
– Предупреждение, – мрачно ответил он.
Она молча поставила цветы в воду. Разбитую губу скрывала пудрой. Простила.
А вот с младенцем из дому сбежала, не смогла терпеть. Муж пришел, в ногах валялся, обещал исправиться. Полгода уговаривал. Хватило его трезвости года на два. Не умел он стресс по-другому переживать.
После очередного пьяного скандала, когда Виктор разбил ее любимую вазу – спасибо, не об ее голову, Рита сидела на кухне и писала письмо сестре:
«Лена, сил больше нет, я ухожу» – вывела ровным почерком.
Потом заглянула в детскую. Сережа спал, прижимая к груди игрушечный грузовичок – подарок отца. Сына он любил, и это было взаимно.
Она разорвала письмо. Подумала: «Если уйду – Витя сопьется. А сын будет видеть, как отец превращается в грязь. Лучше пусть ненавидит меня, чем презирает его».
Муж словно почувствовал ее внутреннюю борьбу, стал реже прикладываться к бутылке. Родился второй сын. Какое-то время жили более-менее спокойно, запои случались не каждый год. Рита терпела, боролась, но однажды, после очередного загула, сказала Виктору прямо:
– Я не люблю тебя больше. И никогда не смогу.
– Ты что, с ума сошла?
– Нет. Но жить будем. Ради детей.
Каждый вечер она проверяла, спят ли сыновья, клала на тумбочку толстую книгу (на случай, если вдруг он полезет с кулаками – чтобы было чем прикрыться) и говорила себе мантру: «Еще один день. Если хоть капля добра в нем есть – она для них, не для меня».
Виктор не изменился в одночасье. Но годы шли, мальчишки подрастали. Муж бросил пить, затих, остепенился. Потом развалилась страна, пустые полки в магазинах. Они к тому времени в город перебрались, младший как раз в школу пошел.
Закрыли автоколонну. В расстроенных чувствах, Виктор принес бутылку, поставил на стол.
– Нет! – сказала Маргарита. – Или водка или дети, выбирай.
– Отстань!
– Нет. Не сейчас. Тебе нужна работа, – взяла бутылку и вылила в раковину.
Он замахнулся. Она не отпрянула:
– Бей. Но знай – после этого сыновья тебя больше не увидят.
Виктор опустил руку. Он уже хорошо знал характер своей Марго.
В 1995-м выделили участок земли. Денег не было, одолжили у родителей.
– Сами дом построим, – неожиданно сказал он.
Рита не верила, но каждые выходные ездила с ним на участок. Он месил бетон, она таскала кирпичи. Однажды упала, разбила колено в кровь. Виктор подбежал:
– Д@ура! Кто тебя просил?!
Но в голосе была тревога. Впервые за много лет.
Дом рос медленно. Когда поставили крышу, Витя купил шампанское. Выпили по бокалу, сидя на голых бревнах:
– Красиво будет, – сказал он.
– Да, – согласилась она. – Не верила, что это случится.
Даже когда он стал трезвым, любовь не вернулась.
– Мама, зачем ты с ним? – спросил как-то взрослый Сережа. – Вы ведь совсем разные люди.
– Потому что я дала слово – в болезни, и в здравии. И потому что… – она поправила его галстук, – …вам нужен был отец. Даже такой. Будут свои дети – поймешь.
Теперь им за семьдесят.
Глядя, как Виктор возится с внуками, Маргарита Петровна думает: «Если бы я ушла тогда, он бы умер. А они наши внуки никогда не родились бы. Значит, все правильно».
Они живут в доме, который построили сами. У каждого – своя комната, свои фильмы и телепередачи. Она слышит, как он включает любимый «Час суда». У нее же чаще всего работает канал «Культура». Новости смотрят вместе. Хоть тут оказались на одной стороне.
Дети звонят каждый день. Внуки смеются на фото в рамке. Недавно гостила пятилетняя Алинка, самая младшая внучка. Залезла на колени, спросила:
– Бабушка, а что такое любовь?
За окном слышно, как дед колет дрова – ровно, методично, как все, что он делает последние двадцать лет.
– Это когда… ты прощаешь человеку то, что другим никогда бы не простила.
– Как ты деду прощаешь?
Маргарита Петровна не ожидала такого вопроса. Глаза девочки – чистые, бездонные, как у Сережи в детстве.
– Я не прощала. Я просто… решала каждый день, что мне важнее.
– А что важнее?
За стеной скрипнула дверь – Виктор зашел в дом.
– Ты, – нашлась бабушка, сжимая маленькую ладошку. – Твой папа. Дядя Андрей. Этот дом. Даже дедовы судебные передачи…
Девочка рассмеялась:
– Значит, это и есть любовь?
– Нет, рыбка. Это называется долготерпение. А любовь… – она поцеловала внучку в макушку, – …она бывает разная. Но о той, настоящей, ты обязательно узнаешь.
В дверях появляется Виктор:
– Чайку, Марго? – спрашивает, как всегда, будто им не семьдесят, а все еще двадцать.
– Садись, сейчас налью, – отвечает она.
И вот это – не любовь. Но что-то крепче. Стоило оно того? Нет правильного ответа.
Хотя, может быть, вы его знаете?