Хирург, доктор Иван Сергеевич, стоял у операционного стола, готовясь к срочной операции. Пациентка, молодая женщина, была доставлена в больницу час назад после аварии. Она была без сознания, лицо покрыто синяками, а дыхание слабое, но стабильное. Медсёстры уже подготовили всё необходимое, и анестезиолог проверял оборудование. В операционной царила привычная напряжённая тишина.
Иван Сергеевич, опытный врач с двадцатилетним стажем, привык к виду крови и травм. Он надел перчатки, взял скальпель и склонился над пациенткой, чтобы оценить её состояние перед первым разрезом. Его взгляд скользнул по её лицу, и вдруг он замер. Глаза хирурга расширились, а рука с инструментом дрогнула. Он резко отпрянул от стола, чуть не уронив скальпель.
— Срочно вызывайте полицию! — выкрикнул он, повернувшись к медсестре. Его голос дрожал, что было совершенно нехарактерно для этого спокойного и хладнокровного врача.
— Иван Сергеевич, что случилось? — анестезиолог, доктор Лидия, посмотрела на него с тревогой. — Что-то не так?
— Это не авария, — пробормотал хирург, отступая ещё на шаг. — Это не просто авария… Её раны… Это не от удара. Это ножевые.
Медсёстры переглянулись, а Лидия быстро подошла к пациентке, чтобы осмотреть её. На шее и груди женщины, под слоем крови и синяков, действительно виднелись чёткие, почти хирургические разрезы, которые не могли быть результатом автомобильной аварии. Более того, на запястье пациентки Иван Сергеевич заметил тонкую татуировку — символ, который он видел раньше, много лет назад, в деле, связанном с местной преступной группировкой.
— Это не просто пациентка, — тихо сказал он, снимая перчатки. — Это может быть связано с тем делом… Вызывайте полицию, сейчас же.
Пока медсёстры звонили в полицию, Иван Сергеевич вспомнил тот случай. Десять лет назад он оперировал другого пациента, молодого парня, который оказался жертвой бандитских разборок. На его теле была такая же татуировка — знак принадлежности к одной из самых опасных группировок города. Тогда полиция предупреждала, что банда мстит всем, кто переходит им дорогу, и их методы всегда жестоки. Иван Сергеевич тогда спас парня, но тот исчез сразу после выписки, а дело осталось нераскрытым.
Через двадцать минут в больницу прибыли полицейские. Старший следователь, капитан Егоров, выслушал хирурга и осмотрел пациентку. Её состояние было критическим, и операцию всё же пришлось начать, но теперь под наблюдением полиции. Егоров подтвердил, что татуировка действительно связана с той же группировкой, которая недавно снова появилась в криминальных сводках.
— Доктор, вы уверены, что она жертва? — спросил Егоров, глядя на хирурга. — Может, она сама из их круга?
Иван Сергеевич покачал головой.
— Не знаю, капитан. Но эти раны… Кто-то хотел, чтобы она не выжила. И если это их работа, то они не остановятся.
Операция длилась три часа. Пациентка выжила, но оставалась в коме. Полиция установила круглосуточную охрану у её палаты, а Иван Сергеевич, вернувшись домой, не мог уснуть. Он знал, что эта история только начинается, и что-то подсказывало ему: банда уже знает, что их жертва жива. И они придут за ней. А может, и за ним.
Иван Сергеевич сидел в своей квартире, глядя в тёмное окно. Часы показывали полночь, но сон не шёл. В руках он держал стакан воды, который так и не отпил, — мысли кружились вокруг пациентки и того, что он увидел в операционной. Татуировка, ножевые раны, слишком знакомый символ… Всё это тянуло за собой воспоминания о прошлом, о том деле десятилетней давности, которое он пытался забыть. Тогда он чудом избежал неприятностей, но теперь, кажется, прошлое настигло его.
Звонок телефона разорвал тишину. Иван Сергеевич вздрогнул, едва не выронив стакан. Номер был незнакомым. Он колебался, но всё же ответил.
— Доктор Ковалёв? — голос на том конце был низким, с лёгкой хрипотцой, словно человек старался говорить тише. — Вы сегодня оперировали женщину. Ту, с татуировкой.
Иван Сергеевич почувствовал, как холод пробежал по спине. Он не называл никому своего имени за пределами больницы, а этот голос… он звучал слишком уверенно.
— Кто это? — спросил он, стараясь держать голос ровным.
— Неважно. Важно, чтобы вы поняли: она не должна очнуться. И если вы хотите, чтобы всё осталось как есть, не лезьте в это дело. Забудьте, что видели.
Связь оборвалась. Иван Сергеевич смотрел на экран телефона, где высвечивался номер с кодом, которого он не узнал. Сердце билось быстрее. Он тут же набрал капитана Егорова.
— Егоров, мне только что звонили, — сказал он, едва капитан ответил. — Угрожали. Знают про пациентку. Знают, что я её оперировал.
Егоров выслушал, не перебивая, а затем коротко бросил:
— Оставайтесь дома, доктор. Заприте дверь. Я пришлю к вам патруль. И не вздумайте играть в героя.
На следующее утро больница гудела, как улей. Полиция усилила охрану у палаты пациентки, а Иван Сергеевич, несмотря на бессонную ночь, вернулся на работу. Он не мог сидеть дома, зная, что его пациентка в опасности. В ординаторской он встретил Лидию, анестезиолога, которая выглядела не менее уставшей.
— Иван Сергеевич, вы в порядке? — спросила она, заметив его напряжённый взгляд. — Слышала, полиция всю ночь тут крутилась.
— Не совсем, Лида, — честно ответил он. — Это не просто авария. Эта женщина… она вляпалась в что-то серьёзное. И я, похоже, тоже.
Лидия нахмурилась, но не успела ничего сказать — в ординаторскую вошёл Егоров. Его лицо было мрачным, а под глазами залегли тёмные круги.
— Доктор, есть новости, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Мы идентифицировали вашу пациентку. Её зовут Анна Власова, 29 лет. Она не из бандитов, как я думал. Она журналистка. Работала над расследованием о той самой группировке, чей символ вы видели. Похоже, она докопалась до чего-то, что им не понравилось.
Иван Сергеевич нахмурился.
— И что теперь? Она в коме, а эти люди… они уже знают, что она жива.
Егоров кивнул.
— Мы нашли её квартиру. Там всё перевёрнуто, ноутбук исчез, но кое-что осталось. Флешка с зашифрованными файлами. Наши ребята пытаются её взломать. Если там то, о чём я думаю, это может быть ключ к тому, чтобы прижать этих ублюдков.
Внезапно в коридоре раздался шум — крики, топот ног. Иван Сергеевич и Егоров выбежали из ординаторской. В холле у входа в реанимацию двое охранников пытались удержать мужчину в чёрной куртке. Он вырывался, крича что-то про свою сестру. Один из полицейских уже надевал на него наручники.
— Это не просто посетитель, — пробормотал Егоров, глядя на сцену. — Это один из них. Я узнаю их повадки.
Иван Сергеевич почувствовал, как его снова охватывает тревога. Он посмотрел в сторону реанимационной палаты, где лежала Анна. Если группировка уже посылает людей в больницу, времени у них мало. Надо было действовать быстро, но как? Он был хирургом, а не детективом. Однако одно он знал точно: он не позволит этим людям добраться до Анны. Не снова.
