Анна вошла в квартиру, закрыла дверь и на секунду остановилась в прихожей. Вечер пах холодным воздухом, пылью с лестничной клетки и чем-то ещё… Едва уловимым, но знакомым. Беспорядком. Ожиданием, что кто-то решит за тебя.
Она сняла пальто, повесила сумку на крючок и прошла в кухню. На плите остывала сковорода с пережаренными кусочками картошки. Возле раковины высилась башня из грязных тарелок.
В гостиной, как и всегда, сидел Владимир. В растянутом свитере, в старых тренировочных штанах. Ноги вытянуты, пульт в руке. По телевизору гремел старый фильм – какой-то боевик, где всё взрывалось и никто никого не слышал.
– Вова.
Он не сразу обратил внимание, продолжая смотреть в экран.
– Вова, выключи телевизор.
Голос её звучал ровно, без эмоций.
– Что? – он повернул голову, щурясь. – Ты чего такая?
– Выключи телевизор, – повторила она.
Владимир вздохнул, потянулся к пульту и нажал кнопку. В комнате сразу стало тише. Теперь слышались только звуки улицы – чей-то приглушённый голос вдалеке, шум машин, капли дождя, стучащие по подоконнику.
Анна подошла к столу, оперлась на спинку стула.
– Я тебя не прокормлю.
Она сказала это просто. Без истерики, без надрыва. Будто проговорила очевидный факт.
Владимир усмехнулся.
– Ты опять заводишь старую песню?
– Нет, – она покачала головой. – Это не песня. Это всё.
Он смотрел на неё, не понимая.
– Что всё?
– Всё, Вова, – сказала Анна, стараясь не опускать глаз. – Я больше не буду тянуть тебя на себе.
Он откинулся на спинку дивана.
– Понятно… Опять это. Опять истерики.
Анна сжала пальцы на деревянной спинке стула.
– Не истерики. Разговор. Разговор, который надо было провести давно.
Владимир раздражённо провёл рукой по лицу.
– Господи, Ань… Ну и чего ты хочешь? Выставить меня на улицу?
Она не ответила сразу. Взяла короткую паузу.
– Да, – наконец сказала она.
Он даже моргнул, будто ослышался.
– Ты серьёзно?
– Да, Вова. Я больше не могу.
Он вздохнул, потер переносицу, потом поднял на неё глаза.
– Куда я пойду?
Анна смотрела на него и не узнавала. Где тот мужчина, который когда-то строил заводы, решал сложнейшие задачи, ездил по командировкам? Где тот, с кем они вместе планировали будущее?
Перед ней сидел уставший человек. Раздавленный.
Но ведь она тоже устала.
– Ты взрослый человек, – сказала она. – Разберёшься.
Она развернулась и пошла в спальню. Закрыла дверь.
А Владимир остался сидеть. Всё так же, как прежде. Только теперь что-то изменилось. И он это чувствовал.
Владимир сидел на диване, уставившись в тёмный экран телевизора. Он слышал, как за дверью спальни двигалась Анна – неторопливо, как будто тщательно подбирая движения. Он знал этот её тон – холодный, бескомпромиссный. Но не верил, что всё зашло так далеко.
Она всегда ворчала, жаловалась, грозилась, но потом успокаивалась. Вечером садилась рядом, приносила ужин, обсуждала какие-то рабочие дела, а он, лениво отвечая, переключался с одного телеканала на другой.
А сейчас…
Владимир поднялся, прошёл на кухню. Открыл холодильник – пустовато. Пара яиц, кусок сыра, банка консервированной фасоли. В морозилке лежал пакет с замороженной курицей.
Он привык, что дома всегда есть еда. Раньше это казалось естественным – пришёл, открыл холодильник, взял, что хочется. Кто-то же об этом заботился. Теперь этот кто-то перестал заботиться.
Владимир провёл ладонью по щетинистому подбородку, вздохнул и закрыл холодильник.
Он постучал в дверь спальни.
– Ань…
Ответа не было.
– Ну ты серьёзно? – Он попытался усмехнуться, но получилось натянуто.
Дверь оставалась закрытой.
Он постучал снова, чуть громче.
– Давай нормально поговорим.
– Мы уже поговорили.
Анна открыла дверь и посмотрела на него.
Он знал её взгляд. Этот – нет.
– Ань, ну не сходи с ума…
– Я не схожу с ума, Вова. Я просто больше не хочу жить так.
Она стояла перед ним спокойная, прямая. Ни злости, ни жалости – ничего, что можно было бы использовать в свою пользу.
– И что теперь? Куда мне идти?
– Это твоя проблема.
Он поморщился, будто она ударила его.
– Ты серьёзно? После двадцати лет брака?
– Да, – спокойно ответила она. – Серьёзно.
Она развернулась и снова ушла в спальню, оставив его одного.
Следующие дни прошли в напряжённой тишине.
Анна не говорила с ним, не спрашивала, не напоминала – просто жила, будто его не существовало.
Она приходила с работы, готовила только для себя. Убирала только свои вещи. Больше не спрашивала, заплатил ли он за интернет, не оставляла деньги на продукты.
Владимир пытался делать вид, что всё как раньше, но квартира будто изменилась. Она стала холоднее, пустее. Или это он сам стал таким?
Через неделю он понял, что ей не надоест. Что она не передумает.
А потом случилось то, чего он совсем не ожидал.
Владимир вернулся домой поздно – провёл вечер у приятеля, жаловался, пил пиво. Друзья слушали его, кивали, говорили: «Ну, бабы такие, не понимают».
Когда он дошёл до двери квартиры и сунул ключ в замочную скважину, ключ не повернулся.
Он попробовал снова.
Тот же результат.
Он постучал. Сначала тихо, потом громче.
– Анна! Открывай!
Секунды тянулись медленно.
Потом раздались шаги.
Дверь приоткрылась – но не до конца, а ровно настолько, чтобы он увидел её лицо.
– Ты поменяла замки?
– Да.
Он смотрел на неё, не веря.
– Ты… Ты с ума сошла?!
– Нет, Вова, – спокойно ответила она. – Это ты думал, что я не решусь.
Она закрыла дверь перед его носом.
Владимир застыл, не в силах осознать происходящее.
А потом сел на лестничную клетку и тяжело выдохнул.
Теперь всё было по-настоящему. Теперь пути назад не было.
Владимир сидел на холодной лестничной клетке, уставившись в дверь.
Она действительно закрыла его с другой стороны.
Поменяла замки.
Выставила.
Он провёл ладонями по лицу, пытаясь собраться с мыслями. В голове гудело – то ли от злости, то ли от усталости, то ли от пива, которое он выпил у приятеля.
Этого не могло быть.
Анна всегда говорила, что устала. Что так больше нельзя. Что он должен что-то делать.
Но одно дело – говорить. И совсем другое – вот так, взять и выкинуть его из жизни, как ненужную вещь.
На лестничной клетке было холодно. Воздух пах старой краской, мокрой тряпкой и чем-то ещё – неприятным.
Владимир провёл языком по пересохшим губам.
Куда теперь?
Постоял немного. Попробовал ещё раз постучать.
Тишина.
Анна больше не собиралась с ним разговаривать.
Он спустился вниз, вышел во двор. Ночной город жил своей жизнью – машины проносились по дороге, в окнах соседних домов горел свет, кто-то смеялся, кто-то ругался.
Он пошарил в карманах, нашёл телефон. Открыть список контактов. Кому позвонить?
Друзьям?
Он уже был у приятеля сегодня. Да и сколько можно крутиться по чужим диванам?
Ирине?
Мысль об этом кольнула неприятно. Дочь и так смотрела на него с упрёком – молча, но он чувствовал.
Идти к ней – значит признать поражение.
Он усмехнулся и убрал телефон обратно в карман.
Чёрт.
В итоге он пошёл к Сашке – старому знакомому, который всегда держал дверь открытой для всех «временно бездомных».
Сашка жил один в однушке, которая больше напоминала склад всякого барахла.
– О, Володя! – он встретил его с пивом в руке. – Ты чего в такой час?
– Да так… С Анной поссорился.
– Ааа, ну заходи, заходи.
Владимир вошёл. Посмотрел на диван, заваленный одеждой и коробками, и понял, что жить тут даже временно – так себе перспектива.
Но выбирать не приходилось.
Сашка налил ему пива, дал сигарету.
– Чё, совсем выгнала?
– Похоже на то.
– Да брось, баба она у тебя строгая, но остывает быстро. Посидишь пару дней, потом сама позовёт.
Владимир кивнул, но внутри что-то дрожало – нехорошее предчувствие.
Он знал Анну.
И на этот раз всё было по-другому.
Прошло три дня.
Анна не звонила. Не писала.
Он сам пару раз попытался – просто проверить, вдруг одумается.
Но она не отвечала.
А потом он попытался открыть свой банковский счёт – и обнаружил, что доступа к деньгам, которые они держали вместе, у него больше нет.
Он выругался и сунул телефон обратно в карман.
Ну и что теперь?
Ирина позвонила ему сама.
– Пап, что случилось?
Голос у неё был спокойный, но холодный.
Он почувствовал себя ребёнком, которого отчитывают за двойку.
– Ничего, – ответил он. – Разбираюсь.
– Ты же понимаешь, что мама не шутит?
Он закрыл глаза.
– Понимаю.
Ирина помолчала.
– Может, это и к лучшему, пап.
Он сжал зубы.
– Ну спасибо тебе, дочь.
– Я серьёзно. Тебе пора что-то менять.
– И что ты предлагаешь?
– Начни с работы.
Он хотел разозлиться, но злость не приходила.
Потому что она была права.
Потому что он знал это сам.
И потому что дальше сидеть у Сашки, пить пиво и ждать, что всё наладится само собой, было уже невозможно.
Он должен был что-то делать.
Владимир сидел на лавочке во дворе, разглядывая людей, спешащих по своим делам. Молодая женщина в деловом костюме вышла из подъезда, сжимая в руке телефон и дорожную кружку с кофе. Пожилой мужчина выгуливал лохматого пса, зябко кутаясь в старую куртку. Кто-то нес тяжёлые пакеты, кто-то торопился к метро.
Все они куда-то шли, знали, чем займутся завтра, имели цель.
А он?
Он промотал ленту в телефоне – ничего интересного. Пустые новости, чужие фотографии, рекламные объявления. Всё раздражало.
«Начни с работы», – сказала Ирина.
Владимир вздохнул. Чёрт, с чего начинать, если он уже пять лет толком ничего не делал?
Вечером он снова пошёл к Сашке. Там, как обычно, пахло несвежим табаком, и телевизор фоново бубнил какие-то новости.
– Слушай, – Владимир сел на стул, потер виски, – может, у тебя есть какие-нибудь знакомые, работа там… что угодно?
Сашка удивлённо приподнял бровь.
– Это ты-то работу ищешь?
– Да, – раздражённо ответил он. – Надо.
Сашка задумался, постучал пальцами по столу.
– Ну, есть одно местечко. Охранником.
Владимир скривился.
– Охранником?
– А что, ты думал, тебя сразу главным инженером возьмут? – фыркнул Сашка. – Ты хоть с чего-то начни.
Он посмотрел на него, как на человека, который слишком долго жил в иллюзиях.
Владимир сглотнул.
– Куда идти?
Через неделю он уже стоял у входа в торговый центр в тёмно-синей форме, чувствуя себя так, будто его жизнь рухнула окончательно.
Смены длинные, платят мало, но хоть что-то.
Он ненавидел каждую минуту.
Но не уходил.
Анна не звонила.
Ирина пару раз спрашивала, как он, но разговоры выходили короткими и отстранёнными.
Прошла неделя, потом ещё одна.
Владимир постепенно привыкал к новой реальности. Он вставал рано, шёл на смену, пил дешёвый кофе из автомата, слушал, как мимо проходят сотни людей.
Однажды, возвращаясь домой поздно вечером, он поймал себя на мысли, что давно не думал о том, как ему тяжело.
Не потому что стало легче.
А потому что он просто начал жить дальше.
Прошло полгода.
Владимир изменился.
Он уже не жил у Сашки – снял небольшую комнату. Зарплата оставляла желать лучшего, но он постепенно привыкал к самостоятельности.
Как-то вечером, выйдя из магазина, он замер перед знакомым домом.
Анна.
Почему-то захотелось её увидеть.
Он не был уверен, правильно ли это, но ноги сами привели его к двери.
Поднялся по лестнице, постучал.
Анна открыла не сразу.
Когда он увидел её, у него внутри что-то сжалось.
Она выглядела… иначе.
Легче.
На ней было светлое платье, волосы убраны, в глазах не было усталости.
– Привет, – неловко сказал он.
Она внимательно посмотрела на него.
– Привет.
Пауза затянулась.
– Как ты? – спросил он.
– Хорошо.
Он кивнул.
– Может… выпьем чаю?
Анна задумалась.
Она не знала, хочет ли впустить его обратно в свою жизнь.
– Заходи, – наконец сказала она.
Владимир вошёл.
Они сели за стол.
Анна налила чай.
За окном шумел вечерний город, всё было спокойно.
Он понимал: они больше не те, кем были раньше.
Но что-то в этом было даже… правильно.
– Спасибо, – тихо сказал он.
Анна улыбнулась.
Она ничего не ответила.
Но он знал – она услышала.
