«Ты сама себе создаешь проблемы, — Марина пожала плечами, — Маш, ну вспомни, как мы с тобой учились. С тобой хоть раз родители сидели? И со мной нет. Сами всегда уроки делали. Мать, максимум, дневник раз в неделю проверяла и подписывала.»
«Только ты забываешь, что мы с тобой уроки на продленке делали,» — не соглашалась с подругой Маша. Она поставила на столик чашку кофе, приготовившись к долгому спору. Уже не первый раз они не могли прийти к общему мнению: Маша считала, что нужно помогать ребенку с уроками, а Марина была категорически против этого.
«Делали на продленке, — кивнула Марина, — и что? Делали-то сами!» — «То есть, ты у меня матешу никогда не списывала? И к Нине Петровне не подходила, когда непонятно было?» — «Не путай теплое с мягким, — чуть смутилась Марина, но отступать не собиралась, — Мы сейчас обсуждаем именно роль родителей, а не то, как именно ребенок домашку делает! Какая разница — ну списала я у тебя — и что? По итогу-то уроки сделаны! Без мамы или бабушки!..» — Маша махнула рукой и предложила заказать еще по одному десерту. Все равно подружку не переубедишь.
И это было правдой. Марина была на сто процентов убеждена в своей правоте. Она очень гордилась тем, что все десять лет в школе уроки она делала сама, никто из родителей с ней не «сидел». Нет, они не работали сутками, не добывали уголь в забое, не стояли у станка. Папа и мама трудились в конструкторском бюро, приходили домой всегда в одно и то же время, но у них даже мысли не возникало, что после ужина надо не телевизор смотреть или шуршать страницами «Роман-газеты», а делать с дочкой уроки. Это даже звучало дико.
Училась Марина неплохо — в ее аттестате была всего одна «тройка», по химии, и это не помешало ей поступить в историко-архивный институт и благополучно окончить его. Именно поэтому она следовала семейной традиции безоговорочно, объяснив дочке Соне, что учеба — это только ее зона ответственности.
И дочка тоже все поняла правильно. Сейчас она училась в шестом классе, и никаких проблем с учебой не возникало: «тройка» по математике, все остальные предметы — «четыре» или «пять».
Однако споры с подругой Машей у Марины регулярно возникали из-за младшего сына, Глеба, который в этом году перешел во второй класс и был одноклассником сына Маши, Вани. И Машу, и Марину учительница их детей регулярно вызывала в школу и требовала, чтобы они постоянно контролировали выполнения домашних заданий у детей. Она показывала тетрадки, контрольные и самостоятельные работы, которые, конечно, оставляли желать лучшего.
Маша расстраивалась, чуть не плакала, и обещала приложить все усилия к исправлению успеваемости. А Марина спорила, доказывая, что за свои домашние задания должен отвечать только сам ребенок. Родители здесь ни при чем. Форму купили? Тетрадки-ручки есть? Рабочие тетради закуплены? Обеды ребенку оплачены? Одежда-обувь по сезону? Без сменки ребенок не ходит? Может, этого все-таки для школы достаточно? Может, школа как-то сама ребенку объяснит, что у родителей и своих дел полно, без контроля домашних заданий?
Она приводила в пример себя, свое поколение, свою старшую дочь, а учительница только вздыхала и в сотый раз повторяла одно и то же: «Вы поймите, все дети разные. Во-первых, чаще всего, девочкам легче дается учеба, чем мальчикам. Они созревают раньше. А мальчикам самодисциплины не хватает. Да и вообще. Даже два брата могут отличаться очень сильно. Один ответственный, а другой — раздолбай. Он не плохой, он хороший. Он умный. Но ему пока нужен контроль. Это свойство его психики. Ему требуется ваша помощь.»
«Школьная программа должна быть составлена так, чтобы здоровый ребенок справлялся с ней самостоятельно, — Марина скрестила руки на груди, демонстрируя свое несогласие, — Незрелый — ничего, дозреет. Он для того в школу и ходит, чтобы учиться. Не сделал уроки? Ставьте двойку. Пусть двойка, зато своя. Честная. А не мамина. Мне его оценки не интересны. Мне важно, чтобы он научился нести ответственность. Поэтому никаких «сидений» не будет!»
«Да я не прошу сидеть! — не сдавалась учительница, — Тем более, делать за него! Нет времени — не проверяйте вы эти примеры! Я сама проверю. Просто посмотрите, все ли сделано. Задано три номера, значит, должно быть три номера, а не два и не один.» — «Я все сказала, — Марина поднялась, — Уроки должен делать ребенок, а не мама. Всего хорошего!»
От своей позиции Марина не отступила ни на шаг. Глеб просил помочь разобраться с задачами, просил сделать с ним презентацию по окружайке, тыкал в учебник, где было написано «с помощью родителей», но мама была непреклонна. Спрашивай учителя, друзей, ищи информацию в интернете — САМ. Потому что учишься ТЫ, а не мама. Не можешь сделать поделку? Тренируйся. Мама свое уже отучилась и имеет право после работы отдохнуть. И вообще — бери пример с сестры.
Учительница еще несколько раз писала, звонила, присылала фотографии тетрадок, но потом, поняв, что все бесполезно, отстала. Марина торжествовала и посмеивалась над подругой. Потому что Маша своего Ваню тащила чуть ли не за уши, иногда засиживаясь с ним за уроками до десяти вечера. Муж Маши тоже был недоволен ситуацией, не понимая, почему она тратит столько времени на всякую ерунду. «Ты мужика растишь или кого? Не нужна ему твоя помощь! Это училка просто на тебя свою работу перекладывает, а ты и рада стараться! Лучше бы ужин приготовила! Второй раз за неделю пельмени да сосиски едим!»
«Кто тебе виноват? — смеялась Марина, когда Маша в очередной раз пожаловалась ей, как устала. — Сама. Сама приучила Ваньку. Он у тебя безответственный и несамостоятельный» — «Ну почему же? — возмутилась Маша, — Ванька сам на свое каратэ ходит, даже напоминать не надо. Сам кимоно свое стирает. В комнате у него всегда порядок. Сам на гитаре научился играть…» — «А уроки с мамкой делает! Я же говорю — только развлечения на уме.» — «Но твой Глеб, кроме школы вообще никуда не ходит, — не удержалась от шпильки Маша, — ничем не увлекается.» — «Зато много гуляет с друзьями! У ребенка должно быть время на прогулки, а не только на зубрежку!»
Вообще-то, школьные успехи сына Марину не радовали. Двоек он хватал прилично, иногда учителя буквально «натягивали» ему четвертную оценку до «трояка». «Как же так? — удивлялась она. — Он же сам делает все уроки, и быстро. Значит, соображает хорошо…» — «Ой, мам! — хмыкала Соня, — ты такая наивная! Да он все домашки с ГДЗ сдувает!» — «Откуда?» — «Готовое домашнее задание! — закатывала глаза дочка, поражаясь маминой отсталости, — Ты как будто в тундре живешь, таких элементарных вещей не знаешь! Что-то с ГДЗ сдует, что-то — у одноклассников, а сам вообще «не алё». Вот и пишет все контрольные на двойки.» — «Ну, с другой стороны, он же нашел выход, — пожимала плечами Марина, — Выкрутился. Ладно, пусть двойка, зато своя. Честная.»
«Кем ты хочешь стать? — спросила Марина Глеба, когда он перешел в девятый класс и нужно было думать, какие экзамены сдавать. — «Врачом,» — не задумываясь, ответил он. — «Но… У тебя же и по химии, и по биологии тройка еле-еле…» — «Ну и что? Ты же сама говорила, что оценки ничего не значат! Тем более, к экзаменам будут готовить. Я подготовлюсь. Вообще проблем не вижу!»
К сожалению, то, что проблем не видел Глеб, вовсе не означало, что их не было. Марину вызвали в школу и попросили не выбирать ни химию, ни биологию в качестве экзамена. «Не потянет, — вздыхала классная, — знания нулевые. И еще я бы очень посоветовала уже сейчас озаботиться поиском колледжа.» — «Какой колледж? — возмутилась Марина, — Глеб идет в десятый класс.» — «Глеба не возьмут в десятый класс. Там средний балл аттестата должен быть сильно выше четверки. Но никак не три с небольшим, как у вас.» — «Не морочьте мне голову! Вы обязаны его принять! По месту прописки!..»
Подготовку к экзаменам Марина тоже не контролировала. Зачем? Это зона ответственности сына. Он сказал, что сам разберется, значит, пусть разбирается сам. А школа не допустит, чтобы он не сдал экзамены — сейчас рейтинг важнее всего. Аттестат получит в любом случае. Она ошиблась.
Глеб не сдал ни обязательную математику, ни химию, которую все-таки выбрал — все три попытки оказались провальными. Ему пришлось остаться на второй год. После повторного прохождения программы девятого класса, он кое-как, где-то списав, где-то угадав, экзамены сдал — правда, на сдачу химии он больше не решился, выбрав географию. Но в десятый класс его действительно не взяли. Сказали, что с таким средним баллом аттестата даже претендовать на это смешно.
«Безобразие!» — возмутилась Марина. Однако, делать было нечего, и она предложила Глебу пойти в медицинский колледж. К ее огромному удивлению, и здесь тоже смотрели на средний балл аттестата. И он должен был быть не ниже четырех и шести десятых на бюджет и трех целых восьми десятых — на платное отделение. И такая картина была не только в медицинском колледже. Везде.
С горем пополам Марина пристроила Глеба в колледж на специальность «строительство и эксплуатация дорог» — там проходной балл начинался от трех. На платное отделение, конечно. Зато цена была более-менее приемлемой. Глеб был расстроен, ему не нравилось, учиться он не хотел и говорил, что «эту шарагу» он скоро бросит.
«Ну и кто тебе злой Буратино? — пожимала плечами Маша, когда подруги снова встретились в кафе. Только теперь жаловалась Марина, — Да, Ваньку я почти девять лет тянула. Только последний год он как-то сам начал учиться. Зато аттестат у него получился хороший, он поступил в колледж на бюджет, на ай-ти, учится хорошо, получает стипендию, а с этого года, со второго курса, уже и подрабатывать начал.»
Марина вздохнула и ничего не ответила.
