– Как ты мог так поступить? – Валентина резко захлопнула папку с документами. Глаза сверкали так, будто могли прожечь дыру в столе. – После всего, что я для него сделала, он оставляет половину этого дома… этому мальчишке?
Михаил не сдержался и откинулся на спинку стула. Ему уже начинала надоедать эта истерика, но он старался держать себя в руках.
– А почему нет? Я же его сын. Или вы забыли об этом?
– Сын? Ты его видел, может, раз пять за всю свою жизнь! Я… я была рядом, я ухаживала за ним, я оплачивала его лечение, в конце концов! А ты, мальчишка, теперь хочешь заявить, что имеешь на это право?
– Хватит! – Михаил резко встал, не выдержав. – Вы думаете, мне легко сюда приехать? Слушать ваши обвинения? Я просто хочу понять, почему он решил так поступить. И если вы не готовы объяснить нормально…
– Объяснить? – Валентина прижала руки к груди, словно защищаясь. – Тут нечего объяснять. Ты просто хочешь урвать кусок! Да мне плевать, что там в завещании. Этот дом – моя жизнь!
– Ваша жизнь? А я, выходит, не часть семьи? – голос Михаила задрожал. Он отступил к двери, словно борясь с желанием просто уйти. – Хорошо, тётя Валя, давайте честно. Я не собираюсь ничего отбирать. Но и вы не будете меня вышвыривать, словно я никто!
Валентина осела на стул, сжавшись. Она молчала, но глаза её блестели от слёз. Михаил замер в дверном проёме, ожидая ответа, но его не последовало.
– Ладно, – произнёс он с горечью. – Я останусь здесь на пару дней. Если захотите поговорить – зовите. Но я не дам вам так просто отмахнуться.
Его шаги прозвучали гулко в коридоре, а дверь в сад хлопнула с такой силой, что дрогнули стёкла.
—-
Валентина сидела у окна с чашкой, в который, как она заметила, добавила слишком много кофе. Горечь, которую она чувствовала, была явно не из-за напитка. Дом, ставший для неё крепостью, теперь напоминал поле боя.
– Он понятия не имеет, что я пережила, – прошептала она, глядя на старые яблони в саду. Воспоминания потянули за собой цепочку образов: младший брат, смеющийся у того самого окна, его тихие шаги ночью, когда ему становилось хуже. Как она уговаривала его жить дальше, когда сама жизнь рушилась.
Голос Михаила за окном заставил её вздрогнуть. Он разговаривал с кем-то по телефону.
– Да, я понимаю… Но это завещание! – Михаил говорил громко, взволнованно. – Я не могу просто уехать. Этот дом – единственное, что он мне оставил… Конечно, я попробую договориться, но она будто не слышит меня.
Валентина сжала губы. «Попробую договориться? Ему этого мало, он ещё и играет роль жертвы!» Она вышла в сад.
– Кому ты жалуешься на меня? – Валентина громко шагнула ближе. Михаил обернулся, прижимая телефон к плечу.
– Это личный разговор, – холодно ответил он, выключая телефон.
– Личный? Ты хочешь, чтобы я отдала тебе половину дома. Что ещё может быть личного?
– Знаете что, тётя Валя, – Михаил повысил голос, – давайте начистоту. Если вы рассчитываете, что я уйду с пустыми руками, то зря. Папа хотел, чтобы у меня была возможность начать новую жизнь. И вы не имеете права отбирать ее у меня.
– Возможность? – Валентина засмеялась, но в этом смехе не было радости. – Ты хочешь назвать это возможностью? Ты считаешь, что я просто так сдамся? Слушай сюда, мальчик, я боролась за этот дом, когда ты даже не знал, как сюда дойти. Я знаю, что ты из себя представляешь. Ты хочешь деньги. Продашь свою часть, правда? И даже не вспомнишь, как называется эта улица!
Михаил молчал, но его лицо пылало от обиды. Валентина подошла ближе.
– А если я предложу тебе деньги? Небольшую сумму, но честную. Ты возьмёшь и уедешь?
– Деньги? Вы считаете, что это всё, что для меня важно? – Михаил усмехнулся. – А ведь я думал, мы могли хотя бы поговорить. Теперь я понимаю, что ошибался.
– Это ты ошибся, думая, что тебе здесь рады! – Валентина развернулась и поспешила обратно в дом, оставив Михаила стоять в саду.
«Разговаривать с ним – как о стену биться», подумала она, задыхаясь от гнева. «Но я не позволю ему разрушить всё, что строили еще мои родители!»
—-
Михаил стоял у окна, глядя на сад. Он выглядел усталым. Валентина сидела на кухне.
– Вы понимаете, я не хотел бы доводить дело до суда, но выбора у меня нет.
– Суда? – Валентина подняла голову. – Ты угрожаешь мне судом, Михаил? Да я этого дома больше тебя видела, больше о нём заботилась!
– Я не угрожаю. – Я просто говорю, что у меня тоже есть права.
– Права? Какие у тебя права? Ты был всего лишь ребёнком, которого он едва воспитывал. И ты думаешь, что это оправдывает всё? Думаешь, что ты можешь прийти сюда и диктовать свои условия?
– Я знаю, что он хотел. Он хотел, чтобы у меня был шанс. И вы не можете отрицать это, иначе он бы не включил меня в завещание.
Валентина вскочила. Её руки дрожали, голос звучал сорвано:
– Шанс? А как насчёт всех тех лет, что я потратила, ухаживая за ним? Что ты знаешь о шансах, когда даже не звонил ему месяцами?
Михаил шагнул к ней, пытаясь держать себя в руках.
– Я не мог… – его голос дрогнул. – Но это не значит, что я его не любил.
Валентина захохотала – резко, натянуто, словно от безысходности.
– Любил? Если бы любил, ты бы был рядом. А теперь ты просто хочешь урвать свою часть. И всё.
Михаил отвернулся, не находя слов. Его плечи опустились.
– Хорошо. Я понял. Вы думаете, что я корыстный. Пусть так. Но я не отступлю. Если вы не готовы говорить, будем решать это через суд.
– Суд! – Валентина резко развернулась к нему, глаза налились слезами, но голос звучал твёрдо. – Ты даже не понимаешь, что это значит. Суд уничтожит нашу семью окончательно.
– А разве она ещё существует? – Михаил взглянул на неё холодно. – Вы сами разрушили её, когда начали называть меня чужаком.
На следующий день Валентина вызвала адвоката. Тот привёз документы, которые подробно объясняли, какие шансы есть у каждой стороны.
– Ваш племянник действительно имеет права, – начал он, осторожно глядя на неё. – Но если вы хотите договориться, лучше сделать это до суда.
Валентина слушала его. Её мысли снова возвращались к тому дню, когда брат попросил её быть сильной.
– Я не могу продать этот дом . Это моя жизнь.
– Но и он не сдастся, – спокойно ответил адвокат. – Подумайте, готовы ли вы к борьбе?
Она кивнула, даже не глядя на него.
«Если я сдамся, я предам всё, что мы с братом создавали,» – подумала она.
—-
Судебный зал был почти пуст. Валентина сидела в первом ряду.
– Уважаемые стороны, – начал судья.– Рассмотрев предоставленные документы, я хотел бы услышать аргументы каждой из сторон.
Валентина резко подняла голову. Её адвокат, пожилой мужчина с тихим голосом, начал говорить:
– Ваша честь, моя клиентка провела последние годы жизни, заботясь о своём брате, который, собственно, и владел половиной дома. Она оплачивала его лечение, поддерживала дом в надлежащем состоянии. Этот дом для неё – не просто имущество, это её родительский дом, её жизнь.
Михаил вскинул взгляд на Валентину. На миг ему показалось, что её взгляд дрогнул, но тут же вновь стал холодным.
– Это правда? – он не выдержал и прервал адвоката. Судья постучал молоточком, но Михаил уже продолжал: – Вы считаете, что я здесь для того, чтобы отнять у вас дом? Вы не понимаете, что это последнее, что связывает меня с отцом!
Валентина ответила ему хриплым голосом:
– А ты не понимаешь, что для меня это не просто дом. Это место, где я жила с ним, где я видела последние дни своих родителей, где я была рядом, когда он уходил. А ты где был?
Судья поднял руку, призывая к порядку.
– Прошу вас, сохраняйте спокойствие. Сейчас слово у стороны истца.
Михаил глубоко вдохнул и кивнул своему адвокату. Тот начал говорить чётким, уверенным голосом:
– Ваша честь, мой клиент – единственный сын покойного владельца половины дома. Завещание ясно указывает, что он имеет право на свою долю. Мы понимаем эмоции другой стороны, но здесь речь идёт о законных правах моего клиента.
Михаил вдруг прервал адвоката, подняв руку.
– Подождите, – его голос звучал мягко, но уверенно. – Можно мне самому?
Судья, слегка удивившись, кивнул. Михаил вышел вперёд и повернулся к Валентине.
– Тётя Валя, я не хочу этого конфликта. Правда. Но я не могу просто уйти. Отец хотел, чтобы я начал новую жизнь. Я понимаю, что ты пережила многое. Но, может, мы найдём какой-то компромисс?
Валентина молчала, её лицо оставалось непроницаемым. Наконец, она сказала:
– Компромисс? Ты думаешь, что можно просто поделить всё пополам и дальше жить спокойно?
Михаил покачал головой.
– Нет. Я думаю, что мы могли бы оставить этот конфликт позади. Я предлагаю оставить дом вам, если вы выплатите мне часть его стоимости. Я не хочу разрушать вашу жизнь. Но и жить здесь я не собираюсь.
Зал замер. Судья посмотрел на Валентину.
– Госпожа Бородина, вы готовы принять такое предложение?
Валентина взглянула на Михаила. Её лицо смягчилось, но она всё ещё боролась с эмоциями.
– И сколько ты хочешь? – её голос был тихим, но резким.
Михаил назвал сумму. Она была меньше, чем рыночная стоимость половины дома, но достаточно, чтобы дать ему старт. Валентина задумалась. Её адвокат наклонился к ней, что-то шепча, но она уже знала ответ.
– Хорошо, – сказала она наконец. – Я согласна.
Судья объявил перерыв для внесения поправок в соглашение.
Вечером Михаил уехал ему предстояло начать все с ноля.
Валентина осталась одна, впервые за долгое время почувствовала тишину. Документы о выплате Михаилу всё ещё лежали в папке на кухонном столе – как напоминание о поражении, которое она не могла принять.
—
Прошло несколько месяцев. Михаил использовал свою долю денег, чтобы арендовать небольшую студию. Он погрузился в работу, рисуя пейзажи и портреты, которые удивительно точно передавали не только внешность, но и внутреннее состояние. Все картины каким-то образом возвращали его к дому – к тем мгновениям, которые, как он думал, давно потеряны.
Валентина поначалу чувствовала удовлетворение от того, что дом остался за ней. Она говорила себе, что защитила то, что считала своим. Но по вечерам, оставаясь одна, её всё чаще охватывало странное чувство пустоты. Она стала замечать, что в доме стало тише, чем обычно. Казалось, даже стены скучали.
Однажды она решилась отправить сообщение: «Миша, я повесила в комнате брата твой рисунок сада. Теперь он как будто снова живой. Спасибо». Она не знала, ответит ли он, но почувствовала, что должна была это сделать.
Читая его Михаил улыбнулся впервые за долгое время. Неожиданное тепло прокралось в его мысли. Он сел за стол и набросал ответ: «Тётя Валя, спасибо, что написали. Где вы его нашли? Я рад, что рисунок вам понравилась. Надеюсь, однажды мы сможем поговорить. Просто поговорить, без споров и претензий».
Весной Валентина, выйдя на крыльцо, услышала, как что-то заскрипело за забором. Михаил стоял с садовыми ножницами в руках и неловко улыбался.
– Я подумал… Я мог бы помочь подрезать деревья, – сказал он.
– Сад совсем запущен, – ответила Валентина, но её голос дрогнул.
– Да. Но ещё можно всё исправить.
Они долго молчали, но затем Валентина слегка кивнула. Михаил зашёл в сад и принялся за работу. Она смотрела на него из окна и чувствовала, как впервые за долгое время внутри её крепости становилось чуть теплее.
