Илья стоит в дверях кухни, перегородив проход. Глаза прищурены, голос звенит от злости.
Володя снимает капюшон, встряхивает мокрые волосы. На губах — кривая, почти виноватая улыбка.
— Мама, — просто говорит он.
Илья скрипит зубами.
— Мама? Ты 15 лет о ней не вспоминал!
Володя вздыхает, убирает руки в карманы.
— Это неправда.
— Ах, неправда?! — Илья делает шаг вперед, нависает над братом. — А где ты был, когда отец болел? Где ты был, когда я один тянул всё на себе?!
— Я не…
— Не надо, — перебивает он, отмахиваясь. — Я и так знаю, зачем ты здесь.
Володя молчит.
— Квартира, да? Пришел за своей долей?
— Нет.
— Ну конечно, — Илья хмыкает, качает головой. — Думаешь, я идиот? Отец умер — ты тут как тут.
Мама выходит из комнаты.
— Хватит! — голос слабый, но в нем есть сила.
Они замолкают.
— Он мой сын, — говорит она устало, смотрит на Илью. — И твой брат.
— Брат? — усмехается Илья. — Это не брат, это…
— Достаточно!
Илья сжимает кулаки. Разворачивается и уходит на балкон, хлопнув дверью.
Володя стоит посреди кухни.
— Ты должен его понять, — говорит мама.
— А он меня понимает?
— Он… — она вздыхает. — Он все эти годы был здесь. Заботился обо мне. Отец… он был непростым человеком, но он любил вас обоих.
Володя хмурится.
— Только теперь мне об этом говорят.
Мама не отвечает.
Володя садится за стол. Смотрит на старый чайник, облупившуюся плитку, знакомую до боли кухню.
15 лет. А кажется, что всего одна ночь.
На кухне тишина. Только стрелки часов на стене тихонько щелкают, напоминая, сколько времени прошло впустую.
Володя сидит за столом, медленно водит пальцем по выцветшей скатерти. Мама наливает чай, движения у нее медленные, усталые.
— Он не простит мне этого, да? — спрашивает Володя, даже не глядя на нее.
— Он хороший человек, просто… — она вздыхает, садится напротив. — Просто устал.
Володя горько усмехается.
— Я тоже устал, мам.
Она внимательно смотрит на него, будто впервые видит по-настоящему. Лицо осунулось, глаза с потемневшими кругами.
— Ты плохо выглядишь.
— Спасибо, — усмехается он. — Давно не слышал комплиментов.
Она качает головой.
— Я серьезно. Как ты жил все эти годы?
Он откидывается на спинку стула, скрещивает руки.
— По-разному. Иногда хорошо, иногда… не очень.
Мама сжимает ладони в замок, будто боится услышать правду.
— Когда отец умер, я думала, ты приедешь сразу, — говорит она тихо.
Володя опускает взгляд.
— Думал, что меня тут не ждут.
Она морщится.
— Ты правда так думаешь?
Он смотрит на нее, чуть прищурившись.
— А что мне было думать? Я уехал, отец меня вычеркнул, а Илья…
— Илья остался.
— Да, — Володя кивает, криво улыбаясь. — Илья остался. Вот только знаешь, что самое забавное? Я уехал не потому, что мне было плевать. А потому, что остаться было невозможно.
Мама не отвечает.
За окном воет ветер, хлопает ставнями.
Дверь балкона скрипит, выходит Илья. Стоит в дверях, руки в карманах, смотрит на брата.
— Ты все еще тут?
— Видимо, да.
Мама закрывает глаза.
— Господи, ну хватит вам…
— Хватит? — Илья смотрит на нее с вызовом. — Это он уехал, а теперь возвращается, как ни в чем не бывало.
— Я не говорил, что мне все равно, — спокойно отвечает Володя.
— Не говорил? — голос Ильи поднимается. — А, ну конечно, ты же просто взял и исчез! Я тут один с отцом разбирался, один мать вытаскивал, когда ей было плохо, один это чертово хозяйство тянул! А ты… ты даже не звонил!
Володя молчит.
— Ну скажи что-нибудь! — Илья делает шаг вперед.
— Ты прав.
Тишина.
Мама поднимает голову, удивленно смотрит на младшего сына.
— Что?
— Ты прав, — повторяет Володя. — Я уехал. Я вас бросил.
Илья моргает. Он ожидал чего угодно: оправданий, злости, обвинений. Но не этого.
— Но, — продолжает Володя, наклоняясь вперед, — ты даже не пытаешься понять, почему.
— А мне какая разница?! — Илья хлопает ладонью по столу. — Ты меня бросил!
— Да, — Володя кивает. — И знаешь, что самое смешное? Отец меня выгнал.
Мама закрывает рот рукой.
Илья напрягается.
— Чушь.
— Думаешь, я сам решил исчезнуть? Думаешь, мне так сильно хотелось уезжать из дома, который я любил?
Илья смотрит в глаза брата и впервые за долгое время видит в них не только раздражение, но и боль.
— Отец дал мне выбор: остаться и сломаться, или уйти. Я выбрал уйти.
Мама вскакивает со стула.
— Он не мог…
— Он мог, мам, — жестко перебивает Володя. — Он это и сделал.
Илья молчит.
Мама дрожащими руками берет чашку, делает глоток, но чай уже остыл.
— Знаешь, что самое интересное? — продолжает Володя, устало потирая лоб. — Я ведь до последнего ждал, что ты позвонишь. Хоть раз.
— Я…
— Не позвонил.
Илья поджимает губы.
Мама смахивает слезу.
— Отец никогда мне об этом не говорил…
— Потому что он не хотел, чтобы ты знала, — устало отвечает Володя.
Тишина.
Володя поднимается со стула, берет куртку.
— Устал, пойду пройдусь.
— Куда? — встревоженно спрашивает мама.
— Просто выйти. Воздуха глотнуть.
Он проходит мимо Ильи, останавливается.
— Я не приехал за квартирой.
— Конечно, — сухо отвечает тот.
— Нет, Илья. Правда.
Он смотрит брату прямо в глаза.
— Мне просто хотелось вернуться домой. Хотя бы раз.
И выходит за дверь.
Дверь хлопает, оставляя в доме тишину. Мама утирает слезы краем фартука, но руки у нее дрожат.
Илья стоит на месте, тяжело дышит. Смотрит на пустой дверной проем, будто ждет, что Володя вернется и скажет что-то еще. Но шаги в подъезде уже затихли.
— Он правда… он правду сказал? — спрашивает он наконец, не глядя на мать.
Она медленно опускается на стул, закрывает лицо руками.
— Я… я не знаю… — голос ее хриплый, натянутый. — Твой отец никогда мне не говорил, что…
Илья проходит к окну, упирается руками в подоконник, глядя вниз.
— А я не знаю, чему верить, — говорит он глухо.
Мама молчит.
— Знаешь, мама, все эти годы я себя убеждал: если он когда-нибудь вернется, то только из-за наследства. Только из-за квартиры. Только потому, что ему что-то нужно.
Она поднимает голову.
— А теперь что?
— А теперь я вообще ничего не понимаю, — Илья отворачивается, качает головой. — Отец был жестким, это да. Но чтобы он выгнал его? Да еще вот так, молча?
Мама теребит край скатерти.
— Он никогда не любил говорить о прошлом… — тихо говорит она.
Илья усмехается.
— Ага. Особенно о том, что ему невыгодно.
Мама морщится, но не отвечает.
Он смотрит в окно. Двор, где они с Володей в детстве катались на санках, гоняли мяч, лазили по деревьям. Тогда все было просто.
А теперь?
Вздыхает, скидывает с себя злость, хотя внутри все равно что-то свербит.
— Ладно, мам. Я пойду.
— Куда?
— Тоже… воздухом подышу.
Мама смотрит на него с тревогой, но ничего не говорит.
Он надевает куртку, открывает дверь и выходит.
Володя сидит на старой лавочке возле подъезда, курит. Ветер холодный, моросит мелкий дождь, но ему все равно.
Он слышит шаги, но даже не оборачивается.
— Ты следишь за мной теперь? — спрашивает он без злобы.
Илья останавливается рядом, кладет руки в карманы.
— Следить? — он усмехается. — С чего бы?
— Ну, ты же мне не веришь.
— Пока — нет.
— Ладно, хоть честно.
Володя затягивается, выпускает дым в серое небо.
— Помнишь, как мы тут в детстве сидели?
Илья молчит.
— Ты тогда еще в грязи увяз, а я побежал звать маму, — продолжает Володя с ухмылкой. — А ты орал: «Не надо, я сам!»
— Сам, — кивает Илья, усмехаясь. — Как всегда.
Володя выкидывает окурок, растирает его носком ботинка.
— И вот ты опять сам.
— А ты опять сбежал.
Володя резко поворачивается.
— Думаешь, мне легко далось уйти?!
— Думаю, что ты не особо сопротивлялся.
— Ты правда не понимаешь, да?
— Объясни, раз уж ты тут.
Они смотрят друг на друга.
— Отец… он ненавидел то, что я сделал, — говорит Володя глухо. — Он хотел, чтобы я был таким же, как он. Жил по его правилам. Работал с ним. Делал, что он скажет.
— И ты просто взял и ушел?
— Я пытался объяснить. Спорил. Дрался даже… — он усмехается безрадостно. — Но он был непреклонен. Сказал, что если я уйду, то назад дороги нет.
Илья стискивает зубы.
— Почему ты мне не сказал?
— А ты бы поверил?
Тишина.
Илья тяжело вздыхает.
— Ты все равно мог хотя бы написать…
— Мог, — соглашается Володя. — Но было уже поздно.
Илья смотрит на него, потом на дом, где все начиналось.
— И что теперь?
— А теперь я здесь.
— А дальше?
Володя пожимает плечами.
— Пока не знаю.
Илья кивает.
— Ладно. Пошли домой.
Володя удивленно поднимает брови.
— Ты серьезно?
— Нет, издеваюсь, — ворчит Илья. — Давай, пока дождь не разошелся.
Володя смотрит на него, потом на вход в подъезд.
— Знаешь… наверное, я все-таки скучал.
— Да ладно, — усмехается Илья.
Они заходят в подъезд.
И пусть они еще далеки от примирения, но первый шаг сделан.
В прихожей тянет затхлостью и старой мебелью. Володя скидывает куртку, бросает на вешалку — промахивается. Куртка с глухим звуком падает на пол.
— Как всегда, руки не из того места, — бурчит Илья, поднимая ее и вешая нормально.
Володя хмыкает.
— Ну, хоть что-то не изменилось.
Мама уже на кухне, суетится у плиты.
— Промокли оба… Господи, хоть бы зонт взяли! — бормочет она, шаря по шкафу в поисках полотенца.
— Все нормально, — отзывается Володя, но она не слушает.
Илья садится за стол, скрещивает руки на груди.
— Ладно, раз уж ты тут, — говорит он, внимательно разглядывая брата, — скажи честно.
— Что?
— Наследство.
Володя замирает.
— Ты об этом серьезно?
— А я, по-твоему, шучу?
Мама резко оборачивается:
— Илья!
— Что? — он пожимает плечами. — Пусть скажет прямо. Если ему нужна эта чертова квартира, пусть скажет.
Володя тяжело вздыхает.
— Я не за этим приехал.
— Ну конечно, — Илья скептически прищуривается. — А просто так? По старой памяти?
Володя сжимает кулаки.
— Ты вообще себя слышишь?
— А ты слышишь себя?! — голос Ильи вдруг срывается. — Ты свалил, а я тут был один! Один, понимаешь?!
— Думаешь, мне было легко?!
— А я откуда знаю?! Ты же даже не пытался объясниться!
— Потому что меня никто бы не понял!
Они встают с места одновременно.
Мама резко хлопает ладонями по столу.
— Все! — её голос звенит, громче, чем раньше.
Братья замолкают.
— С меня хватит! — она опирается руками о стол, с вызовом глядя на обоих. — Я устала, понимаете? Устала от вас!
Илья смущенно отводит глаза. Володя вздыхает.
— Мама…
— Не мама! — она встряхивает головой. — Вы как дети малые! Отец только умер, а вы уже за наследство грызетесь!
— Я не… — начинает Володя, но она не слушает.
— Ваш отец все продумал.
Илья моргает.
— Что?
— Он оставил часть квартиры Володе.
Мгновенно тишина.
Илья медленно оборачивается к брату.
— Ну вот. Я так и знал.
— Да пошел ты, — устало бросает Володя.
— Ах ты…
— Довольно! — мама стучит кулаком по столу.
Они снова замирают.
— Отец знал, что делал, — говорит она тише. — Он знал, что Володя не справится без помощи.
Илья тяжело дышит.
— Не справится? — он прищуривается. — Это еще что значит?
Володя опускает голову.
— У меня были долги, — говорит он глухо.
— Что?
— Я вложился в бизнес. И прогорел.
Илья медленно оседает на стул.
— Отец узнал… и решил помочь, — продолжает Володя.
Мама с тревогой смотрит на старшего сына.
— Сынок…
Но Илья уже не слушает.
Он смотрит в одну точку, а в голове крутятся только три слова.
Отец меня предал.
Илья сидит за столом, не двигаясь. Только пальцы медленно сжимаются в кулак.
— Он знал.
Голос глухой, будто издалека.
— И ничего мне не сказал.
Мама тянется к нему, но он отстраняется.
— Сынок…
— Да какой я тебе сын?! — Илья резко вскакивает. — 15 лет я тут один был, тянул всё, а он… он просто взял и дал ему половину квартиры!
Он смотрит на Володю так, что тому хочется отвернуться. Но он выдерживает этот взгляд.
— Я не просил, — говорит тихо.
— Конечно, — Илья ухмыляется, но в этой улыбке только злость. — Оно само к тебе в руки упало, да?
Володя сжимает челюсти.
— Думаешь, мне легко было это услышать?
— А мне?!
Илья шагает вперед, почти вплотную, глядя брату прямо в глаза.
— Ты хоть раз думал обо мне? Хоть раз спрашивал себя, что я тут один делал, пока ты… ты…
— Жрал дерьмо?! — взрывается Володя. — Ты считаешь, что мне было легко?!
— А ты вообще понимаешь, что я пережил?! — голос Ильи срывается. — Каждый день я видел, как отец слабеет, как мама ночами не спит! Я работал на двух работах, чтоб этот дом держался, чтоб у мамы было, на что жить! А ты… ты просто жил себе где-то там!
— Да, жил! — кричит Володя. — В долгах, в проблемах, в чужом городе, куда меня выставил наш отец!
— Он тебя не выставлял!
— Выставлял.
Тишина.
Илья тяжело дышит.
— Отец никогда мне об этом не говорил…
— Потому что он стыдился.
Мама вздрагивает, закрывает глаза.
— Он пытался это загладить, — продолжает Володя тише. — Но, видимо, только после смерти.
Илья смотрит на него, потом на маму.
— Значит, ты знал?
Она качает головой.
— Я не знала… Но теперь понимаю.
Илья усмехается.
— Ну конечно. Все понимают. Все всё знают. Кроме меня.
Он проходит мимо, берет куртку.
— Куда ты? — встревоженно спрашивает мама.
— Выйду.
— Опять?
— Да.
Он открывает дверь, но в последний момент останавливается.
— Знаешь, что самое обидное, Володя?
Тот молчит.
— Отец мне даже не доверял.
— Это не так…
— Конечно, тебе-то виднее.
Дверь хлопает.
Мама прикрывает лицо руками.
Володя медленно садится за стол, берет чашку, но не пьет.
— Он вернется? — спрашивает он тихо.
Мама кивает.
— Вернется. Но теперь все будет по-другому.
За окном снова моросит дождь.
Илья шагает по улице, не замечая дождя. Мокрые волосы липнут ко лбу, капли стекают по лицу, но ему плевать.
В голове гул. Отец. Володя. Эта квартира.
Он мне не доверял.
Сколько раз он рвал себя в клочья, чтобы доказать, что он достоин? Что он справится?
А в итоге…
Он заходит в темный двор, опускается на старую лавочку под фонарем. Закуривает, хотя давно бросил.
— Черт бы тебя побрал, отец… — бормочет он, глядя на тлеющий огонек сигареты.
Он не слышит шагов, но вдруг кто-то садится рядом.
Володя.
Илья закатывает глаза.
— Ты за мной теперь ходишь?
— Да нет. Просто знаю, куда ты идешь, — Володя пожимает плечами. — Ты всегда сюда приходил, когда злой.
Илья молчит, медленно затягивается.
— Мама волнуется.
— Пусть спит.
— Не уснет.
— Не мое дело.
Володя вздыхает, зябко кутается в куртку.
— Ты зря злишься, Илья.
— Конечно, зря, — тот горько усмехается. — Отец считал меня бесполезным идиотом, и я зря злюсь.
— Он так не считал.
— Ага. А что же он считал?
Володя трет ладонями лицо, потом поднимает голову.
— Он знал, что ты справишься.
Илья фыркает.
— Справлюсь? Отличная логика.
— Нет, ты не понимаешь, — Володя смотрит прямо на него. — Ты был сильный. Ответственный. Ты всегда был тем, кто держит все под контролем. А я…
Он замолкает, подбирает слова.
— А я был тем, кто все рушил.
Илья прищуривается.
— Это ты так себя видишь?
— Нет. Это он меня так видел.
Володя опускает взгляд, шевелит ботинком гравий.
— Я был для него слабым звеном. Ошибкой. Тем, кто не оправдал ожиданий.
— Володя…
— Подожди, — он поднимает руку, останавливая брата. — Отец никогда не говорил мне, что гордится мной. Никогда. Но знаешь, что он говорил?
Илья молчит.
— Что я — твоя проблема.
Он усмехается.
— «Ты отвечаешь за Володю», — так он говорил.
— Да, — глухо отвечает Илья. — Говорил.
— Он знал, что если оставить всё тебе, ты просто выкинешь меня из своей жизни.
— Ты думаешь, я бы так поступил?
— А разве нет?
Илья тяжело вздыхает, стискивает зубы.
— Не знаю. Может быть.
Они сидят молча.
Дождь стихает.
— Я не за квартирой приехал, — вдруг говорит Володя. — Я не знал, что он так распорядился.
— Тогда зачем?
— Потому что он умер.
Илья ждет продолжения.
— Потому что я понял, что мы с тобой последние, кто у нас есть.
Он усмехается.
— Ну, кроме мамы, конечно.
Илья кивает.
— Поздно ты это понял.
— Лучше поздно, чем никогда.
Володя встает, встряхивает капли с волос.
— Пошли домой.
Илья смотрит на него.
— Это значит, ты остаешься?
Володя пожимает плечами.
— Если ты не против.
Илья медленно выкидывает окурок, тушит его подошвой.
— Ладно.
Он поднимается.
— Продадим квартиру. Деньги пополам.
Володя моргает, явно не ожидая такого поворота.
— Ты серьезно?
— Да, — Илья пожимает плечами. — Ты был прав. Мы с тобой последние, кто у нас есть.
Он смотрит на дом, в котором вырос.
— А мне не нужна эта квартира, если в ней больше нет семьи.
Володя усмехается.
— Ну, брат, ты меня удивил.
— Запомни этот момент, — фыркает Илья. — Такого больше не будет.
Они заходят в подъезд.
Дома ждет мама. Дома ждет тепло.
И пусть впереди еще долгий путь к прощению, но первый шаг сделан.
