Вова проснулся среди ночи от хрипов, или стонов, спросонья он не понимал, но уже знал откуда эти звуки. Он повернулся к Аглае.
— Тебе плохо?
— Да, — тяжело дыша ответила она, — я задыхаюсь. Мне давит на грудь. Дрожь во всём теле.
Володя сел на край постели, опустил голову, его больше раздражали звуки за спиной, чем вызывали сожаление или жалость.
Он начал одеваться.
— Едем? — спросила Аглая, голосом человека, который одной ногой в могиле.
— Да. Одевайся.
Аглая подняла ослабленное тело с постели, закашливаясь и дыша, как 100-летний дед натягивала широкую домашнюю футболку на красивое, но худое (рёбра видны даже в полутьме спальни, освещённой неоновой вывеской с улицы). Светлые, длинные волосы, собранные небрежно в пучок перед сном, рассыпались по спине и плечам, задетые горловиной футболки. Натянула и мешковатые штаны на ноги. Её мужчина даже не пытался ей по мочь. Он уже оделся и привычно ждал её в прихожей, сидя на пуфе, упираясь локтями в колени, свесив голову между плеч.
— Готова? — повернул он голову, когда появилась Аглая. Она обессиленно кивнула, однако душераздирающих хрипов из её грудины не доносилось, две одинокие слезинки блестели на впалых, бледных щеках. — Поехали, — поднялся Володя и вышел.
Аглая сунула ноги в домашние чуни, взяла ветровку, кажется его, когда у неё случались приступы, ей хотелось максимально свободной одежды и обуви, поэтому её кожаные, модные сапоги уныло подмигнули ей глянцевыми носами, когда она выходила из квартиры.
Володя ждал её в машине, постукивая большим пальцем по рулю. Часы на приборной панели показывали 2-45, температура воздуха +4. Это и так понятно по крупному, свинцовому туману во дворе и ледяному воздуху. Аглая села в машину. Оттягивая рукава свих одежд, она куталась в них, словно у неё озноб. Вова не стал дожидаться, когда разогреется машина, сразу поехал знакомым маршрутом. В этом месяце он третий раз везёт свою девушку в приёмный покой среди ночи.
Первый раз Володя перенервничал, перепугался. Метался в холле, пока Аглая общалась с дежурным врачом. Когда врач уходил, он взглянул на него с ещё большим сожалением, чем к самой пациентке. Второй раз Аглаю принимала молодая женщина, очень уставшая, она постоянно зевала, кивала и что-то записывала.
В этот раз Аглае повезло: дежурил прекрасный молодой специалист, он внимательно слушал о её ночной панической атаке, о задержке дыхания во сне, об остановке сердца…
— А как вы это поняли? Вы же спали, — уточнил он, остро вглядываясь в красивое, но потухшее лицо Аглаи.
И она рассказала ему: это не первый раз, у неё бывают колики в ногах, зуд, бессонница, мигрень и миллион других симптомов неизвестной болезни.
— С чем это связано? — уточнил доктор, стараясь не сомкнуть глаз.
— Не знаю, такое со мной в последнее время часто.
— Учитесь? Работаете?
— Нет. Закончила вуз. Не могу определиться в жизни.
— Прекрасно, — со вздохом склонился док над столом записывая. Через несколько секунд он вручил Аглае листочек. — Вам в психиатрию, вот направление.
— Мы наблюдаемся у психолога, вдвоём с моим молодым человеком. Что мне делать с паническими атаками?
— Ничего, ждать, пока пройдут. От них ни уколов, ни препаратов нет.
— Но…
— Идите, идите, у меня ещё бомж в смотровой с пробитой головой, видимо, тоже атака, но не паническая — зашивать надо.
Молодой, кавказкой наружности врач вышел из приёмной, оставив Аглаю с дежурной медсестрой, та поглядывала на ночную пациентку искоса, потом гаркнула в коридор: следующий. Но ночь была спокойной для городской больницы и никого, кроме Володи в коридоре не было.
Из смотровой доносились стоны вперемежку с гортанным, мужским пением.
Аглая, зажав направление в руке, слабеющей походкой вышла к своему молодому человеку. Он сонно посмотрел на неё, поднялся, ни слова не говоря, вышел из приёмного покоя, сел в машину, дождался её.
— Что сказали? — спросил он, когда она дошла до машины и села.
— Направление в психушку дали.
Аглая начала плакать. Володя уже разворачивался, выезжая на дорогу, он пытался хранить безразличие, давно осознав, Аглая или симулирует, привлекая его внимание и окружающих, либо накручивает себя денно и нощно, доводя до непонятных приступов.
Так и сегодня вечером, перед случившимся… Вместо горячего ужина и уютной домашней атмосферы, о которой так мечтал Володя на работе, Аглая рассказывала, сколько статей прочитала о своих симптомах в интернете — ей конец! Заметив холодное, как ужин на столе, лицо Владимира, она бросила перед ним свою пустую таблетницу.
— Ты перестал заботиться обо мне! Тебе плевать. Я много думаю об этом и нервничаю…
— Тебе не о чем больше думать?
— Володя, как ты не понимаешь?! Каждый жизненный этап человека должен гармонировать со вселенной и его внутренним миром. А между нами нет гармонии.
— И какой же у тебя этап?
— Не знаю. Я думаю над этим.
— Может, поменьше накручивать себя. Жить и радоваться каждому мгновению? Каждой возможности?
— Мой психолог говорит, ты мало уделяешь мне внимания. Нам нужны дополнительные совместные сессии для проработки наших отношений.
— Может, надо прекратить..?
Володя не успел договорить, Аглая начала рыдать.
— Давай! Бросай! Ты перестал меня любить! Я чувствую это на подсознательном уровне! Мой психолог говорит, проблема в тебе.
Володя громко оттолкнул от себя тарелку с разогретыми, уже остывшими полуфабрикатами. Хотел уйти, но ему стало жалко Аглаю, он не выносил её слёз. Подошёл и обнял её.
— Я про психолога, — успокаивающе гладил он по волосам любимую девушку, — не про нас. Может, хватит?
Он любил её. С первого взгляда, с первой встречи два года назад. Она была его ярким солнышком днём и обжигающей луной ночью. Но около года назад она стала меняться. Сначала увлеклась нумерологией и на его предложение руки и сердца ответила расчётами в таблице: в этом году им никак нельзя вступать в брак. Далее была соционика, нейрографика, увлечение психологией. Аглая осознала: у неё много проблем с подсознанием, детских травм. Она обратилась к практикующему психологу и стало ещё хуже. Она уже полгода никак не может разрубить все свои узлы. Проходили и совместный курс с Владимиром. За всё платил он, давал деньги на препараты, которые ей рекомендовала скорее уже подруга, чем психолог.
На фоне постоянного поиска внутреннего «я» у Аглаи начались новые причуды: ночные панические атаки. А по выходным, когда Володя был дома она впадала в депрессии. Володе хотелось загород, на шашлыки с друзьями и с ней. Побродить по осеннему лесу, шелестя листьями под ногами, посмеяться, поболтать, развеселить любимую, надышаться последними тёплыми, осенними деньками. Но Аглая хандрила, валяясь на диване под пледами, читая псевдонаучные книги, в поисках решения всех своих проблем.
И вот они едут домой в четыре часа утра. Аглая безразлично смотрит на пустую дорогу, Володя дико хочет спать, ну, может, ещё обнять её покрепче, поцеловать. Он положил ей руку на ногу выше колена, Аглая никак не отреагировала, даже ресничкой не повела. Вернувшись домой, закатила ему ссору, мол, это он виноват и ему только одно от неё надо.
****
Ничего, кроме усталости Владимир уже не испытывал от отношений с любимой девушкой. Ему не хватало обычного, жизнерадостного трёпа, здорового и адекватного человека рядом, ему элементарно не хватало секса все эти месяцы. А завтра ему везти Аглаю в клинику по направлению. Наверняка выпишут антидепрессанты — у Володи, у самого крыша уже едет.
— Аглая, — обратился он к своей девушке, когда ехали в «психушку», — может, нам не в больницу, а куда-нибудь на природу съездить? Сменить обстановку, отдохнуть? — сверкая надеждой в глазах, смотрел на неё Володя. Она же еле подняла тяжёлые веки. Оба хотели спать.
Володя решил не отступать и через минуту молчания предложил ещё один вариант, который может встряхнуть хоть немного его девушку.
— Может, тебе на работу выйти? Хотя бы на короткий день? На подмену. Ты же на педагога училась?
— Да, учитель начальных классов. Я поняла — это не моё! Ненавижу детей. И куда мне работать? Сил едва хватает до машины дойти.
Владимиру прям резанула фраза про детей.
— Я буду учиться на нутрициолога, но это после. Сначала надо восстановить здоровье, — заявила Аглая.
— Тебе надо двигаться, думать, действовать, жить. Ты плохо выглядишь.
— Да! — Начала плакать она. — Мне плохо. Мне больно, я почти умираю, потому что мир вокруг меня глух, мой мужчина не понимает меня, выгоняет на работу. А я всего лишь не могу разобраться в себе до конца.
Аглая плакала весь оставшийся путь. Когда приехали до места назначения, Володя отказался идти со своей девушкой внутрь, предполагая, что ничего нового там не услышит и не узнает. Приём у настоящего врача не занял много времени, вернулась Аглая с целым списком назначений. Владимир готов вновь оплатить все расходы, лишь бы она стала прежней, жизнерадостной, румяной, лёгкой и нежной.
Оставив её дома он уехал по делам, предупредив, что будет поздно, он ведь полдня пропустил на работе. Но приехал раньше обычного — день был сокращённый, как в эту субботу. Он сидел в машине и смотрел на свой подъезд. Так не хотелось идти туда, подниматься на свой этаж, в квартиру и слушать о новых страданиях пережитых за день Аглаей. Темнело и сидеть в одиночестве просто надоело. Он собирался открыть дверь, но увидел, как незнакомое авто въехало во двор и остановилось около его подъезда, всех местных он знал. Он решил понаблюдать, хоть какое-то оживление в его мякинной рутине между работой и страданиями Аглаи.
Машина с тёмными стёклами стояла минут 5, а потом из неё выпорхнула, как птичка колибри, невесомая и счастливая Аглая… Вова замер на своём месте. Мелькнула мысль про такси, но слишком уж долго и нежно прощалась она с незримым водителем, отправив ему пару нежнейших, воздушных поцелуев. А потом легко вбежала по лестнице в подъезд и исчезла за дверью, как вечерняя дымка.
Минут через 15 поднялся и Володя. Застал Аглаю в своей привычной хандре. Встречать его, хотя бы просто выйти к нему навстречу, не то что выбежать из незнакомой машины никто не собирался. Он молча прошёл в спальню и стал собирать вещи. Когда он уже стоял с чемоданом в прихожей, Аглая поднялась и вышла к нему.
— Володя, — приложила она ладонь к своему аккуратненькому лобику, сейчас она совсем не похожа на девушку из незнакомого авто, — мне так дурно. Голова кружится весь день.
— Надеюсь, не от того, что ты слишком быстро выбежала из незнакомой машины.
— Это не то что ты подумал! Это машина мужа Виктории, моего психолога, он просто подвёз меня.
— Вот и хорошо, проводи с ним совместные сессии, можете втроём попрактиковать, а я заколебался видеть одну и туже вялую физиономию каждый вечер. Слушать после работы о твоих выдуманных болячках. Я хочу радоваться жизни! Любить тебя! Я жрать хочу, в конце концов, а не заполнять твою таблетницу бадами и лекарствами.
Я устал платить за весь этот бред и пугаться ночами адских звуков. Я здоровый мужчина, мне хочется, чтобы моя женщина издавала совсем иные звуки по ночам. Ты выживешь без меня, я знаю, точно.
Он не стал дожидаться, пока Аглая закатит истерику или начнёт психологический разбор его поведения. Володя просто вышел, хлопнув за собою дверью.
Прошло три месяца.
Пасмурный, слезливый, но выходной день — самое лучшее время приглашать девушек на свидания. Володя сидел за столиком в уютном тёплом заведении, общался с девушкой — у него и есть свидание. Третье или четвёртое за месяц. Ему нравилось обыкновенное, пусть даже глуповатое женское щебетание — он рад слышать живую, льющуюся непринуждённо, без тягомотины речь.
Пара не следила за временем, не отвлекались на мобильники. Они смеялись, пили кофе, спорили о чём-то, и, кажется, он совсем забыл о нездоровых отношениях с Аглаей, но когда они сели в машину, он заглянул в свой мобильный, он увидел СМС от неё. Подумал, опять что-то в стиле: ты меня довёл, сломал и бросил! Ты виноват в моём нестабильном психическом здоровье! — так было первые недели после расставания. Аглая засыпала его обвинениями. Потом прекратила.
Сегодня другое: оптимистичное фото прекрасной девушки, его бывшей девушки и предложение встретиться «просто пообщаться». Она многое осознала: Володя лучшее, что могло случиться с ней. И в нём как по щелчку опять проснулись лучшие воспоминания, лучшие моменты их жизни с Аглаей. Он завис над мобильником, девушка рядом мельком заглянула туда и поняла, сегодня не её день.
— Это бывшая однокурсница, — попытался оправдаться он.
— Так, на бывших не смотрят, — подмигнула ему кареглазая брюнетка с короткой стрижкой. И исчезла из его жизни навсегда.
Вечером Владимир парковался в знакомом дворе. Поднимаясь в лифте, он переминался с ноги на ногу, вспоминая лучшие ночи с той, к которой спешил сейчас. Представлял, какой она стала. Он вновь посмотрел на неё в телефон и убрал его в карман.
Вопреки ожиданиям его встретила на светящаяся здоровьем, стройная, русоволосая Аглая, а исхудавшая, бледная, несмотря на макияж девушка. Лёгкое разочарование мелькнуло у него на лице, но её искренняя улыбка и красивое вечернее платье вернули ему прежний настрой.
Аглая действительно изменилась, она улыбалась, много говорила, почти щебетала. Владимира ждал сюрприз в гостиной: романтический ужин при свечах. И он расслабился, вновь был готов отдаться ей — женщине, которую так любил. Он накинулся на неё, начал обнимать и целовать. Аглая сначала играючи поддавалась рукам Володи, подзадоривая его ещё больше, потом всё же высвободилась и попросила присесть, ей хотелось посмотреть на него — она скучала. Рассказать о себе, о новом увлечении…
— Я стала веганом, — сияя, объявила Аглая, предложив бокал вина и кусочек сыра Владимиру.
Вино он взял, но запах из бокал уже был не тот — кисло.
Пяти минут хватило Владимиру, чтобы понять — с этой женщиной у него и не было ничего общего. После веганства будет что-то ещё, потом ещё и ещё. Нет! Он не готов вновь тащить на себе этот вялый мешок с костями. Он ушёл, недослушав животрепещущий рассказ, о том, как она варила тофу для него и готовила ужин из соевого мяса, сколько в нём калорий и т.д. и т.п.
Он навсегда заблокировал Аглаю в телефоне и во всех соцсетях, через пару месяцев встретил девушку, и они вместе уехали покорять столицу. Кажется, Володя уже женатый человек.
У Аглаи тоже всё хорошо, она так же придерживается здоровых привычек, активно пытается вербовать людей и нести в массы пользу такого образа жизни. Пока у неё получается выносить мозг лишь своим родственникам, т.к. живёт с родителями. Ни психолога, ни консультанта по загробной жизни или иным мирам у неё больше нет, потому, что платить некому — парня у неё тоже нет. А работать она не может, ведь она создана для более высоких ценностей.
