— Ты почему стол не накрыла? Мы голодные!
Эти слова выбили Катю из колеи сразу, как она открыла дверь.
На пороге стояла свекровь. За ней в прихожую ввалились муж, золовка с двумя детьми и… тесть. Без предупреждения. Без звонка. Без «можно?».
— Добрый вечер, — сухо бросила Катя, отступая в сторону. — А что за повод?
— А что, обязательно повод искать, чтобы к сыну прийти? — свекровь осмотрелась, будто искала, что бы раскритиковать. — Вы что, только вернулись?
Катя кивнула:
— Да, с прогулки. Мы с Мишей только что поели. Он в комнате мультик смотрит. Я не знала, что к нам гости.
— Ты же в декрете, — фыркнула золовка, разувая детей. — У тебя времени вагон. Могла бы и приготовить.
Катя стояла молча. Ее бросало то в жар, то в холод. Сколько раз она просила — заранее предупреждайте о визите. Хоть за пару часов. Но свекровь всегда приходила так, будто живет тут. Как к себе домой.
— Ну чё стоишь? — пробасил тесть. — Картошку отварить не судьба? Мы с дороги, с трассы ехали — жрать охота.
— Папа! — вскрикнула золовка. — Не начинай, сейчас опять разойдешься…
— А чё я? Я правду говорю. Раньше женщины гостей с порога к столу вели. А сейчас? Ни тебе пирога, ни котлет. Только вайфай у них на уме.
Катя выдохнула. Говорить что-то было бесполезно. Ее не слышали.
Они разулись, прошли, расселись в гостиной, как будто так и надо. Муж сразу включил футбол, даже не взглянув в сторону Кати.
Она прошла на кухню. Не потому, что испугалась — а чтобы переварить.
В голове стучала мысль: «А ничего, что я с температурой, второй день с головной болью, и мы вообще-то собирались спать? Миша только-только уснул…»
Но кто это в этом доме спрашивал?
Минут через пятнадцать свекровь вошла в кухню.
— Ну что, долго ты еще тут сидеть будешь? Люди вон голодные. Разогрей хотя бы суп, мясо нарежь. Я салат сейчас сама сделаю.
Катя медленно подняла на нее глаза:
— Я никого не ждала. У меня нет ужина на десятерых.
— Это ж семья! А ты тут как в гостинице. Мы в твой холодильник заглянули — там еды полно. Только гостеприимства ноль.
Катя помолчала.
— Гостеприимство — это когда к тебе приходят не как в столовую, а как к живому человеку. А не как к служанке.
Свекровь резко поставила нож на стол.
— А ты совсем обнаглела, девочка. Это ты моему сыну обязана тем, что сидишь в этой квартире и играешь в жену. Я бы на его месте давно бы выгнала.
Катя не выдержала. Она подошла ближе и сказала почти шепотом:
— Знаете, мне всегда казалось, что вы не любите меня. Теперь я в этом убедилась. Вы меня не уважаете, не слышите и не считаете за человека.
— Вот теперь ты сказала правильно! — свекровь закричала. — За человека тебя считать трудно. Ни ума, ни воспитания!
Катя выпрямилась.
— Тогда слушайте. Раз вы пришли сюда без приглашения — будьте добры, уйдите. Я вас не звала. У меня болит голова, у ребенка температура. Это не день открытых дверей.
Свекровь вытаращила глаза. За ней в кухню заглянул муж.
— Кать, ты чё? Мама же просто…
— Просто — это не так, — перебила Катя. — Ты знал, что они приедут?
Муж замялся.
— Ну… Мама сказала, может, заедут. Я подумал, не страшно.
Катя выдохнула. Очень медленно.
— Тогда так. Вы можете остаться — я уйду. Мне и с температурой проще на лавочке посидеть, чем с вами.
Свекровь засопела, золовка вскочила с дивана, но Катя уже пошла в спальню.
Собрала сына, положила в коляску и вышла в подъезд. Она ничего больше не говорила. Просто молча ушла.
На улице было темно. Легкий весенний ветер трепал волосы. Миша спал.
Катя села на скамейку и впервые за долгое время расплакалась.
Позже муж все же позвонил. Несколько раз. Она не ответила. Он написал:
«Они уехали. Прости. Я поговорю с ними. Ты где. Возвращайся домой?»
Катя глянула на экран. А потом написала в ответ:
«Дом — там, где друг друга уважают…»