Утро началось с привычного звяканья ложки о чашку — свекровь, Галина Петровна, размешивала сахар в своём крепком чае.
Я сидела напротив, пытаясь сосредоточиться на овсянке, но её взгляд, тяжёлый, как чугунная сковородка, не давал мне покоя.
Муж, Сашка, уже ушёл на работу, оставив меня один на один с этим ежедневным ритуалом — утренними «разговорами по душам».
— Лена, — начала Галина Петровна, отставив чашку, — я тут подумала. Ты ведь зарплату на днях получила?
Я кивнула, не поднимая глаз. Знала, что сейчас начнётся.
— Так вот, — продолжила она, постукивая пальцами по столу, — надо бы тебе всю зарплату мне отдать. Мы с тобой живём в моей квартире, а я, между прочим, её для дочки своей, Олечки, покупала. Ей сейчас жильё нужно, а вы с Сашей тут бесплатно устроились. Нехорошо это.
Я чуть ложку не уронила. В горле застрял комок из овсянки и возмущения. Галина Петровна смотрела на меня с такой уверенностью, будто я ей уже три года налоги плачу, а не просто невестка, которая варит борщи и стирает носки её сыну.
— Простите, Галина Петровна, — начала я, стараясь держать голос ровным, — но я не понимаю, почему я должна отдавать вам свою зарплату. Мы с Сашей платим за коммуналку, продукты покупаем, ремонт в ванной сами сделали. А зарплата моя — это мои деньги, я их зарабатываю.
Свекровь поджала губы, будто лимон проглотила.
— Твои деньги? — переспросила она с ехидцей. — А квартира чья? Моя! Я вас сюда пустила, чтобы вы на ноги встали, а вы теперь жировать решили? Олечке квартиру надо, она одна, без мужа, а вы тут вдвоём хозяйничаете. Отдашь зарплату — и дело с концом.
Я встала из-за стола, чувствуя, как внутри всё кипит. Отдать зарплату? Да я три года в офисе горбатилась, чтобы из долгов вылезти, а теперь должна свекрови спонсировать её дочку? Нет уж.
— Галина Петровна, я вам ничего отдавать не буду, — сказала я твёрдо. — Это моя зарплата, и я сама решу, куда её тратить. Если вам что-то не нравится, давайте с Сашей съедем.
Она аж чашкой звякнула, поставив её на стол.
— Съедете? Да куда вы денетесь? На съёмную, что ли? Сашка мой сын, и я его не для того растила, чтобы он по чужим углам скитался!
Дальше разговор пошёл по кругу: она кричала, что я неблагодарная, я отвечала, что не обязана содержать её дочь. В итоге я схватила сумку и ушла на работу, хлопнув дверью так, что штукатурка, наверное, посыпалась.
Весь день я прокручивала эту сцену в голове. С одной стороны, свекровь права — квартира её. Когда мы с Сашей поженились, своих углов у нас не было, и она нас приютила. Но с другой — мы не нахлебники!
Я работаю, Саша работает, мы не сидим у неё на шее. А Олечка, между прочим, уже третий год «ищет себя» и живёт на мамины деньги. Почему я должна её обеспечивать?
Вечером я рассказала всё Саше. Он выслушал, нахмурился, но молчал. Потом выдал:
— Маме, конечно, помочь надо. Но всю зарплату отдавать — это перебор. Давай я с ней поговорю.
Я кивнула, хотя внутри всё сжалось. Саша — мамин сынок, и я знала, что его «поговорю» может закончиться тем, что он сам предложит мне скинуться на Олечкину квартиру.
На следующий день Галина Петровна устроила новый спектакль. Пришла с тетрадкой, где были записаны какие-то цифры, и начала:
— Вот, Леночка, я посчитала. Если ты три месяца будешь отдавать зарплату, мы Олечке на первый взнос хватим. А там она ипотеку возьмёт. Вы с Сашей молодые, выкрутитесь.
Я чуть не рассмеялась от абсурда. Выкрутиться? На что? На её чай с сахаром?
— Галина Петровна, — сказала я, — я не буду ничего отдавать. И точка. Если вам так нужна квартира для Оли, продавайте эту. Мы с Сашей снимем своё жильё.
Тут в разговор вмешался Саша:
— Мам, Лена права. Мы не можем её зарплату забирать. Давай лучше подумаем, как по-другому помочь Оле.
Свекровь побагровела.
— Ты против матери родной идёшь? — закричала она. — Да я вас вырастила, а вы теперь меня на улицу выгоняете?
Саша замялся, но я уже не могла молчать.
— Никто вас не выгоняет. Это вы нас вынуждаете! Хотите — живите с Олей, а мы уйдём.
После этого началась настоящая война. Галина Петровна неделю со мной не разговаривала, только шипела что-то себе под нос. Саша пытался её успокоить, но она только больше злилась. А я тем временем начала искать варианты съёмного жилья. Нашла однушку на окраине — скромно, но нам с Сашей хватит. Главное — подальше от этого кошмара.
Однажды вечером, когда я вернулась с работы, на кухне меня ждал сюрприз. Галина Петровна сидела с Олей, и обе смотрели на меня, как на врага народа. Оля, тоненьким голоском, начала:
— Лена, я не понимаю, почему ты против меня. Я же не виновата, что у меня нет мужа, как у тебя.
Я глубоко вдохнула.
— Оля, я не против тебя. Я просто не хочу отдавать свои деньги. Это не твоя вина, но и не моя обязанность.
Галина Петровна вскочила:
— Всё, хватит! Или ты отдаёшь зарплату, или выметайтесь оба!
И тут случилось то, чего я не ожидала. Саша, который всё это время молчал в углу, вдруг сказал:
— Мам, мы уходим. Я Лену поддерживаю. Мы снимем квартиру и будем жить сами.
Свекровь замерла, будто её током ударило. Оля заплакала. А я почувствовала, как с плеч свалился огромный камень.
Через неделю мы с Сашей переехали. Квартирка была маленькая, с обшарпанными обоями, но своя. Впервые за три года я могла спокойно пить кофе, не ожидая, что кто-то потребует мою зарплату. Саша, к моему удивлению, оказался на моей стороне до конца. Он даже сказал:
— Знаешь, Лен, я маму люблю, но ты моя семья. А с Олей она сама разберётся.
Галина Петровна потом звонила, пыталась помириться, но я пока не готова была её простить. Может, со временем. А пока я наслаждалась свободой и тем, что моя зарплата теперь действительно моя. И пусть квартира съёмная, зато нервы целые.
