— Ты сегодня опять в рейс? – Татьяна внимательно посмотрела на мужа, который начал собираться на работу под вечер. – Что-то часто тебя вызывают.
— Дорогая, ты же знаешь, я сам об этом прошу. Ты же на ипoтеке настаивала, не я. Нужно деньги зарабатывать.
— Настаивала. И ты знаешь, почему. А я – ночуй одна. Как вдова при живом муже. Может ты там другую себе завёл… Проводницу какую –нибудь.
— Проводницы в электровоз не заходят.
— Они везде зайдут… Видела я их в поездах. На всех мужиков смотрят, как кошки на сметану…
Николай поспешил уйти. Эти разговоры уже надоедать начинают. Жили же раньше без этой ипoтеки с родителями вместе, — ни о каких проводницах речь не заходила.
После свадьбы они сразу решили устроиться у Николая. Трёхкомнатной квартиры было достаточно, младший брат давно устроился в Питере, родители –пенсионеры летом вообще на даче сутками пропадали. Но потом лето закончилось, за ним и осень, и начались проблемы.
Отец Николая увлекался рыбалкой, в том числе и подлёдной, так что дома сидел редко. А если и сидел, то постоянно мастерил свои снасти.
Зато мать, которая только оставила работу в школе, выйдя на пенсию, не знала , куда девать свою педагогическую энергию. И, разумеется, направила её на невестку.
Особенно тяжело Татьяне было в выходные и на праздники, если в эти дни Николай был в рейсе. Раньше у себя дома она по субботам и воскресеньям просто отсыпалась, но теперь свекровь находила eй дело с раннего утра.
— Танюша, — заходила она к ней в комнату, едва начинало светать, — Сегодня нужно будет ковры почистить, — Вон снег какой белый выпал, на нём их и разложим.
— Так утро ещё, — робко пыталась оттянуть начало процедуры Татьяна, — И выходной, вроде, сегодня.
— У замужней женщины выходных не должно быть, — видимо, таким тоном Надежда Гавриловна отчитывала несчастных своих учеников, — Семья – это постоянная работа.
Вообще-то, Татьяна семейную жизнь представляла себе несколько по-другому, но тут не поспоришь. Волоки теперь эти ковры на улицу с пятого этажа без лифта, а потом обратно. Она, было, заикнулась на тему о том, что с таким занятием легче было бы управиться Николаю, но получила в ответ ещё одну длинную нотацию. Мол, муж на работе и без того устаёт. Ему отдыхать надо и пр.
А Татьяне, значит, не надо, она всю неделю в бухгалтерии у себя отпахала, цифры из отчётов аж во сне снятся. Но без ковров – никак.
Потом нужно было за капустой на рынок съездить. Именно на рынок, потому что в ближайшем магазине кочаны хуже и дороже. Обед и ужин, — это само собой. При этом в рассольник не нужно томатную пасту перекладывать, как это Татьяна обычно делает, и картошку резать поменьше. И так далее.
А если Татьяна вечером собиралась в гости к подруге сходить, тут можно было вообще на скaндал нарваться. Мол, муж в рейс, она – за порог, по кафе да по вечеринкам. Так замужние девушки себя не ведут.
В общем, про ипoтеку она, действительно завела разговор первой. Можно было, конечно, и трёхкомнатную эту размерять, это, кстати, и свёкор предлагал, Иван Данилович. Но ему супруга посоветовала крючками своими заниматься, и в семейные дела не лезть.
К счастью, Николай ситуацию оценил верно и предложение Татьяны сразу поддержал. Более того, он быстро нашёл до оформления кредита ещё и съёмную квартиру, которую предоставил его друг, уехавший на заработки на Север. Так что платить приходилось только за коммунальные услуги, друг был и без того благодарен, что за его жилплощадью присматривали.
Свекровь завела, было, пластинку, — дескать, остаются они со свёкром на старости лет брошенные и забытые. Но Иван Данилович неожиданно отвлёкся от своих крючков и молодых поддержал:
— С тобой, Надежда, только я могу мирно уживаться, потому что привык. А молодёжи твои учительские поучения не нужны. Пусть сами живут, как хотят.
На том и порешили.
И всё бы ничего, но зашла как-то к Наде подружка Зинка. Своя личная жизнь у неё как-то не складывалась, но зато она была в курсе всех семейных событий своих подруг. Неизвестно, как это у неё получалось, но Зинка знала иногда такие подробности, которые никто, вроде, никому рассказать ещё не успел. Шутили, что о наступившей беременности кого-нибудь из подруг она узнавала даже раньше самой подруги.
И вот эта самая всезнающая Зинка за чашкой чая в тот день как бы невзначай обмолвилась:
— Видела в субботу твоего с коляской. Родственница, что ли, какая-то родила?
— Да никто у нас детей не рожал пока. И не собирается. А Николай в субботу в рейсе был. Только вечером из поездки вернулся. Ты точно его видела? И точно в субботу?
— Что я, слепая? Ещё хотела поздороваться подойти, да потом к нему девушка вышла. Они с коляской вместе в подъезд и зашли…
— В какой подъезд?
— Да в обычный. Магазин «Океан» на улице Горького знаешь? Вот в этой девятиэтажке, она там одна, как каланча. И подъезд там один. Может, из друзей кто там живёт?
— Да никого у нас там нет…
— Так я не говорю, что у вас. Может, у него там знакомые какие…
Подружка ушла, а Татьяна задумалась. В рейсе был, значит. С коляской. С девушкой. Не зря у неё предчувствие недоброе было. Сначала хотела она сама мужа обо всём расспросить. Но потом решила действовать по-другому. Если он что-то утаивает, тогда и ей правды не скажет. Нужно с другой стороны подойти…
Когда Николай в очередной рейс начал собираться, она осторожно поинтересовалась:
— Вернёшься-то когда?
— Ты же знаешь, я не пассажирские составы по расписанию вожу. В ту сторону меня вызвали к девяти часам утра. А обратно поедем, как смена подойдёт. Может, завтра к вечеру вернусь. Может, утром.
— А ночуете-то вы с помощником своим Димкой где?
— Я ж рассказывал – в комнатах отдыха около станции. Только я уже вторую неделю не с Димкой езжу. Он в больницу загремел с воспалением лёгких…
Татьяна вздохнула. Теперь и спросить не у кого, когда Николай точно из рейса приезжает. Она, правда, и Димку этого всего пару раз видела, но найти, если что, можно было. Только теперь незачем.
На следующий день после обеда она отправилась к магазину «Океан». Присела на лавочку неподалёку под деревом, да так, чтобы со двора её видно не было. Посмотрим, какие ты тут коляски водишь. И с кем.
Сидеть было холодновато, но Татьяна оделась потеплее, — вдруг долго ждать придётся. Но долго не пришлось. Часам к четырём Николай и появился. С пакетом каким-то. Код на двери подъездной набрал, ему открыли. Часто, значит, бывает. Ладно, посмотрим, как дальше дело пойдёт.
А дальше было, как в плохом сне. Дверь в подъезде снова открылась, показался Николай с коляской. А за ним и девушка с ребёнком на руках. Улыбаются друг другу, от счастья светятся. Уложили дитё в коляску и пошли к детской площадке.
Дальше Татьяна это кино про любовь смотреть не стала. Настолько она разозлилась на мужа, аж дыхание перехватило. Подошла тихонько к парочке сзади и хлопнула мужа по плечу:
— Вот в каком ты рейсе, Коленька! Небось, и комната отдыха у тебя здесь? Эх ты… Ребёночек-то твой? А я-то думаю, что ты сейчас меня от беременности отговариваешь, — мол, подождём, давай, пока своя квартира будет. А зачем тебе ждать, когда один есть уже!
— Ты как тут? – опешил Николай.
— Да люди добрые подсказали… Кобель несчастный!
— Подожди … Ты неправильно всё поняла!
— Да всё я правильно поняла. Своими глазами всё увидела. А вам, мамаша, не стыдно женатого мужика из семьи уводить? Залетела, теперь развести хочешь?!
Спутница Николая пыталась что-то объяснить, но Татьяна слушать её не стала. Развернулась и пошла. Николай догнал, схватил за рукав пальто:
— Да послушай ты!
Тут она ему пощёчина и влепила, он еле на ногах устоял… Но больше за ней не пошёл, — видно, обиделся.
Дома хотела сразу вещи начать собирать. Но потом решила, что лучше мужа дождаться и выгнать. Если придёт, конечно.
Он и пришёл. С помощником своим, Димкой:
— Вот, — сказал с порога, — Человека из-за тебя с больничной койки поднял. И ты не ори и руками не маши, а выслушай нас. Его, хотя бы.
Димка снял шапку, улыбнулся:
— Да это жена моя, Светка. Ей Николай иногда помогает коляску с восьмого этажа спускать, пока я болею. Лифт-то у нас уже месяц, как не работает…
— Пощёчину я тебе прощаю, — продолжил муж, — A вот перед Светланой тебе извиниться придётся. Лепи, теперь, пельмени…
