Марина нервничала каждый раз, когда Маргарита Ивановна, ее свекровь, приходила в гости с очередной инспекцией. Она не хотела ссориться. Свекровь ее молчание, видимо, принимала за слабость и свирипела с каждым днем.
― Опять пылюку развела, ― отчитывала она невестку, хмуря брови. ― Марин, у тебя что, тряпок в доме нет? Почему не вытрешь?
Марина молчала. Стоит ли что-то объяснять, оправдываться? Все равно же Маргарита Ивановна найдет чем упрекнуть и чем остаться недовольной ― ей невозможно угодить, можно даже не пытаться. Марина знала это на собственном опыте: когда-то, в самом начале совместной жизни с Димой, она еще старалась ей понравиться. Дохлый номер. Маргарита Ивановна искала способ не подружиться, а придраться.
Надо признать, получалось у нее это превосходно. Марина даже втайне чуть-чуть заводовала мастерству.
― Марина! ― вопила Маргарита Ивановна, заглядывая под кровать. ― У тебя и тут вековая пылища!
Марина снова молчала.
― Марина-а-а! У тебя занавески грязные! И подоконник в чем-то черном! На сажу похоже! Вы что, жгли тут что-то?
Марина положила половник на тарелку, сняла фартук, аккуратно повесила на крючок и вышла из кухни. Свекровь нервно дергала занавеску, придирчиво вглядываясь в каждое пятнышко на стеклах.
― Ты когда мыла тут последний раз? ― ткнула она пальцем в какое-то мутное пятно. ― Два года назад? Почему так грязно?
Она обернулась, посмотрела грозно, как учительница на провинившуюся ученицу. Марина пожала плечами, отвела глаза. И почему она смущается? Ведь давно уже не маленькая девочка, а все боится гнева взрослых.
― Мне просто нравится, когда у меня окна грязные, ― съязвила, ― специально не мою.
Маргарита Ивановна некоторое время молча смотрела на нее.
― Дурацкий у тебя, Марина, юмор, я тебе скажу. Окна нужно мыть, а не запускать до такого состояния, что через стекла уже улицу не видно.
― Ага, обязательно последую вашему совету. Просто я не знала. Теперь буду знать.
Маргарита Ивановна нахмурилась.
― Не паясничай. У тебя квартира запущена до такой степени, что страшно! Разгребать тут надо ой-ой сколько.
― Ну, это же моя квартира, ― напомнила Марина.
― И?..
― Значит, могу ее запускать, если хочу. И ни у кого разрешения не спрашивать.
Свекровь гневно выдохнула, отвернулась. Явно не знала, что ответить ― и Марине это нравилось. Хоть раз закрыла ей рот! Осмотрела окна, пытаясь найти грязь, в которую ее только что потыкали, как нашкодившего котенка ― и не нашла. Опять Маргарита Ивановна придирается просто так. Впрочем, как обычно.
― В этой квартире живет мой сын, ― наконец нашлась свекровь с ответом. ― И я не хочу, чтобы он жил в грязи. Вот и учу тебя… А ты, я смотрю, сама и не сделаешь ничего! Моешь только там, куда я тебе укажу, сама грязь не видишь.
― Я не мою, ― честно сказала Марина и ухмыльнулась.
Маргарита Ивановна саркатически вскинула одну бровь.
― А я-то думаю, почему все грязнее и грязнее становится! А ты, оказывается, не моешь. Вот и раскрылась тайна.
― Никакой тайны тут нет. Я делаю то, что считаю необходимым, а не то, что вы скажете.
Маргарита Ивановна задохнулась от гнева, принялась быстро, порывисто собираться уходить. Натянула пальтишко, нацепила безвкусную шапку. Стала нервно протискивать руки в перчатки. Те не поддавались. Тогда она с раздраженным шипением сунула их к карман и схватила за ручки большую лакированную сумку.
Марина равнодушно наблюдала.
― Вы где такую торбу симпатичную купили? ― поинтересовалась, когда свекровь уже стояла на пороге. ― Просто обычную авоську не хочу покупать, а картошку с рынка в чем-то носить надо. Вот такая сумка, как у вас, отлично бы подошла.
Маргарита Ивановна обернулась, сверкнула глазами ― будто двумя острыми лезвиями.
― Больно дорогая она для походов на твой дешевый рынок.
― А где дорогой рынок? Вы туда ходите, да?
Свекровь не ответила, вышла в подъезд, громко захлопнула за собой дверь. Марина вернулась на кухню ― доваривать Димин любимый рассольник.
Звонок от мужа не заставил себя ждать.
― Ты опять маму до приступа доводишь? Скучно тебе живется, что ли?
― Уже позвонила? Понятно.
― Позвонила. Так зачем доводишь?
― Кто еще тут кого доводит ― большой вопрос. Пришла без спроса и давай тут пыль выискивать. Я что, отчитываться перед ней должна, как часто я убираю собственную квартиру?
Дима тяжело вздохнул. Помолчал.
― Мариш, ну войди в положение. Старая она уже, мозги не те. Иногда с ума сходит.
― Хочешь сказать, когда ты был маленьким, она такой не была?
― Не помню.
― Вот и не говори.
Маргарита Ивановна, как ни крути, Марину раздражала. Тем, что вела себя тут, как хозяйка, что изображала знатока жизни и человеческих душ, что без конца давала непрошеные советы и не замолкала, даже когда Марина прямо об этом просила. А больше всего раздражала тем, что строила из себя высокоморального чистоплотного человека, на деле таковым не являясь.
* * *
― Вы бы занялись лучше своим жилищем, ― как-то раз отбрила ее Марина спустя время после эпизода с окнами. ― У вас не просто пыль по углам, у вас там залежи угля уже.
― Не говори глупости, ― высокомерно одернула ее Маргарита Ивановна. ― И вообще, я сама разберусь, без твоих наставлений.
― Взаимно!
― У тебя опыта жизненного мало. Если я тебе не подскажу ― кто подскажет? Тем более я своего сына знаю лучше всех. И тебе должно быть интересно, как ему угодить.
Марина покачала головой. И когда уже свекровь от нее отстанет? Нет, понятно, что Дима у нее единственный сын, что она очень им дорожит и боится отпустить контроль ― но Марина-то тут при чем? Почему она хочет свой стиль заботы и проявления любви привить и ей тоже?
― Вы, Маргарита Ивановна, не приходите больше, ладно? ― спокойно попросила она.
Свекровь высокомерно вскинула голову, сощурила глаза. Ну не дать, не взять ― оскорбленная королева!
― Больно надо. Да я сама тебя видеть не желаю. Лучше бы Дима на Алине женился… Но нет, он тебя выбрал!
* * *
Через неделю после этого разговора Марина нашла в ванной початую губную помаду рубиново-алого цвета. Удивилась: у нее такой никогда не было. Она бы такую и не купила даже, слишком вызывающе! Повертела в пальцах, несколько раз открыла и закрыла колпачок, зачем-то понюхала. Интересно, и чья же?
Говорить Диме о находке не стала ― интуиция заставила промолчать. Почему-то ей казалось, что он тут не при чем.
Еще через пару дней под кроватью обнаружилась расческа с запутавшимися между зубцов светлыми волосами. Марина была шатенкой. Потом был узенький металлический браслет с какими-то цветными стеклышками ― ну точно бижутерия для подростков! ― и тушь для ресниц. Высохшая. Наверное, ее не забыли, а выкинули.
«Что-то какая-то визави у Димы забывчивая, ― со смешком подумала Марина, глядя на очередную находку. ― Наверное, склероз… Это ж сколько ей лет?» Засмеялась. Неужто мужа на женщин постарше потянуло? Вот уж невезение какое ― Марина-то его на целых четыре года младше.
Самой смешной находкой стало женское белье в духовке. Марина несколько секунд растерянно хлопала ресницами, глядя на клочок кружевной ткани. Димина визави пыталась высушить трусы? Странный способ!
И тут Марина увидела бирку. Зашлась нервным смехом, хлопнула себя по лбу: ну конечно! Она с самого начала была уверена, что никого у Димы нет, и все эти «забытые» вещи ― чьи-то происки, попытки их поссорить. Марина даже знала, чьи. Просто нужно было убедиться.
Она выхватила белье из духовки. Надо же, как Маргарита Ивановна торопилась, даже забыла срезать бирку! Интересно, почему именно в духовке? Это не показалось ей странным? Или тут есть какая-то пока непонятная задумка, высокий художественный смысл?
Марина набрала номер мужа.
― Дим, твоя мама делала дубликат ключей?
― Каких ключей?
― Ну, от нашей квартиры, конечно же.
― Да нет. Во всяком случае, я не видел.
― Но она сюда каким-то образом попадает. Я без конца нахожу вещи, которые она тут оставляет. Знаешь, с какой целью? Чтобы я подумала, что у тебя есть другая, и мы с тобой поссорились.
― Что?.. Что за бред, Марин?
― Вечером все покажу.
Дима долго с изумленным видом перебирал находки: губную помаду, расческу, браслет, белье.
― Мариш, ты не же не думаешь, что у меня правда кто-то появился?
Марина внимательно посмотрела ему в глаза.
― Нет, я так не думаю. Слишком хорошо знаю твою маму… Но все равно буду держать тебя на карандаше, ― пошутила она.
Дима поджал губы. Обиделся. Марина вдруг тоже обиделась ― да сколько можно? Почему он вообще позволяет своей маме откалывать такие номера и даже не пытается поставить ее на место? Еще и губы тут жмет, будто Марина не имеет права на такую реакцию.
― Да нет, ты не так поняла, ― кинулся переубеждать ее Дима. ― Просто неприятно это все… ну, ты же понимаешь! Ты бы как себя чувствовала? Я боюсь, что ты подумаешь, будто у меня правда кто-то есть.
― Я не подумаю. Но я бы очень хотела, чтобы Маргарита Ивановна оставила нас в покое… Или вела себя нормально. И я надеюсь, что ты с ней поговоришь.
Дима клятвенно заверил, что именно так и сделает. Другого-то выхода у них не было: или расходиться, или поговорить. Марина решительно не собиралась дальше терпеть эти странные выходки и слушать ненужные, порой откровенно глупые советы.
* * *
И лишь спустя несколько месяцев Марина узнала-таки всю правду: вещи и правда подбрасывала свекровь… но другая у Димы была, причем уже давно. Поразилась самой себе. Это ж насколько надо быть слепой и доверчивой, чтобы откровенные намеки не понять?
Позвонила свекрови.
― Ее зовут Алина, да?
― Да.
― Та самая, которую он бросил ради меня?
― Да. Очень хорошая девочка.
― Я надеюсь, что она хорошо моет окна и нигде не оставляет пыль. В ближайшее время вашей невесткой, Маргарита Ивановна, станет именно Алина.
― Вот и отлично, ― с удовлетворением ответила свекровь.
Марина положила трубку и пошла одеваться ― подавать заявление на развод нужно красивой, одетой с иголочки.
И обязательно с макияжем.
Без вульгарных рубиновых помад.
