Маша, ты только посмотри, — голос Татьяны Сергеевны звучал так, словно она обнаружила на кухне космический корабль. — Опять полка пылью покрыта. Сколько раз говорить, что за мебелью ухаживать надо.
Маша медленно подняла голову от раковины, где мыла кастрюли. Хотелось ответить резко, но вместо этого она вежливо кивнула:
— Спасибо, что заметили. Вечером пройдусь.
— Ну, конечно. А зачем ждать вечера? У тебя что, дел много? — Татьяна Сергеевна цокнула языком и, не дожидаясь ответа, вытерла воображаемую пылинку салфеткой.
Маша опустила взгляд, чтобы свекровь не заметила, как напряглись её тгубы. Раздражение достигло точки кипения. С самого начала их брака эти проверки квартиры свекровью стали нормой.
— Сережа ведь с детства приучен к порядку, — говорила свекровь чуть ли не каждый раз, когда замечала неидеально намытую плиту.
— Мам, дай Маше уже выдохнуть, — пробормотал Сергей, входя в кухню.
— Это я-то не даю? Да если б не я, вы тут давно бы заросли паутиной! — возмущённо махнула рукой женщина и повернулась к сыну. — Ты сам посмотри, какая у вас кастрюля — вся в потёках. Ты же ел из неё, правда? Тебе не неприятно?
Сергей, как обычно, сделал вид, что не заметил её язвительности. Усадив мать на диван в гостиной, он обнял её за плечи.
— Мама, тебе надо успокоиться. Всё у нас нормально. И давай без нравоучений, — он постарался улыбнуться, но взгляд Маши, который был устремлён на него из кухни, заставил его опустить глаза.
Татьяна Сергеевна замолчала. Потом она шумно вздохнула и встала.
— Ну ладно, ладно. Всё равно вам обоим нужно больше стараться. Я не вечно буду вас подстраховывать.
Маша посмотрела ей в спину и снова вернулась к раковине.
— Ты хоть раз заступился бы нормально, — прошипела она, не оборачиваясь.
— Маша, она же просто волнуется, — попытался оправдать мать Сергей, но голос его звучал неубедительно.
— А ты, значит, её адвокат?
Разговор замер, как и всегда.
Чуть позже, когда Татьяна Сергеевна ушла, в квартире стало спокойнее. Сергей сидел в спальне, а Маша осталась одна на кухне. Она слушала гулкие звуки с улицы и думала, почему так тяжело.
Вечером настроение окончательно испортилось. Готовясь ко сну, она услышала, как в соседней комнате муж говорил по телефону. Конечно, с матерью.
— Ну что я могу сделать, мама? Она вот такая. Я же не могу её переделать, — доносилось до неё.
Эти слова, обронённые словно невзначай, как острый нож, вонзились ей в сердце.
Когда Сергей вернулся, она уже лежала под одеялом, притворяясь спящей.
Только ночью, лежа в темноте, она поняла, что терзающее её чувство — не просто злость. Это одиночество. Одиночество в собственной семье.
***
— Анализы готовы? — Маша говорила тихо, чтобы Сергей, сидящий в другой комнате, не услышал её разговор.
— Да, приходите завтра. Вам нужно будет встретиться с врачом, — сухо ответила медсестра, и в трубке раздались короткие гудки.
Она сидела за кухонным столом, долго смотря в одну точку. Внутри бурлили тревога и злость на себя за то, что она не пошла к врачу раньше. «Просто стресс», — убеждала она себя последние месяцы, когда уставала так, что не могла подняться с кровати, и худела, несмотря на попытки нормально питаться.
С утра она отправилась в поликлинику, стараясь выглядеть бодрой, чтобы Сергей ничего не заподозрил. У стойки регистратуры её встретила медсестра и проводила в кабинет. Врач, пожилая женщина в очках с толстыми линзами, говорила спокойно, но её слова звучали, как грохот.
— Диагноз сложный, но не безнадёжный, — сказала она, пододвигая к Маше лист с названием болезни — Миастения.
— Что это значит? — выдохнула Маша, чувствуя, как холодок пробежал по спине.
— Это значит, что вам предстоит длительное лечение. Это будет непросто, но медицина сейчас на хорошем уровне, и шансы есть. Главное — соблюдать рекомендации и не откладывать.
Маша механически кивала, не в силах уловить все детали. Её захлестнули мысли: как сказать мужу? Стоит ли говорить вообще?
— Вам потребуется поддержка близких, — добавила врач. — Такие вещи в одиночку не решаются.
Уже дома, сидя на диване, она пыталась собрать мысли в кучу. Взгляд упал на телефон. «Сергей, конечно, должен знать. Но если он расскажет матери…»
На пороге появился муж с пакетом продуктов. Улыбнулся, но тут же нахмурился, заметив её задумчивое лицо.
— Что случилось? У тебя вид такой… странный, — он подошёл ближе, отложив покупки.
Маша отвела глаза.
— Просто устала. Всё нормально, — ответила она, стараясь держаться спокойно.
Сергей сел рядом, взял её за руку.
— Ты уверена? Ты последнее время сама не своя.
Она смотрела на его пальцы, сжимающие её ладонь. И наконец, решилась.
— Мне надо тебе сказать… — начала Маша, а потом умолкла, выбирая слова. — Я… я была у врача. У меня серьёзные проблемы со здоровьем.
Сергей побледнел.
— Что за проблемы?
Она быстро рассказала всё, что успела понять из разговора с врачом, избегая смотреть ему в глаза.
— Но есть лечение. Я буду заниматься этим. Только ты… — её голос задрожал. — Ты маме не говори, пожалуйста.
Сергей растерянно моргнул.
— Почему? Она же захочет помочь…
— Она захочет вмешиваться! — перебила Маша, резко вставая. — Я не хочу, чтобы она видела меня слабой. Не хочу слышать её комментарии, её советы…
— Маша, ну ты же знаешь, она не со зла, — попытался оправдаться Сергей, но тут же осёкся, видя её взгляд.
— Ты мне обещаешь? — она говорила твердо, хотя внутри всё дрожало.
— Да, обещаю, — Сергей обнял её, но его голос звучал неуверенно.
Позже, лёжа в постели, Маша слышала, как он ворочается. Её решение казалось ей правильным, но мысль о том, что тайну невозможно будет скрывать вечно, не давала покоя.
***
Сергей сидел на краю кровати, уткнувшись в телефон. Он долго разглядывал экран, прежде чем набрать номер матери.
— Привет, мам, — сказал он, хрипло прокашлявшись.
С другой стороны тут же посыпались вопросы: как дела, как Маша, не голоден ли он?
— Всё нормально, — начал Сергей, но его голос предательски дрогнул. — Слушай, у Маши проблемы. Серьёзные.
— Что значит «проблемы»? — голос Татьяны Сергеевны стал резким. — Ты можешь нормально объяснить?
Сергей почувствовал, как холодок пробежал по его спине.
— У неё болезнь. Опасная. Она лечится, но ей сложно, — он выпалил это быстро, стараясь не вдаваться в подробности.
В трубке повисла пауза.
— И ты мне только сейчас об этом говоришь? — наконец прозвучало. — Ты что, с ума сошёл?
— Маша не хотела, чтобы ты знала, — признался Сергей. — Просила меня молчать.
Татьяна Сергеевна шумно выдохнула.
— А почему ты должен молчать, когда такое творится? Почему она скрывает от меня? Я же ей не враг, Серёжа!
— Она просто боится, что ты будешь её упрекать, — тихо сказал Сергей. — Не хочет, чтобы ты вмешивалась.
В тот же вечер Татьяна Сергеевна появилась на пороге их квартиры. Маша, услышав её голос, вышла из кухни и сразу поняла, что произошло. Она бросила взгляд на Сергея, но он тут же отвёл глаза.
— Значит, вот как, — сказала она холодно, глядя на мужа. — Ты не смог сдержать слово?
— Маша, я просто… я подумал, так будет лучше, — оправдывался Сергей, но его голос звучал неубедительно.
Татьяна Сергеевна прошла в комнату, опустилась на стул и посмотрела на невестку.
— Ты, конечно, можешь меня ненавидеть, — начала она, поджав губы. — Но если ты думаешь, что я стану сидеть сложа руки, когда ты борешься с такой бедой, ты меня плохо знаешь.
— Мне не нужна ваша помощь, — резко ответила Маша, с трудом удерживая слёзы. — Я сама справлюсь.
— Справишься? — переспросила Татьяна Сергеевна, склонив голову на бок. — Ты едва на ногах держишься. Посмотри на себя.
Маша отвернулась, чувствуя, как закипает злость.
— А вы зачем пришли? Чтобы напомнить, какая я слабая?
— Я пришла помочь, — твёрдо ответила Татьяна Сергеевна. — И я не собираюсь у тебя спрашивать разрешения. Это не только твоя битва, ясно? Ты жена моего сына, часть моей семьи.
— Семья? — усмехнулась Маша. — А раньше вы об этом не вспоминали.
— Раньше я считала, что могу стоять в стороне, — призналась Татьяна Сергеевна. — Теперь не буду.
Эти слова прозвучали неожиданно. Маша смотрела на неё, не веря своим ушам.
— Завтра я пойду с тобой к врачу, — добавила свекровь. — И тебе придётся это принять, хочешь ты того или нет.
Маша хотела возразить, но в её груди что-то сжалось. Она знала, что этот спор она проиграет.
— Сергей, ты молодец, — продолжала Татьяна Сергеевна, глядя на сына. — Хоть и растерянный, но правильно сделал, что рассказал.
Сергей попытался что-то сказать, но только кивнул. Он выглядел уставшим и удивленным, словно не ожидал, что теперь все пойдёт таким образом.
Вечер прошёл в тишине, если не считать тихого скрипа ножа, когда Татьяна Сергеевна чистила картошку на кухне. Маша, не сказав ни слова, ушла в спальню, ощущая внутри горечь предательства, но где-то в глубине сердца — лёгкую тёплую искру.
***
Прошёл год. Этот год был полон боли, надежд и перемен. Маша не узнавала себя: раньше она отчаянно цеплялась за самостоятельность, прячась от любой помощи, а теперь привыкла к присутствию Татьяны Сергеевны. Вместо вечных упрёков и язвительных замечаний появились забота и даже что-то вроде тепла.
Маша стояла у плиты, медленно помешивая суп. Спина ныла после недавней процедуры, но она старалась не подавать вида. Татьяна Сергеевна вошла в кухню с пакетом продуктов, сняла платок и, как всегда, тут же начала раскладывать всё по местам.
— Ты хоть посидела бы, — сказала свекровь, кивнув в сторону стула. — На кой чёрт ты опять у плиты стоишь?
Маша усмехнулась, не оборачиваясь.
— А кто ещё? Сергей так и пойдёт варить борщ?
— А что? Пусть бы разок попробовал, — парировала Татьяна Сергеевна. — Глядишь, из него повар бы вышел.
Они улыбнулись друг другу. Разговоры теперь были такими — простыми, без напряжения. Это удивляло Машу больше всего: как человек, с которым раньше казалось невозможным найти общий язык, вдруг стал почти союзником.
Сергей вошёл в кухню, почесав голову.
— Чего это вы тут опять о моих талантах?
— О твоих? — Татьяна Сергеевна хмыкнула. — Да какие у тебя таланты, кроме как на диване сидеть да каналы щёлкать.
— Справедливо, — Сергей пожал плечами. — Но зато я мастер доставать вас своей ленью.
— Тут и учиться не надо было, — отрезала она, но в её голосе не было ни грамма прежней колкости.
За ужином Маша поймала себя на мысли, что чувствует себя… спокойно. Это было непривычное чувство. Еда, разговоры, даже шутки — всё это напоминало о нормальной жизни, которая казалась чем-то далёким, пока болезнь висела над ней, как чёрная тень.
— Знаешь, Маш, — сказала Татьяна Сергеевна, откладывая вилку. — Я вот тут подумала. Когда ты окончательно поправишься, мне придётся вернуться к старому режиму.
Маша подняла брови.
— К какому режиму?
— Ну как к какому? К тому, чтобы за всё тебя отчитывать, — с улыбкой сказала свекровь. — За немытую посуду, за то, что Серёжа ходит в мятой рубашке.
Маша рассмеялась, но как-то неуверенно.
— А я думала, вы меня теперь совсем не будете критиковать.
— Ты это брось, — отозвалась свекровь, отмахиваясь. — Это у нас семейная традиция.
Сергей, заметив, как погрустнели Машины глаза, быстро добавил:
— Мам, а может, ты эту традицию забудешь?
— Забудешь тут с вами, — ответила она, но её взгляд, тёплый и добрый, был направлен на невестку.
Позже, когда Татьяна Сергеевна ушла, Маша села у окна и смотрела на улицу, залитую мягким светом фонарей. Сергей подошёл сзади, обнял её за плечи.
— Как ты?
— Нормально, — ответила она тихо. — Только всё как-то… странно.
— Странно хорошо? — уточнил он.
Она долго молчала, а потом выдохнула:
— Странно спокойно.
Сергей поцеловал её в макушку и ушёл в комнату. Маша осталась одна. Она знала, что впереди ещё долгий путь, но впервые за всё это время чувствовала, что сможет его пройти. Даже если это будет не так просто.