— Сашенька, я тебе пирожки с луком и с яйцами принесла, как ты любишь, — Марья Дмитриевна положила на стол объёмистый пакет, — Горячие ещё, поешьте как раз с девушкой. А я пойду, мешать вам не буду. Мне ещё на рынок нужно за сметаной съездить…
— Это кто? – удивилась Ульяна, когда за гостьей закрылась входная дверь, — Соседка такая заботливая?
— Тёща.
— Так ты женатый, что ли?! А говорил, что рaзвёлся.
— Рaзвёлся. А с бывшей тещей мы по-прежнему вот так общаемся. Она в доме напротив живёт, на третьем этаже…
Семьи Лаптевых и Ивановых дружили давно. Жили напротив друг друга, детей растили, вместе праздники отмечали. У Лаптевых рос сын Александр, а у Ивановых – дочь Наташа. Тоже всегда вместе были, в одну школу ходили, даже за хлебом в магазин старались вместе бегать.
И как-то само собой получилось, что однажды Наталья и Александр решили создать семью. Может, привыкли к друг другу сильно, может, родители с обеих сторон этого очень хотели. К тому времени отец и мама Саши перебрались жить на дачу, которая стала настоящим загородным домом, так что молодым сразу предоставили отдельную квартиру, окна которой по-прежнему были напротив квартиры тести и тёщи.
Марья Дмитриевна Александра с детства окружала почти материнской любовью, так что никаких проблем в их отношениях не было. Тесть вёл себя сдержаннее, но зятя постоянно брал с собой на рыбалку, где они тоже проводили время достаточно неплохо. А по выходным обе семьи часто ездили на дачу уже к родителям Александра, где жарили шашлыки и наслаждались свежим воздухом у речки.
Так прошёл год после свадьбы, и всем казалось, что эта идиллия будет продолжаться вечно. По крайней мере, соседи этой дружбе откровенно завидовали.
— Жизнь у тебя, Саша, зачётная, — говорил Петька-таксист из пятнадцатой квартиры, — Как по накатанной…
— Да это только по праздникам и выходным, — отмахивался Александр, — а в остальное время мы с Наташкой друг друга почти не видим, работаем допоздна. Она у себя в магазине, я – в своей фирме.
— И зачем вам это надо? У вас же всё есть. Живите себе и не дёргайтесь. Это мне вон сутками приходится баранку крутить, чтобы на отдельную квартиру заработать. Детей уже полон дом, с родителями жить тесно.
— А у нас просторно, зато детей нет. Наташка говорит, надо сначала в жизни обустроиться.
— Смотри, дообустраиваетесь. Без детей семья неполная, голая, как дерево без листьев. Мне так бабушка ещё с детства говорила.
Александр и сам это прекрасно понимал. Но работа затягивала, да и спорить с Натальей не хотелось. Тем более, что она в последнее время стала какой-то раздражительной, даже на дачу ездить перестала, ссылаясь на усталость.
Парень чувствовал, что такая вот жизнь зачётная, как Петька определил, вот-вот на что-то наткнётся. Что-то было в этой безоблачности уже искусственное, к чему все настолько привыкли, что перестали замечать происходящее вокруг.
И однажды осенним вечером Наталья неожиданно объявила, что любит другого человека, директора супермаркета, в котором она работала. Александр его знал, правда, недостаточно близко. Борис Иванович был солидным мужчиной, хорошо обеспеченным, выглядел лощёным и ухоженным, хотя жены, как оказалось, у него не было. И вот теперь он, получается, решил он создать ячейку общества за чужой счёт.
— Понимаешь, — сказала грустно Наташа, — С ним интересно. Мы на выставки разные ходим, в театр на премьеры. Люди вокруг известные – артисты, писатели, художники. Он меня не на дачу с редиской на грядке по выходным зовёт, а предлагает на море слетать.
— Понятно, — вздохнул Александр, — У меня таких денег нет. Но будут же! Фирма у нас перспективная, проекты хорошие.
— Да не в деньгах дело. Просто ты для меня так и остался соседским мальчишкой, с которым в волейбол во дворе когда-то играли. А это – мужчина. Стена. Я таких раньше не встречала…
Развод оформили быстро, Борис Иванович подсуетился. Наталья как-то уж совсем буднично исчезла из их квартиры, словно её и не было. Оставшись один, Александр в первые дни чуть не запил, тем более, что Петька из пятнадцатой квартиры периодически предлагал в процессе поучаствовать. Но однажды вечером на пороге пустой квартиры неожиданно показалась Марья Дмитриевна с объёмистой сумкой:
— Тут вот я борща тебе наварила, а то ходишь, небось, по казённому общепиту…
— Я и сам готовить умею, вы же знаете. Не хочу просто.
— А хотеть надо. Жизнь-то продолжается. Ты пойми меня правильно, я дочь не оправдываю, но сердцу не прикажешь. Так уж сложилось. Я уж и кричала на неё, и все отношения грозилась разорвать, — бесполезно. Так ведь и ты мне, как сын, всегда был. Что ж, и я тебя брошу? И ты заходи, не чужой же…
— А этот Борис Иванович к вам заходит?
— Один раз был, знакомился. Но нам с мужем он не понравился. Напыщенный какой-то, как павлин. И взгляд у него холодный какой-то, словно не на людей смотрит, а на лошадей на выставке. Ты борщ-то съешь. А кастрюлю я потом зайду, заберу.
Вот так и заходила. Через некоторое время Александр познакомился с Ульяной. Тоже вместе работали, она служила в фирме переводчиком. Соответственно, и манеры у неё были немного под стать иностранным, но, в принципе, общаться с ней было интересно. Иногда она заходила к нему в гости, в один из визитов её Марья Дмитриевна со своими пирожками и застала.
Встреча эта Ульяне не понравилась:
— Какие-то ненормальные у вас отношения. Ты её не приваживай. Чужая это теперь для тебя семья. Её дочь тебя предала, по сути. А она – пирожки, зятёк, покушай. Не зятёк ты ей теперь, а посторонний человек.
Впрочем, и на Марью Дмитриевну Ульяна произвела, мягко говоря, не очень хорошее впечатление:
— Эта твоя новая мне Бориса Ивановича напоминает. Такая же нарисованная, искренности в ней не видно. Улыбается другим – как одолжение делает. Я с ней однажды на улице встретилась, она мне даже не кивнула.
Александр поначалу думал, что бывшая тёща специально его от женского пола отваживает, чтобы у дочери запасной аэродром остался. Но потом понял, что в чём-то Марья Дмитриевна была права.
Да, отношения с Ульяной у него были достаточно близкие, но не более. Она практически не пускала его в свой мир. Ни в тот, который внутри, ни туда, где она проводила время на работе. Как-то он предложил ей просто к нему переехать, пожить вместе. Ульяна медлить с ответом не стала:
— Нет, семью я буду создавать на другом фундаменте. Да и жить под присмотром твоей тёщи мне как-то не хочется.
— А какой тебе фундамент нужен-то? За иностранца замуж собираешься выйти?
— Может, и за иностранца. Там уровень совсем другой. А с тобой мне просто хорошо временами, вот и всё. Ты не обижайся. Я же тебе ничего не обещала, так ведь?
Ну, не обещала, так не обещала. Правда, немного обидно стало. Получается, наступил Александр на те же грабли второй раз. Разрыву обрадовалась и Марья Дмитриевна:
— Найдёшь ты ещё себе не гусыню заморскую, а нормальную, семейную во всех отношениях. У меня у подруги дочь растёт одинокая. Хочешь, я тебя сосватаю?
— Нет уж, — улыбнулся Александр, — Одну вы мне уже подсунули, хватит…
Он стал чаще бывать у родителей на даче, там было уютно, просто, — кстати, никто и с пирожками не напрашивался. Часто сидели на веранде с соседями по участку. Андреевы тоже были давними знакомыми отца и матери, а вот Александр их до этого почти не знал.
Однажды к соседям приехала отдохнуть дочь Настя. Она долго училась в другом городе, теперь вот вернулась домой, собиралась обустроиться. Знакомясь, она протянула Александру руку, улыбнулась:
— А я вас с детства помню. Я школьницей тогда ещё была, а вы уже в солидной фирме работали. Подойти боялась…
— Ну теперь-то, — неожиданно осмелел Александр, — На пляж со мной сходите?
Через полгода они стали жить вместе. Александр Настю даже в свою фирму устроил, там молодые грамотные специалисты ценились.
Марья Дмитриевна выбор одобрила. Сказала, что это и есть то самое настоящее, которое бывшему зятю и нужно.
А однажды во дворе он встретил Наташу. Показалось даже, что она специально его с работы поджидала. Сели на лавочку, помолчали. Неожиданно бывшая супруга пристально посмотрела на него и спросила:
— А ты… вернуть всё обратно не хочешь?
Александр тоже глянул в её сторону, задержал взгляд:
— Нет, это точно. Я теперь не мальчик с волейбольным мячиком во дворе. Я теперь счастливый мужчина. Который, кстати, летом с любимой женщиной на море собирается.
