— Кирилл, можешь завтра за мной заехать? На рынок надо. Хочу овощей набрать, — Анна Алексеевна говорила без нажима, но с лёгким акцентом на слово «надо».
Кирилл не сразу поднял взгляд от телефона. Сначала он отрывисто кивнул, не вникнув в суть просьбы, но потом до него дошло.
— Завтра? Не получится. Я маму в Пушкино везу, у неё там обследование. Можете пока на такси?
Анна не стала устраивать спектакль с истериками и томными вздохами. Она просто кивнула, поджав губы. Пожалуй, даже больше — самой себе.
— Конечно, могу. Я вообще много чего могу, — ответила она спокойно и пошла в гостиную, не дожидаясь встречных вопросов.
Отношения с зятем у неё складывались неоднозначные. С Юлей, дочерью, они жили душа в душу, несмотря на разные темпераменты. А вот к Кириллу Анна присматривалась очень долго. Сначала он показался ей слишком слащавым и вежливым. Было очевидно: он старается понравиться, но переигрывает. Однако дочь была счастлива, и мать не стала вмешиваться.
После свадьбы Кирилл вдруг сам стал проявлять инициативу: звонил, предлагал помощь, возил по делам. Всё выглядело по-семейному. В какой-то момент Анна даже прониклась и предложила оформить на него доверенность на старую машину покойного мужа.
— Всё равно стоит. Тебе, Кирюша, нужнее. Только если мне понадобится помощь — не отказывай. Ладно?
Он обрадовался, торжественно давал обещания, даже впервые обнял тёщу. Сначала всё шло как по маслу: Кирилл приезжал по первому звонку, помогал с сумками, шутил в дороге, иногда даже угощал кофе и шаурмой по пути. Дачный сезон они тоже открыли вовремя, он возил Анну почти каждый выходной. Женщина выдохнула и подумала: «Как же Юле всё-таки повезло с ним».
Но потом начались оправдания и отмазки. То машина в сервисе, то ему стало нехорошо, то у его матери разыгралась гипертония, нужно приехать и поухаживать.
Анна не возражала. Она не была деспотичной тёщей, требующей личного шофёра с графиком 24/7. Она просто запоминала. Сначала думала, что это совпадения.
Но однажды дочь случайно проговорилась.
— Мам, мы с Кириллом в пятницу с утра в Тверь поедем, к его тёте по делам. У неё там ураганом вчера часть крыши сорвало. Вернёмся в воскресенье.
А ведь Анна только позавчера просила Кирилла отвезти её в поликлинику в тот же день. Он отказал, ссылаясь на изменение рабочего графика. Оказалось, график изменился только для тёщи.
Анна не сразу поняла, что чувствует. Это была не злость и даже не обида. Скорее, холодное, колючее осознание: когда что-то нужно ей, всегда появляются препятствия. А на своих времени и бензина Кириллу было не жаль. Тёща почувствовала себя использованной.
Следующая её просьба стала контрольной.
— Кирилл, ты во вторник свободен? Мне бы в аптеку съездить, за лекарствами.
— Да там напарника надо подменить. Вам проще на такси выйдет, честно. Я бы с радостью, но не смогу.
Анна посмотрела ему в глаза долго, пристально. Она знала: он свободен во вторник. Дочь сама сказала об этом пару часов назад. Однако прижимать зятя к стенке Анна не стала.
— Проще? Что ж, ладно.
Юля ничего не сказала, но по глазам матери поняла: что-то в ней тихо переменилось. Без театрального хлопанья дверьми, без скандалов. Просто щёлкнул выключатель, и ветер поменял своё направление.
Анна в тот день сдержалась, хотя это далось ей нелегко. А потом она просто собрала документы, позвонила знакомому юристу, отозвала доверенность и разместила объявление о продаже. Сосед помог отогнать и помыть машину. Продавать старенькую «Шкоду», в которой они с мужем когда-то ездили на юг, было жалко, но прошлого не вернуть. Теперь лучше уж расстаться с ней осознанно, чем каждый раз чувствовать себя униженной.
С Юлей разговор вышел короткий. Дочь, конечно, увидела, что машины во дворе нет, и позвонила, хотя уже понимала, в чём дело.
— Ты её продала? — спросила она тихо.
— Пока только выставила. Но доверенность отозвала. Кирилл предложил воспользоваться вариантом попроще, и я прислушалась. Надеюсь, ты не в обиде.
Юля не удивилась, не стала упрекать, только вздохнула.
— Мам, я же не слепая, всё вижу. Ты права.
— Спасибо, — голос Анны потеплел, когда она поняла, что дочь не будет скандалить.
Кирилл отреагировал иначе. Он позвонил через полчаса, весь взвинченный.
— Что вы там себе выдумали? Даже не предупредили! Я бы приехал, поговорили бы нормально. А так — это какая-то мелочная месть!
— Месть? — переспросила Анна. — Кирилл, я не пытаюсь никому ничего доказывать. Ты — человек занятой. Ну, вот я и упростила тебе жизнь. Теперь не надо вспоминать, кому и что ты обещал, придумывать отмазки.
— Надо было сначала поговорить! — он сорвался на крик. — Мы же семья, в конце концов!
— О, говорить ты умеешь, Кирилл. А вот делать — не очень.
Она положила трубку до того, как он начал оправдываться. Зачем продолжать, если вывод давно сделан?
Через день позвонила уже Людмила, свекровь. Голос у неё был сдержанный, но ядовитый.
— Анна Алексеевна, ну вы даёте… Кирилл просто занят. Работа, семья, иногда и я ему хлопот добавляю… Ну неужели так сложно войти в положение? Он же не робот, не может везде успевать!
— Я всё понимаю, Людочка. Именно потому и отменила доверенность. Я сама не робот. Не могу сидеть и ждать, когда у вашего сына появится свободное окошко для меня. Вот продам машину и буду оплачивать такси.
— Такси же дороже выйдет, — попыталась надавить Людмила. — Это же нерационально!
— А вы знаете, что хуже такси? Зависеть от чужого графика и постоянно просить.
Через две недели машину купили. Цена была чуть ниже рыночной: Анне хотелось побыстрее разобраться с этой историей. Молодой парень с блестящими глазами сел за руль и уехал, пообещав, что будет ухаживать за машиной, как за первой любовью.
После заключения сделки Анна перевела вырученные деньги на счёт вклада. Проценты небольшие, зато стабильные. На такси в аптеку, на рынок и даже в парикмахерскую теперь хватало. А главное — больше не нужно было ждать, выпрашивать и уговаривать.
Кирилл с того момента объявил холодную войну. Не звонил, а если тёща приходила в гости — игнорировал, ограничивался дежурными репликами, уходил в другую комнату. Анна думала, что это временно. Но «временно» начало превращаться в стабильность.
Прошло несколько месяцев. Наступил день рождения Анны. Она накрыла стол сдержанно, без банкетных изысков, но и не на скорую руку. Салат с курицей, пара закусок, чай, торт. Возраст уже такой, что шумные праздники не радуют, а гости утомляют. Но она всё равно ждала поздравлений.
От Кирилла — тоже. Было бы достаточно хотя бы простого сообщения в мессенджере.
Но вечером Юля пришла одна. С цветами и тортиком, как всегда. Только лицо было усталым. Не от беготни, а от разрывающих сердце эмоций: злости, досады, обиды.
— Прости, мам. Он не придёт, — сказала она, поставив коробку на стол. — Мы поругались. Он сказал, что обидится, если я поеду. А я ответила, что он не обязан тебя любить, но ты — моя мама.
Анна горько усмехнулась. Она подумала о том, что, быть может, забрала из семьи дочери не только машину. Но если лёд под ними треснул от лёгкой ряби, разве она виновата?
— Ты взрослая. Ты сама решаешь, с кем тебе общаться, — озвучила мать очевидное.
Они посидели немного, поболтали ни о чём. Анна вспоминала забавные школьные случаи с дочерью, обсудила неудачный маникюр соседки, посетовала на цены на овощи и новый закон, о котором писали в новостях в интернете. Было по-домашнему. Тихо, но тепло.
Юля ушла ближе к девяти. Анна проводила её до двери, пожелала доброй дороги и пошла в свою спальню. Она села в кресло у окна с наполовину пустой чашкой чая.
На комоде стояла рамка со старой фотографией. Свадебный снимок. Её муж, Миша, тогда был в нелепом галстуке, который она до сих пор где-то хранит. Улыбался по-мальчишески, а она — делала вид, что не волнуется, хотя сердце выпрыгивало из груди.
Анна посмотрела на фотографию и чуть склонила голову, будто в знак приветствия.
— Ну вот, Миш. Опять сама по себе. Но теперь — сама, по своей воле.
Женщина на секунду закусила губу, потом перевела взгляд на окно. Улицу давно накрыл вечер: мерцал тусклый свет фонарей, моросил лёгкий холодный дождь, вдалеке гудела сигнализация. Анна тихо вздохнула.
— Хотела быть доброй, а стала справедливой. Зато не удобной. Я уж лучше как-нибудь сама, чем буду ждать подачек.
Она отпила чай, устроилась в кресле поудобнее и слабо улыбнулась. Сегодня был её день. И пусть он закончился тишиной, но теперь в этой тишине не было пустых надежд и обещаний.
