— Ну пожалуйста, засыпай… — восьмилетняя Варя в изнеможении качала коляску, чувствуя, как слипаются глаза. — Я тоже хочу спать, Сонечка… Мы обе устали, правда?
Тишина — драгоценная, хрупкая — длилась всего несколько секунд.
Варя едва успела прикрыть тяжёлые веки, как пронзительный крик младшей сестры разорвал ночную тишину.
Малышка заходилась в плаче, словно её обидели, и этот звук отдавался болью в висках.
— Мамочка совсем устала, — шептала Варя, осторожно доставая сестрёнку из коляски. Её маленькие руки дрожали от напряжения. — Тише-тише, солнышко моё… Я здесь, я с тобой.
Она прижала к себе тёплый свёрток, покачиваясь в такт старой колыбельной, которую когда-то пела ей мама.
«Спи, моя радость, усни…» — слова путались в голове, но мелодия лилась сама собой. Ножки подкашивались от усталости, но Варя держалась.
Она должна. Должна быть сильной.
Большая квартира утопала в полумраке.
Где-то на кухне тихо всхлипывала мама — последние недели она почти не спала из-за бесконечных криков Сони.
Варя слышала, как звякает о чашку ложка: мама снова пьёт успокоительное.
А в спальне громко храпел отчим Игорь, которого раздражал любой шум.
— Опять твоя орёт?! — его грубый голос, внезапно раздавшийся из темноты коридора, заставил Варю вздрогнуть. — Уйми её наконец! Людям утром на работу!
«Твоя» — как часто она слышала это слово.
Будто Соня была только её сестрой, а не их общим ребёнком.
Впрочем, Игорь никогда не считал Варю своей.
Она помнила тот день, когда он впервые появился в их доме: высокий, с густыми бровями и громким голосом.
Мама светилась от счастья, а Варе хотелось спрятаться.
— Какая худющая, — сказал он тогда, оглядывая шестилетнюю Варю. — И в кого такая замухрышка?
Мама тогда попыталась защитить её:
— Игорь, она просто болела недавно…
— Да ладно, я же шучу! — рассмеялся он, но его глаза остались холодными.
С тех пор прошло два года, но ничего не изменилось.
Разве что появилась Соня — единственное светлое, что принёс в их жизнь этот брак.
Дни сменялись неделями, складываясь в месяцы.
Варя росла, но чувствовала себя всё меньше и меньше.
Каждое замечание отчима, каждый косой взгляд его матери — «бабушки» Клавдии Петровны — оставляли невидимые раны, которые никак не хотели заживать.
— Неряха! — привычно ворчала Клавдия Петровна, когда Варя приходила помогать с уборкой. — Весь в мать… Никакого толку. Вон, пыль на шкафу оставила!
— Я не достаю туда, — тихо отвечала Варя, глотая слёзы.
— Отговорки! Стул возьми, не догадаешься сама?
А её внук Стёпка — любимчик бабушки — только и ждал момента, чтобы подставить девочку:
— Ба-а-аб, а Варька твою любимую чашку разбила! — кричал он, сам же толкнув Варю под локоть.
— Это неправда! — но кто бы стал её слушать?
Клавдия Петровна уже налетела коршуном:
— Ах ты… Это же память о дедушке! Неблагодарная девчонка!
В такие моменты Варя мечтала стать невидимой.
Раствориться в воздухе, исчезнуть.
Но дома её ждала Соня — и это давало силы жить дальше.
Единственным лучиком света была именно она, маленькая сестрёнка.
Малышка тянулась к Варе, улыбалась ей первой, делала первые шаги, держась за её руку.
Для Сони Варя была целым миром: и мамой, и сестрой, и лучшим другом.
— Ва-ля! — так Соня впервые попыталась произнести её имя, и это «Валя» осталось их маленькой семейной шуткой.
Варя расцветала от этой любви, находя в ней силы терпеть всё остальное.
Когда Соня обнимала её своими маленькими ручками, все обиды и страхи отступали.
Переломный момент наступил неожиданно, в один из обычных летних дней.
Стояла жара.
Стёпка, как всегда, развлекался — на этот раз он отнял у Сони любимую куклу, старую тряпичную Машу, с которой девочка не расставалась.
— Отдай! — кричала трёхлетняя Соня, пытаясь допрыгнуть до куклы, которую Стёпка держал высоко над головой.
— Попрыгай, попрыгай! — издевался он. — Допрыгнешь — отдам!
А потом вдруг размахнулся и забросил куклу на высокое дерево во дворе.
Соня заливалась слезами, а Варя, балансируя на шаткой ветке, пыталась достать игрушку.
Именно в этот момент их увидела соседка — Надежда Ивановна, всеми уважаемая учительница местной школы.
— Что же это творится?! — возмутилась женщина. — Степан, немедленно помоги достать куклу! Как тебе не стыдно обижать маленькую?
Скандал разразился моментально. Клавдия Петровна, конечно же, бросилась защищать внука:
— Да они сами виноваты! Вечно провоцируют моего мальчика!
— Какие провокации?! — не выдержала мама, впервые за долгое время повысив голос. — Соне три года! А ваш «мальчик» — хулиган!
Неожиданно для всех, Игорь промолчал. А вечером, когда Клавдия Петровна, хлопнув дверью, ушла домой, он вдруг подошёл к Варе, сидевшей в детской с заплаканной Соней.
— Давно это происходит? — спросил он непривычно тихим голосом.
Варя не смогла ответить — только расплакалась, прижимая к себе сестру.
И впервые увидела в его глазах что-то похожее на раскаяние.
Может быть, он вспомнил своё собственное детство? Или просто впервые по-настоящему посмотрел на этих двух девочек?
— Прости, — сказал он вдруг. — Я… я был неправ.
Постепенно жизнь начала меняться.
Клавдия Петровна стала реже появляться в их доме, Стёпку к ним больше не приводили.
А мама… Мама словно очнулась от долгого сна.
Она стала чаще обнимать дочерей, читать им книжки перед сном, готовить любимые плюшки с корицей.
— Варенька, — сказала она однажды, — спасибо тебе. Ты была сильнее меня все эти годы.
Они сидели на кухне, пили чай с теми самыми плюшками, а за окном шёл тёплый летний дождь. Соня спала в своей комнате, и в доме царила уютная тишина.
— Я так виновата перед тобой, — продолжала мама, и её голос дрожал. — Я должна была защищать тебя, а вместо этого…
— Мам, не надо, — Варя взяла её за руку. — Всё хорошо. Правда.
Шли годы.
Варя выросла, окончила школу с золотой медалью и поступила в престижный университет в Москве.
Уезжать было страшно — как там Соня без неё? Но двенадцатилетняя сестрёнка сама настояла:
— Глупая, я же не маленькая уже! — заявила она, помогая Варе собирать чемодан. — И потом… ты всегда будешь рядом, правда?
— Конечно, — Варя крепко обняла сестру. — Я буду приезжать каждые выходные.
— Не надо каждые! — рассмеялась Соня. — Ты должна жить своей жизнью. Просто… не забывай меня, ладно?
Учёба в университете открыла перед Варей новый мир.
Она изучала дизайн, находила друзей, влюблялась и разочаровывалась.
Но каждый вечер звонила домой, слушала восторженные рассказы Сони о школе, о новых друзьях, о том, как она решила стать врачом.
Игорь тоже изменился.
Однажды, когда Варя приехала на выходные, он попросил её о разговоре.
— Я был ужасным отчимом, — сказал он прямо. — И человеком был ужасным. Но ты… ты научила меня многому. Своей заботой о Соне, своей силой. Спасибо тебе.
Теперь, десять лет спустя, они сидели на крыльце родного дома. Варя — известный дизайнер, создавшая собственную студию.
Соня — студентка медицинского, будущий педиатр.
Они пили какао с маминым плюшками, а закатное солнце окрашивало их лица в тёплые тона.
— Знаешь, — вдруг сказала Соня, — я всегда знала, что ты — самая лучшая сестра на свете. Помнишь, как ты качала меня ночами?
— Помню, — улыбнулась Варя. — Ты была такой громкой!
— Зато теперь я сама буду лечить маленьких крикунов, — подмигнула Соня. — И всё благодаря тебе.
Варя крепче обняла сестру.
Вечер был удивительно тёплым, а на душе — спокойно и радостно.
Всё плохое осталось позади, а впереди их ждало столько хорошего…
— Девочки, плюшки остыли! — раздался мамин голос из дома. — Идите, я свежих напекла!
Они переглянулись и рассмеялись.
Некоторые вещи никогда не меняются — и это прекрасно.
Их связь, закалённая трудностями, стала только крепче.
Теперь они знали наверняка: что бы ни случилось, они всегда будут друг у друга. И это главное.
А в небе загорались первые звёзды, обещая новый день и новые истории. Но это уже совсем другой рассказ…
