Как эти совершенно разные женщины стали подругами, было всем удивительно. Когда москвичка Александра Ивановна вышла на пенсию и перебралась в деревню, купив небольшой крепкий дом в деревушке Тверской области, соседка Дарья Сергеевна во всём помогала ей. Можно сказать, опекала «столичную интеллигенцию».
Но ученицей Александра стала отличной, потому что была доброй, простой и любящей природу. Приехала Шура (так ласково стали называть москвичку с подачи Дарьи все деревенские) вместе с котом Леопольдом. Лео не сразу привык к местным порядкам и поначалу всё сидел на окошке и смотрел на улицу, словно он был на балконе в городе.
Но потом интерес взял своё. Благодаря опеке Шуры, кот быстро освоился на крылечке, потом во дворе, а потом и в саду.
— Даже ты понимаешь, Лео, в какую красоту мы с тобой попали. А главное – люди тут хорошие! Словно родные. Повезло же нам, — ласково говорила Шура.
Соседки вместе выращивали рассаду овощей и цветов, делились урожаем, помогали друг другу во всём.
— Я словно в другое измерение попала, — говорила Шурочка Дарье, — в городе бешеный ритм жизни, всё-таки. А тут словно замедлилось время, и я вспоминаю детство, когда мы ездили к знакомым в село, вот оттуда и моя мечта о своём доме…
— Хорошо, когда мечты сбываются, пусть даже на пенсии, ещё не поздно быть счастливой, — смеялась Дарья, — а я, вот, местная. И не люблю в город ездить. Мне тут спокойнее, и теплее как-то.
Так шло время, женщины жили рядом, часто сидели по вечерам за вязанием, вместе ужинали. Сын Шуры был военным. А единственная его дочь, Алла, внучка Шурочки, уже заканчивала институт.
Редко ездили они навестить Шуру. И не очень понимали её проснувшуюся любовь к деревне.
— Ну, пусть поиграется, потом всё равно вернётся в столицу, — говорил сын.
Однако Шуре было уже за шестьдесят, а она и не думала возвращаться в свою однокомнатную квартиру в Москве. Там поселилась её внучка Алла, когда стала студенткой. Ей оттуда было ближе к институту, заодно девушка и присматривала за квартирой.
Но случилось так, что сына Шуры перевели служить за границу.
— Возвращайся, мамуля. Ты нам очень нужна. Хватит затворницей в деревне жить. Алла заканчивает институт. Нас не будет рядом, возможно, несколько лет. Ты будешь поддерживать нашу Аллочку. Ведь она собралась замуж, уже беременна…- поделился своими планами сын.
Шурочка ахнула. Столько новостей сразу. И ей практически поставили ультиматум – нужна. Поначалу она попыталась отказаться:
— Ну, какая я теперь смотрительница и помощница, сынок! Давно живу одна. Аллочка у нас умница, тем более, что у неё теперь муж. Они современные, образованные ребята. Зачем я им?
— Они переедут в нашу квартиру, а ты будешь снова жить в своей, мама. Мало ли что понадобится Алле? Неизвестно как сложится её семейная жизнь…И вообще, это не телефонный разговор. Приезжай, и на месте поговорим и всё обсудим. Мы скоро уезжаем, неизвестно, когда ещё увидимся, — настоял сын.
Мать положила трубку и в расстроенных чувствах пошла к своей подруге через дорогу.
— Ой, Даша, меня в город забирают, даже не могу в голову взять, что делать и как быть… — начала она с порога.
— Как это забирают? Ты что вещь какая или слабоумная старуха? У нас с тобой пока головы работают чётко. Рассказывай всё по порядку.
Женщины долго разговаривали в тот вечер. А наутро Шура поехала к поезду в райцентр, а оттуда в Москву. Надо было действительно повидаться и всё обсудить с родными.
Но в городе нового ей ничего не сказали. Сын и сноха уже были «на чемоданах», волновались за дочку, которая накануне расписалась с мужем без торжественной церемонии, так как была уже с заметным животиком.
— Как же вы так поторопились, внученька? – бабушка Шура обняла внучку.
— Ну, и ты туда же, ба. Осуждаешь? Ну, всё же бывает… — вздохнула Алла.
— Нет, нет. Я рада, вот только неожиданно для меня. Я счастлива, поверь, — Шура улыбнулась.
— Все рады, и все меня бросили, — снова недовольно сказала Алла, — хоть ты оставайся рядом. А то мало ли что. Вдруг помощь понадобится.
— Да, конечно, правда, помощница с меня никакая уже. И давление бывает, скачет, и голова кружится. Но я чем могу – помогу, — пообещала бабушка, — буду приезжать. Надо бы, чтобы и мама твоя приехала на роды. И побыла бы рядом хоть некоторое время.
Но сын и сноха неуверенно кивнули головами:
— Неизвестно как там и что получится. Не близко ведь будем…
Шуру так взволновал предстоящий отъезд сына и снохи, и новое положение внучки, что поднялось давление. А ещё она сделала генеральную уборку в своей квартире. Внучке последнее время было не до уборок. Пришлось даже вызывать скорую Александре Ивановне.
— Эх, бабуля! Ты такая уже больная! – говорила внучка, — а всё торопишься снова уехать в свою деревню!
— Верно, мама. Тебе самой нужен уход и присмотр. Какая уже тебе деревня и огород? Пора завязывать в твоём возрасте с сельским хозяйством. Хватит тебе в огороде копаться. В магазинах всё есть. И пенсия у тебя нормальная, — ругался сын.
— А мне в деревне вроде и легче, — оправдывалась Шурочка, — это я от того расстроилась, что не хочется мне снова сюда насовсем переезжать, поймите… Жалко дом оставлять.
— Это всего лишь привычка, мамочка, — гладил сын руки матери, — а врачи под боком нужны. Мало нам того, что Алла одна останется, а ещё и ты там в глуши. Ни больницы, ни магазинов нормальных, ничего…
Как только Шура оправилась от гипертонического криза, то сразу поехала в деревню. Встретила её Даша и сразу поняла, что дело плохо. Шура была заплаканной, глаза опухшими, руки дрожали.
— Ну, что решили? – спросила Дарья, обнимая подругу.
— А что. В больницу я угодила. Так было плохо… Что думала, что помру. Но ничего, поднялась.
— Это от нервов, Шурочка. И что ты решила? – волновалась Даша.
— А они уже покупателя на дом нашли. Сегодня люди приедут смотреть. А я вещи свои собираю. Вот такие дела… И уезжаю, Дашенька… Не могу даже смотреть на дом, на сад. Даже урожай не собрали. Всё на корню – и картошечка, и морковка, которую я так тщательно полола…Ох…
Даша молчала, а Шура всхлипывала, и глубоко дышала.
— Ладно. Как решили, это, конечно, ваше семейное дело, хоть и не нравится мне всё это. Ой, как не нравится… — высказалась, наконец, Даша.
Покупателям дом понравился, и сделка состоялась в райцентре быстро. Вещи Шуры пока стояли в коробках и чемоданах у Даши. Она и ночевала уже последнюю ночь у подруги. Разговаривали мало. У обеих ком в горле стоял.
А когда пришла машина такси из города, Даша обняла Шурочку и прошептала ей в лицо:
— А что, если я тебя никуда не отпущу?
— Как это? – удивилась Шура и уставилась на подругу, — не шути, Даша. Мне идти пора.
Даша выбежала к машине, что-то сказала водителю, сунув ему в открытое окошко деньги. Тот развернулся и уехал.
Шура только успела выйти на крыльцо, и увидела пыль на дороге.
— Как это понимать, Дашка? Не рви ты мне душу… Всё равно ведь ехать надо. Там мои меня ждут… — заплакала она.
— Так. А теперь – слушай, — скомандовала Даша, — я, конечно, не твоя семья, но и не совсем чужой тебе человек. Как и ты мне. Скоро пятнадцать лет как мы с тобой живём бок о бок. И не часто они к тебе приезжали. И не часто ты к ним ездила. А когда стали им нужны и твои деньги, и твоё внимание к внучке, то и вызвали тебя, как служебную собаку. Молчи, Шура. Ты им столько лет служила. И сына вырастила, и Аллочку нянчила, сама рассказывала, что снохе некогда было – на руководящей должности работала. А сейчас им удобнее, чтобы ты и с правнуком посидела, и Алле борщи варила и квартиру прибирала… А ничего, что у тебя и своя жизнь должна быть? И ты имеешь право на отдых или труд в саду, когда тебе этого хочется…
Шура сидела молча, не возражала.
— Да, им удобно, чтобы ты была около врачей, — продолжала Даша, — так им спокойнее. Но мы и тут не брошены, кругом нас тоже люди живут. А в Москву ты обязательно ездить будешь! Но в гости, милая… В гости. Посмотришь свою квартирку и опять сюда, под свои яблоньки.
— Только уже нет их, моих. Проданы… — глухо повторила Шура.
— Ничего, нам и одного сада на двоих хватит. Твой дом пусть будет в добрых руках. А ты живи со мной. Мои редко тоже ездят, хоть и живут под боком. А тебя они обожают, как мою сестру. Оставайся, Шура, прошу. Поживи, успокойся, а там видно будет…
Шурочка на удивление своей семьи осталась погостить у Дарьи. Сын и сноха уехали. Алла вскоре родила сына. Всё у неё с мужем и ребёнком было хорошо. Она часто перезванивалась с родителями и с бабушкой.
Шура и Дарья даже вместе ездили в столицу, чтобы посмотреть на малыша. А через пару дней бабушки уехали в свою деревню. Шура с помощью внучки вскоре сдала свою квартиру жильцам.
Когда наступила осень, новые владельцы Шурочкиного дома, москвичи, поторопились уехать в столицу. Они попросили Шуру приглядывать за домом зимой. И Шура с радостью согласилась там пожить до их возвращения.
Так и повелось у них: Шура жила в своём бывшем доме до лета. И как только осенью уезжали дачники в столицу, так она снова перебиралась зимовать в привычные свои комнаты, к русской печке…
Алла оказалась заботливой матерью, и не нуждалась в помощи бабушки. Она отлично справлялась с ребёнком, но была очень рада, когда бабуля приезжала в гости.
— Ничего, что мы тебя с продажей дома-то поторопили? – однажды спросила она у бабушки, — неудобно как-то вышло…
— Ничего. Бог сжалился. И я там большую часть года хозяйничаю, а жильцы и рады. Дом всегда тёплый, чистый, жилой и под присмотром. Хорошие люди. Мы как родные… — ответила бабушка.
— Это ты замечательная у нас. Умеешь со всеми найти общий язык… — обняла бабушку Алла, — мы к тебе обязательно приедем, когда муж мой в отпуск пойдёт.
Так и осталась Шурочка в деревне. И благодарила за это свою подругу Дарью при всяком удобном случае, и при людях, и наедине.
Прошло три года. Подруги уже не сажали много овощей в огороде. Приезжала весной и летом Алла с мужем и помогали ухаживать за многочисленными клумбами и теплицей. Маленький Костя рвал с кустов ягодки и поливал из маленькой лейки цветы бабушек, а вечерами давал сольные концерты у крылечка: пел, читал стишки и даже танцевал под музыку. На его выступления приходили и другие соседи. Люди, сдерживая смех, кивали головами, подпевали «Катюшу» и громко аплодировали маленькому артисту. — Хорошо у нас в деревне! – говорили соседи, расходясь по домам.
Однажды Алла сделала бабушке подарок. Она приехала с документами на её бывший дом.
— Вот, бабуля. Он снова твой. Смотри, — Алла протянула бумажки договора купли-продажи.
— Как это? А наши Ивановы? Куда они подевались? – поразилась она.
— Они переехали в Крым. Сменили регион проживания. Вот так-то. А к тебе они ещё приедут, обещали. И не на один день, а погостить, — рассмеялась внучка.
Шурочка рассмотрела документ.
— Тут твоё имя и фамилия… Значит, и правда, ты хозяйка! – не могла поверить Шурочка.
— Моё имя, а считай – твоё. Одним словом – снова наше! – смеялась на бабушкино бесконечное удивление Алла.
— Так, значит, снова ты от меня съезжаешь? – улыбнулась Дарья, — но хоть недалеко. И то ладно. Не обижаюсь. Честно говоря, я знала. Но обещала хранить тайну, как и просила Алла. Сама она хотела тебе сказать. Чувствовала девка вину, но исправилась…
— Да, мы и деньги те не потратили от покупки дома. Хотя бабушка тогда мне их подарила для Костика. Но мы решили, что Костику дом будет лучшим подарком. В придачу с бабушкой!
Все засмеялись. А Шурочка душила внучку в объятиях. Рядом прыгал маленький Костик и спрашивал:
— А что, у нас сегодня – праздник?
— Ага, малыш. Теперь у нас будет ещё больше ягод и цветов. Снова два огорода! Ура! – плясала Алла вокруг бабушки.
— А ты и сама как дитя малое. Когда повзрослеешь? – улыбалась внучке сквозь слёзы Шурочка.
— Некогда взрослеть, ба. Скоро у нас ещё и доченька будет…- прошептала Алла, погладив свой живот, — вот потому и два огорода нам нужны! Так что переезжай в свой дом. Пошли, пошли, вещи переносить…