Женечка, да не могу я больше! Сил моих нет, я же там устаю. Зачем мне всё это, если вы отказываетесь? — сын увидел, как у матери задрожали губы и тут же решительно сказал:
— Решено! Продаём.
— Я-я-я не смогу, Жень. Сколько лет я на ней горбатилась. Да у меня там ни одной травинки нет нигде, а сколько я огурцов с одной лунки собираю, а яблок? Как же продать?
— Мам, ну честно, никто же потом не ест всё это. Хранить негде. С ноября по май ты работаешь на дачу в городе, а потом не разгибаешься сутками в свои выходные — вкалываешь на участке. А едим мы что-то свежее и без химии, в лучшем случае, месяца три. Целыми днями питаться огурцами да кабачком тошно. Хочешь — для себя выращивай, а нам не нужно.
— Вот приехали! Сумками им вожу, а оказывается, не надо!
— Отдыхайте лучше, Любовь Степановна, столько интересного вокруг, не только дача в жизни должна быть.
Люба посмотрела на невестку, но промолчала. Знала, это она сына подбивает не брать с дачи ничего, и все труды свекрови сводит на нет. Две недели назад Люба привезла кабачки, которые сохранила на зиму, а сегодня видела их в мусорном ведре.
— Как знаете, — обиделась мать и в сердцах высказала:
— А давайте продадим, действительно. А на вырученные деньги я буду путешествовать. Куда там ездят? — Любовь Степановна судорожно вспоминала, куда ездят её сослуживицы. Не вспомнила, потому что у многих дачи, и они все свои законные выходные проводят там, у других — родители в деревнях, а оставшиеся отпуск, в самом лучшем случае, проводят в ближайшем санатории, чтобы поправить здоровье — все женщины, с которыми общалась Любовь, были примерно её, пенсионного, возраста.
— Вот сам решил — занимайся, я больше туда ни ногой, — мать почему-то решила, что старенький домик с маленьким участком, да там, где нет близко водоёма, никому не нужен, лишь добавила:
— Отцу только скажи, там его вещи ещё на втором этаже, он так и не забрал.
Развелись мать с отцом, когда Евгению было двадцать. Никто никому не изменял, не предавал, просто родители поняли, что они совершенно чужие друг другу люди, да и тот момент, когда им было комфортно друг с другом — по пути, прошёл. Разошлись тихо и мирно, и каждый стал жить своей жизнью.
Иван через два года женился на женщине с ребёнком, а Люба ни на кого больше не смотрела.
— Ну всё, — сообщил сын матери через две недели, — нашёл, кому нашу дачу можно доверить. Мама, ты можешь быть спокойна.
Когда родители разводились, то решили, чтобы не было споров, сделать собственником дачи сына.
— Не продешевил?
— Нет, ты что, — улыбнулся сын. — Хочешь знать, кто теперь будет там огурцы выращивать?
— Нет, нет и нет, а то буду скучать, переживать. Вещи надо ещё вывезти, поможешь?
— Да, конечно, — кивнул Евгений.
Теперь, когда Любовь стояла на крылечке дачи, в груди так всё сжалось и защемило, что захотелось выть. Словно потеряла она, хозяйка, что-то важное, нужное, а найти уже не сможет. И так закричать захотелось. Шутки кончились.
Думала Люба, что такого, продали дачу и продали. Все продают: квартиры, машины и дачи, да всё продают.
А нет, не отпускала шторка на двери, вцепилась в носок и держала, дёргала ногой, а она держит. Запропастились куда-то садовые инструменты, такой набор прекрасный, ещё Иван дарил. Набор был в кожаном чехле, и Люба им очень дорожила. Памятный. Вдруг непреодолимо захотелось напоследок помыть окна. Вот люди приедут, а тут окна не мытые, осенним дождём исчерченные. Нехорошо.
Люба стала тянуть время. Сын подгонял, посматривал на часы.
— Мам, ну мам, нам с Олей нужно на концерт успеть, а ещё разгружать всё.
— Я инструменты не могу найти.
— Я скажу новому хозяину, он приберёт, заберём потом, — заулыбался сын. — Да и зачем они теперь тебе?
— Это память! Ничего ты не понимаешь, Женька, — рассердилась мать. — Это твой отец мне подарил.
— А. Ну тогда ладно.
— Ладно, — передразнила она, но с крыльца не двинулась. — А ты поезжай, я приберу тут всё, помою пол и на электричке приеду.
— Смотри, как знаешь. Не задерживайся.
Люба кивнула, дождалась, когда сын уедет, и ничего больше делать не стала. Просто оперлась на косяк двери спиной и сидела так, пока не стемнело. Ехать домой не хотелось. В домике было сыро и зябко. Осень надвигалась неумолимо, нагоняя тоску серыми тучами, нудными дождями целыми днями и нешуточными заморозками.
Когда на улице совсем похолодало, Люба зашла в домик и села на кресло. Она поджала ноги и укрылась курткой. Было забавно наблюдать через окно за полной луной, плавно скользящей среди туч. Люба даже не заметила, как уснула.
Соседка по участку загремела вёдрами и разбудила Любу. Пора было ехать домой.
— Ой, Любка, напугала. Я же не думала, что у вас кто-то есть.
— Уезжаю уже. Продали мы дачу, Наташа.
Соседка рассмеялась:
— Чудаки вы! Кстати, Ваню уже видела, приезжал.
— Да, вещи его тут. Ладно, Наташа, побегу на электричку нужно успеть.
Люба в последний раз окинула взглядом участок, словно хотела запомнить, как всё оставила, махнула рукой соседке и пошла.
До новогодних праздников о даче Люба вспоминала редко. Бывает, на секунду задумается, а потом махнёт рукой. А в конце января ноги сами пошли в магазин, где продают семена. Торговый центр был недалеко от работы, поэтому на обеденном перерыве Люба решила сбегать, купить курицу. Но вместо того, чтобы зайти в отдел, где продавали мясо, Люба, ускорив шаг, пошла к дверям под вывеской «Всё для сада и огорода». Магазин пользовался спросом, здесь всегда было многолюдно.
Люба даже улыбнулась сама себе: девочки-продавцы всё те же, семена новые завезли, горшочки под рассаду по акции, а луковичных цветов ещё нет.
— Иван? — Люба растерянно смотрела на бывшего мужа. — Ты чего в этом магазине забыл, жена отправила?
Иван Сергеевич рассмеялся. Он мало изменился внешне, и узнать его не составило труда. Только совсем седой стал, полысел сильно, похудел. Но выглядел хорошо.
Люба закусила губу. Как-то неловко вышло, нельзя же так, пусть и к знакомому человеку.
— Привет, Люба. И я рад тебя видеть. Это, скорее, к тебе вопрос. Ты же больше не дачница.
— Да, — глаза Любы забегали по прилавку. — Да вот, шпагат искала, а тут должен быть.
— На том прилавке видел, — указал мужчина на стол напротив.
— Спасибо, а ты что пришёл покупать?
— Огурцы хочу посадить, помнишь, такие с пупырками, ты в банки закатывала, а я под стопочку после бани очень любил ими хрустеть. Достану из банки, он маленький такой, хлоп его в рот и хрум-хрум-хрум.
— Ха. Так вот они, собственной персоной, — и Любовь указала на упаковку с семенами огурцов. — А жена твоя как же смотрит на то, что ты огурцы собрался для стопочки выращивать.
— А не женат я, Люба, давно уже развелись мы. Ты, смотрю, тоже одна, кивнул Иван в сторону руки без кольца.
— Одна. Но ничего, справляюсь.
— А на концерт пойдёшь? На субботу дали два билета, а мне одному не хочется. Пойдём, а?
— Пойдём, почему нет.
Слова за слово, стали больше общаться бывший муж с женой, вместе время проводить. И общие темы стали появляться. Почти год пролетел со дня их встречи незаметно.
Летом, в свой законный отпуск, Люба впервые поехала к родителям надолго. Не на выходные, как обычно, а на целых две недели.
Всю весну и лето руки, привыкшие к дачным работам, ныли и требовали чем-то их занять. В отпуске Люба дали рукам волю, у родителей на огороде навела порядок.
А осень вдруг Иван пригласил съездить в лес. Долго не виделись, а тут он приехал довольный, грудь вперёд выставил:
— Собирайся, Люба, погода прекрасная, на пикник поедем.
Люба согласилась. Торчать по выходным в городе ей не нравилось.
— Ваня, ой, Ваня, а куда ты это меня везёшь? — недоумевала Люба, — В этом СНТ у меня… у нас дача была.
— Ха. Помню, как ты решилась её продать? Вот, раз мимо едем, давай посмотрим, как там наша дача.
Участок, на котором была дача, Люба увидела издалека. Но привычного цвета сухой земли домика на месте не было — стоял дом, покрытый черепицей, с обновлённым фасадом.
— Молодцы какие, — воскликнула Люба: — У меня руки не доходили, а они, посмотри, и крышу перекрыли и парковку сделали.
Иван остановил машину у участка.
— Не заругаются? — спросила Люба и прижалась к окну, — Ой, Ваня, смотри, беседка. И теплица новая.
— Пойдём, посмотрим поближе.
— Как же зайдём, к чужим нельзя?
— Да, знаю я хозяина, отличный мужик, мне разрешает, — давил в себе смех Иван.
Люба тоже вышла из машины и расчувствовалась, расплакалась. И оттого, что домик привели новые хозяева в порядок и оттого, что нахлынули тёплые воспоминания.
— О, Ваня, Люба, привет, — замахала со своего участка соседка, приветствуя.
— Привет, Наташа, — ответила Люба.
— Вань, вы с ночёвкой?
— Не знаю, как получится, — пожал плечами мужчина.
— Вы присмотрите за водой, включу бочку наполняться, ладно?
— Ладно, — махнул рукой Иван и стал открывать ключом дверь домика.
— Ключ то мой! — воскликнула Люба.
— Твой, конечно. Я замок не менял.
— В смысле ты? А ты тут причём? — так и не понимала ничего она.
— А так. Теперь я дачей пользуюсь, хотел купить, но Женька отказался. Так ключи отдал.
Люба чуть не села.
— Сын был прав, ты без дачи не сможешь. Вот тут я немного подремонтировал её, траву засеял и, конечно, огурчики высадил. Огурцов, правда, уже нет, всё убрал, похвалиться нечем. Предлагаю один год ты хозяйничаешь, один я.
Люба нахмурилась.
«Вот выходит какую аферу сын с отцом за её спиной провернули. Хотя… Женя спрашивал, хотела бы она знать, кто будет на даче хозяйничать, а она отказалась».
— Чай будешь?
Люба кивнула.
— А помнишь, мы в первый раз сюда приезжали, ты мне блинов напекла?
— Помню, конечно, Ваня.
— И над Женькой мы здесь же трудились, — рассмеялся он. — И дни рождения справляли. Люба, а почему мы разошлись?
Она пожала плечами.
— Я о своём, ты о своём, ты в дверь, я только пришла, ты пришёл, я уехала. Вот и не было точек то этих, соприкосновения.
Иван подошёл и со спины приобнял Любу.
— Не прогоняй, так захотелось вернуться в юность. Туда, где нам было хорошо.
Люба прикрыла глаза.
Солнце уже давно встало, когда Люба открыла глаза, улыбнулась и, пододвинувшись ближе, легла Ивану на плечо. С ним под одним одеялом было тепло и спокойно. Словно сейчас ей двадцать.
— Ой, ну как так-то, — вскочив с кровати, завопил Ваня, — про воду мы забыли совсем.
— Какую воду? — Люба тоже подскочила.
— Наташка просила воду в бочке выключить, как наберётся.
Ваня обулся и выскочил в трусах на крыльцо, быстро перемахнул через забор и очутился у бочки.
— Да выключила я воду ещё вчера, — смеялась соседка, — так и знала, что на вас надежды нет, голубки.
Люба стояла на крыльце, завернувшись в одеяло и понимала, что такой счастливой она давно не была. Всё о чём-то печалилась, заботилась — пустое. Вот и дача эта. Разве в цветочках, ягодках да огурцах это счастье? Не-е-ет. Это всё декорации, красивые декорации для настоящего счастья.
