– Ладно, Катька, прости уж за вчерашнее…
Катерина стояла, отвернувшись к плите, наливала мужу кофе и молчала.
– Ну, не дуйся. Знаешь ведь меня. Погорячился.
– Ладно, – она повернулась к столу, опустив глаза, поставила на стол две кружки кофе, подтянула на шею махровый халат.
– А ну, покажь, – он убрал ее руки, отодвинул халат, посмотрел на шею, – Да ничего. Водолазку надень. Ой, так ты ж сегодня дома, забыл. Не повторится. Прости. Нормально всё, Кать?– он наклонился, заглядывал ей в глаза.
– Нормально…
– Ой, блин. Мне ж на Кировскую сегодня. Я помчался, – он вскочил, не выпив кофе, – Давай, не грусти…
Анатолий хлопнул дверью, Катя повернула ключ, прижалась лбом к холодному металлу двери. Потом пошла к окну, посмотрела во двор, не отодвигая тюль. Муж спешил, перепрыгивал лужи и ручьи бегущей после ночного дождя воды.
Катя подошла к зеркалу, чуть распахнула халат, повертела головой, прибавила свету. И правда, если не приглядываться, синевато-красные полосы на шее и ключице незаметны. Но при касании всё болит.
Она опустила руки и просто в упор смотрела на себя. Аккуратный овал лица, зелёные глаза, длинные волосы лежат на капюшоне халата. Все говорили, что она мила, но сама Катя свою внешность ругала за склонность к полноте, с которой постоянно боролась.
Они вместе уже … Уже восемь лет. Ещё со школы дружили. А в браке – пять. Квартира съемная. На свою копили. На счету у Толика уже около двух миллионов. Катя работала в клинике – регистратором. Клиника частная, платили неплохо, ее все устраивало.
В эту клинику попала она сначала в качестве пациента. Вернее они оба – с Толиком. Не наступала у Кати беременность, а детей хотели оба. Обследовались. Оказалось, дело в нем – нарушение сперматогенеза. Для здоровяка Толика, тренера, не вылезающего из тренажерок, довольно самовлюблённого и уверенного в себе, такой диагноз был ударом.
Он долго лечился, улучшения были, делали ЭКО, но оно было неудачным.
То ли вся эта история повлияла на него, то ли что-то другое было тому причиной, но начал Толик распускать руки.
Впрочем, он и раньше обращался с Катей как-то бесцеремонно.
– Ты чего так жену-то? – спрашивал друг его Сашка, когда однажды, вышли из кафе, и Толик толкнул Катю на заднее сиденье машины довольно грубо.
– А она чего тормозит? Говорю ж –поехали. А она стоит – галок ловит.
Он сгребал небольшую Катюху в охапку в порыве эмоциональной нежности, тормошил, как котенка, а потом отодвигал в сторону, когда надоедала.
Катерина не была такой уж податливой и тихой. Совсем нет. Она была достаточно проста в компании, разговорчива, могла и ответить, поставив мужа на место.
Это-то ее качество и сыграло отрицательную роль. Первый раз он ее просто саданул по плечу ладонью. Катю перевернуло, и она упала на кровать.
– Да замолчишь ты, дура!
А потом просил прощения, извинялся, клялся, что больше не повторится. Она обиделась, не разговаривала, он вернулся с цветами. Поверила –случайность. А через пару месяцев опять. Схватил за предплечье сильно, толкнул на диван и начал трясти за плечи.
– Как я скажу, так и будет, поняла? Поняла? Я спрашиваю.
– Да поняла я. Отпусти ты!
Плакала потом, было обидно. Но опять ничего не предприняла. Тольку знала она давно. Ну, такой он, экспрессивный, вспыльчивый, но отходчивый. И такие планы у них впереди!
Родом они были из одного поселка городского типа – из Тарасовки.
Дом родителей Кати был большой и крепкий, выкрашенный в охру, под красной железной крышей. У калитки росла берёза, а в палисаднике всегда желтели высокие и пушистые золотые шары рудбекии.
Ее семья – это папа, мама, младшая сестра Кира. Отец был строг, иногда чрезмерно. Девчонки то ненавидели его, то обожали. Потому что были моменты, когда папка мог заступится так, как никто другой.
Но дружбу Катерины с Толиком родители не приветствовали.
– Мам, ну, чего ты? Мы уж сколько с Толькой вместе. Я больше ни с кем себя и не представляю.
– Да понимаю, Кать. Но… Мне все кажется, что он тобой, как куклой играет. И всё тут… Не могу никак его понять.
– Чего-о? Я ему поиграю! Он меня слушается, мам… Уж поверь.
– А мне кажется спешишь ты. Пожалеешь потом. Уж очень много у него самовлюблённого какой-то. Будто он – царь какой.
– Не пожалею! Вот посмотришь. Все будет хорошо, мам.
Отец был более прямолинеен.
– Выбрала молодца, так уж после не пеняй на отца. Может погодишь с замужеством-то? А то вон и Кирка заскучает. Ведь обратно явишься, коль не получится жизнь с муженьком.
– Не явлюсь, пап. Не явлюсь. Мы в городе жить собираемся. Я Толика люблю, и он – меня.
– Любовь зла — полюбишь и козла.
– Ну, что ты такое говоришь, пап… Я вообще никогда, ты слышишь, никогда домой не вернусь. Я с Толиком жизнь строить собираюсь.
Какой красивой была она невестой! Родители с обеих сторон расстарались – свадьба была великолепная. Квартиру съемную оплатили им в Воронеже на полгода вперёд. Тогда Катя ещё училась.
И Катя все эти годы пыталась доказать родителям, что совсем не правы были они в своих предостережениях – они стали хорошей семейной парой.
Со временем приобрели иномарку, пусть подержанную, но всё ж. Когда приехали первый раз на ней в поселок, гордились очень. Теперь они копят на квартиру.
Да, с детьми не получается, но ведь это предательство – бросать любимого из-за этого. Да и всё впереди ещё, молодые же…
И все нервные всплески Анатолия Катерина оправдывала тем, что трудно ему признать свое бесплодие. И прощала поэтому, и терпела…
Сейчас, глядя на синяки на шее в зеркале, Катя вспоминала вчерашний вечер.
Пришли они с дня рождения общего друга – Игоря. Гуляли в кафе. Дружили они семьями, и как-то с самого начала девчонки объединились своей компанией. В кафе были они не одни. Приметил Катю какой-то мужик, начал тянуть в танцы. Они смеялись над ситуацией с девчонками, шутили. Было весело и ничего плохого в том, что чуток повеселились, не было. Анатолий был рядом, тоже выпивал, шутил, танцевал с женой и другими девчонками компании.
А дома …
Уже в такси Катя поняла, что Толик зол. Домой идти не хотелось, ноги на лестнице стали ватными.
– Давай быстрей. Или ножки болят от танцев с мужиками чужими?
Катя обернулась.
– Да ладно тебе. Классно ж погуляли. Весело…
И началось…
– Значит понравилось? – он схватил ее за руку, повернул к себе, когда она стирала косметику у зеркала.
– Толь, я устала. Давай уже ложится…
– Устала? А от чего это ты так устала? От чего?! – он вывернул ей руку, она взвизгнула, толкнул на кровать.
А о последующем даже вспоминать было страшно. Она хрипела: «Не надо, Толечка.»… А он тряс ее за плечи, поднимал и бросал опять на постель, душил.
Сейчас, вспоминая это, Катерина закрыла глаза, затряслись руки, побежали слезы… Ее мысли снова и снова возвращались в прошлое.
Она уж давненько подумывала о разводе. Но совсем не представляла, как тогда быть? Одно знала точно – к родителям не вернётся. Ведь предупреждали… И все пять лет Катя доказывала им, что у них с Толиком все хорошо, хвастала, планировала и предрекала счастливое будущее.
Нет, они, конечно, узнают, что с Толиком она рассталась. Но сначала нужно устроится тут, в городе.
Деньги… Как случилось так, что все деньги на счету у Анатолия? Да очень просто – все планы были совместные, да и зарплата его была больше. Чего уж…
Но и Катя может снять квартиру сама, зарплаты хватит. А если б еще, как Милена с Сонькой – на двоих. Девчонки вообще нашли комнату в общежитии какого-то предприятия – оплата копеешная. Повезло.
Ещё этой ночью она решила определенно – от Толика уходит. Заговори она о разводе – убьет. Поэтому надо уйти, когда он на работе.
Катя начала собирать вещи. Ей ничего не нужно. Только одежда – самое новое, лучшее, дорогое. Она открыла шкаф. Пуховик – обязательно. Этой весной купила. Костюм дорогой брючный, ему всего год. Эти платья – они на работу хороши. Ох, сколько ж всего!
Где чемодан? Туда только пуховик и войдет. Нужны большие пакеты. Вот спортивная сумка, но она, скорее, Толика. Катя подарила ему эту сумку на День защитника… Перебьется. И так все ему остаётся.
Да, надо ещё потом позвонить хозяйке квартиры, объяснить ситуацию. Со следующего месяца она тут не живёт.
Почему-то вдруг стало жалко до слез оставлять посуду. Она так старательно подбирала наборы. А ещё кухонный комбайн…а ещё… совсем новая стиралка и телевизор. Это же всё и ее тоже.
Она утомилась сборами, упала на диван, погладила его спинку. И диван тоже ее… Вспомнила, как долго ходили по мебельному, выбирали, смеялись, пробовали сидеть и даже лежать на магазинной мягкой мебели. Было же им так хорошо вдвоем…
Она завыла в голос. Было так больно… Потом утерла нос, поднялась за телефоном – сумку-то собрала, а куда идти ещё не решила.
Глубоко вдохнула, втянула носом и набрала номер Милены.
– Привет, Миленка, – получилось довольно радостно.
– Привет, Кать! Ты чего?
– Миленка, тут такое дело. В общем, мы расстаёмся с Толиком. Можно я у вас перекантуюсь несколько дней, пока квартиру не найду? Естественно, оплата…
– Расстаетесь? Ой, Катя… Такая пара! А что случилось?
– Да будет время рассказать ещё. Так можно к вам-то?
– Ой, нее… Кать, не получится. Мы тут сами на птичьих правах, сидим, как мыши. У нас же тут выселение было, так мы с Соней еле удержались. Даже заикаться нельзя о ком-то ещё. Ты что? У нас же вахта, пропуски…
– Да? Вот ведь… Я и не знала, что у вас такие строгости.
– Да тут… Так я так и не поняла, чего у вас случилось?
– Как-нибудь расскажу, Мил. А пока не могу, некогда…
На девочек Катя надеялась очень. И теперь расстроилась. Ее любимая подруга Анька уехала. Она б точно ее к себе позвала, хоть и жила с парнем. Но сейчас она уехала в командировку в Москву, и в ее квартире жил тот самый парень.
Звонить Аньке сейчас – дело долгое. Тоже заставит рассказывать, а времени было в обрез. В обед мог приехать Толик. Хоть в гостиницу, но уехать нужно было до его приезда.
Она пролистала цены на гостиничные номера, прикинула – даже дня три-четыре прожить – уже пол зарплаты. Набрала телефон Лены. Они работали вместе, подружились. Лена была замужем, маленький ребенок. Но человек она была добрый, безотказный и даже жертвенный.
Лена сразу согласилась, но распереживалась о порядке. Ее не было дома, а значит она должна была отдать ключи Кате на работе, и, получается – пустить в квартиру чужого человека. Она волновалась, сбивчиво объясняла что-то про бардачника сынишку, про оставившего незаправленной постель мужа. И Катя поняла, что она уж слишком напрягает человека. Некрасиво как-то.
Она перезвонила и отменила свой приезд, сказала, что позвали ее девчонки-подружки.
– Спасибо тебе, Лен, что не отказала. Ты – настоящий друг.
– Мне так жалко, Кать, что у вас всё так… А расскажи, чего случилось -то?
– Потом, Лен.
Катя позвонила ещё одной знакомой, одинокой коллеге по работе, с которой была довольно близка. Но у той в гостях оказались близкие.
Время шло, нужно было просто уйти. Хоть куда-нибудь уйти. Она оделась, завязала на шее шелковый платок. Сейчас почему-то было все равно – увидит кто или нет. На сердце лежал камень.
Она посмотрела на сумки в прихожей – такое ей не донести.
Катя стащила сумки по очереди вниз, к подъезду. Вернулась в квартиру последний раз, окинула ее глазами, захлопнула дверь. И только потом вызвала такси. Отправлялась она на вокзал, чтоб оставить сумки в камере хранения.
Опять пошел дождь, на улице было хмуро. Серые тучи заволокли небо. Таксист очень помог, донес сумки до зала ожидания.
Катя огляделась и вздохнула. Вот только что была она в уютной теплой квартире, где каждый уголок создан собственными руками, а теперь стоит посреди холодного вокзала и совсем не знает куда идти.
А ведь ещё не поздно вернуться. Вернуться, разложить вещи и улыбнуться Толику. А может и правда, не повторится?
Но потом она вспомнила вчерашний вечер и решительно подхватила чемодан – перебежками начала двигаться к камере хранения. И когда сдала вещи, почувствовала себя свободной.
Завтра на работу, а сегодня нужно найти жилье. Нравилось ли ей здесь, в городе? Она не анализировала. Здесь нравилось мужу, а она там, где он. Просто привыкла. Привыкла, что замужем, что снимают они жилье, копят деньги и планируют жить тут и дальше.
А сейчас она Толика боялась. Даже если не будет знать он ее новый адрес, то знает место работы. Явится точно. Там скандалить не начнет, не в его это правилах, но ее вызовет или дождется после работы. Будут разговоры, о которых даже думать не хотелось: унизительные, обвинительные… А уж о разводе, об этом процессе вообще думать было страшно.
Недавно у них разводилась знакомая – писала заявления, чтоб процессы были без ее присутствия. Хорошо, что такое есть. А то и не переживёшь…
Катерина уселась в зале ожидания, начала обзвон.
– А ваша квартира… А, уже сдана… Простите…
– Мне б квартиру. Что? Оплата посуточно? Нет, мне это дорого…
Она искала адреса, нашла даже с уходом за больным стариком. Готова была и на такое, но ей сообщили,что старик скончался.
– Жаль, – ответила Катя в трубку, – Жаль, – повторила в пространство зала. Она уже обзвонила знакомых, в надежде, что кто-то знает сдающих жилье.
За окном дождь лил уже стеной, хотелось есть. Ну, прям, бездомная мышь! Почему-то эта мысль улыбнула. Ещё вчера – вполне себе обеспеченная девушка выходила из автомобиля мужа, шла в элитное кафе. А теперь в привокзальном не слишком чистом буфете пьет плохой кофе, смотрит на серую улицу и не знает, куда ей пойти.
Катя подошла к расписанию. А ближайший поезд до Тарасовки когда? И почему-то подумалось, что там сейчас светло и солнечно. А в палисаднике желтеют высокие и пушистые золотые шары рудбекии.
Катя все же позвонила Анне. Не сразу, но все же дозвонилась.
– Ооо, Катька. А я … я, представляешь, в метро, не слышала. Мы сейчас в таком месте были! Катька, вечерком давай потрещим, я сейчас доеду…, –Анька всегда была на позитиве.
– Ань, да погоди ты. Анька, послушай, мне помощь твоя нужна. В общем…я от Толика ушла. На вокзале сейчас, а на улице ливень такой… Мне б квартиру на недельку. Понимаешь, в риелторское звонить…
– Что? Ушла? А куда?
– А никуда… Говорю же, на вокзале торчу. Там – то со следующего месяца, то посуточно, то…
– Давно было пора. Козел он у тебя, Катька…
– Ань, я понимаю, что ты в Москве, но…
– А чего искать, езжай ко мне. Там Пашка, но он потеснится.
– Не-не. Не вариант. Неловко. Я его совсем не знаю. Лучше…
– Ничего не лучше. Езжай, говорю… Я чего-то до него никак не дозвонюсь, но как только дозвонюсь, предупрежу. Только…ой, Кать. А он же на работе до шести.
– Ладно, Ань. Спасибо… Я после шести и приеду. Не волнуйся. Только предупреди его.
И всё же было неловко жить в квартире с незнакомым парнем, и Катя поехала по найденному в интернете адресу смотреть жилье. Зонт она случайно сдала в камеру хранения, идти за ним не хотелось, решила, что до автобуса добежит и так.
Не учла только, что по приезде промокнет до нитки, пока найдет адрес.
Открыл ей пьяный старик, провел по длинному темному коридору, пропахшему луком и еще чем-то кислым и неприятным, стукнул в высокую крашеную дверь.
– Михайловна, к тебе…
Дверь открыла толстая неопрятная тетка с кружкой чая в руках. Она показала Кате соседнюю комнату. Катерина чуть не расплакалась. Нет, тут даже временно жить невозможно. Неделю мыть – не перемыть. Уж лучше потесниться с Аниным ухажером.
Катя поехала к Анне. Ехала и думала, что Толик уже вернулся, уже все понял. Интересно, чем занимается? И тут Катя сообразила – наверное, снимает деньги, спасает… И наказывает ее. Она ухмыльнулась. Ведь уверена была, что в первую очередь подумает он о деньгах.
И как она не рассмотрела его? Ведь и мама, и отец…
Вещи забирать из камеры она не стала, поехала по адресу Ани налегке. Ее Паша должен быть уже дома. Квартира Ане досталась от бабушки, повезло. Она строила свою личную жизнь.
Катя позвонила в дверь. Немного волновалась –было неловко вот так сваливаться на голову. Но, в конце-концов, с Анькой они давно дружат, а этот Паша появился у нее недавно.
Пусть хоть Ане повезет с выбором!
Катя устала, промокла, замёрзла. Хотелось в душ, хотелось выпить чая и оказаться уже в теплой постели. Она очень надеялась, что Аня Павла предупредила.
Дверь он открыл сразу, нараспашку, с улыбкой на лице. Симпатичный, чубатый, кареглазый. Удивлённо посмотрел на нее.
– А Вам кого?
И не успела Катя ответить, как в прихожую впорхнуло юное создание лет семнадцати, в коротюсенькой юбчонке. Создание обняло Павла за пояс и невинным капризным голоском спросило:
– Паш, а кто это? Я думала Костик с Леркой…
– Ааа… , – фраза зависла, Катя не знала, что и сказать – в Анькину квартиру, стоило подруге уехать, он привел девицу. Катя повертела головой, заглянула за дверь, как будто бы на номер, – Ой, простите. Я, кажется, ошиблась номером.
Она начала спускаться вниз, растерянная и разбитая. Уже под козырьком подъезда встретила пару. Догадалась – Костик с Леркой поднимаются в квартиру ее подруги.
Дождь, по-прежнему, капал, но уже лениво, истощивши все свои запасы.
Катерина поставила сумку на перила крыльца и заплакала. Ее слезы никто не видел, уже сгущались сумерки.
Садился телефон. Оставалось пять процентов. На звонок Ане, на объяснение батареи не хватит. Да и не хотелось сейчас расстраивать подругу.
Что же делать?
И тут вдруг Катя поняла, что весь день она совершает ошибки. Какой странный у нее сегодня день. Не с того начала…
Она набрала номер отца.
– Пап, я от Толика ушла.
– Ты плачешь? Ты где?
– Я… Я на улице, но скоро буду на вокзале…
– Так… Часа через два буду там.
Всё. Ночь, дождь, долгая дорога, но он приедет. Катя вошла в троллейбус вымотанная этим бесконечным днём, но спокойная. Решено – она едет домой. А с работой уладит по телефону, по необходимости приедет.
Она забрала вещи из камеры хранения, достала кое-что, переоделась в сухое.
А через некоторое время отец, растрёпанный, одетый на скорую руку, забежал в зал, посмотрел по сторонам. Он искал дочь. Катя махнула рукой.
Он ничего не спрашивал, подхватил сумки, потащил в машину.
И пришла уверенность, пропал страх – рядом папка, а значит всё будет хорошо.
– Там термос сзади. Мать сунула. Попей. Горячий.
Катерина прижала к себе термос, глотала мелкими глотками чай и утирала слезы. Отец молчал. Зачем спрашивать? Захочет – сама расскажет.
Катя ехала в дом под красной железной крышей, где светит солнце, где у калитки растет берёза, а в палисаднике желтеют высокие и пушистые золотые шары. Она задремала.
Она ехала туда, где ее всегда ждут и любят.
