Зинаида Павловна придирчиво повертела в руках пучок укропа и переспросила:
— Это за килограмм или за пучок?
— За пучок, конэшно, красавица, со скидкой отдаю. Сам этими руками укроп вырастил, срэзал и тибэ привоз.
Зинаида Павловна усмехнулась. Знала — врут и не краснеют эти продавцы. Пучок встряхнула ещё раз — не свежий, положила назад. Пошла дальше между рядами.
Рынок «Майский» от Зинаиды был далеко. Это она к дочери приехала нянчиться с внуком и решила забежать в супермаркет, купить чего-нибудь вкусного, а по дороге увидела торговые ряды, зашла.
Чего только тут на рынке не было: фрукты, овощи, ягоды, зелень разная. Такие названия замысловатые, какие Зинаида на своём веку и не слышала, да их даже выговорить было трудно. Дочь из Турции привозила матери разные диковинные фрукты, но тут прилавки напоминали базар всех континентов.
Зинаида Павловна остановилась у прилавка с бананами. Стала рассматривать одну кисть за другой, придирчиво, выбирала для внука, который просто обожает эти фрукты.
Рядом у другого прилавка с сухофруктами остановилась пожилая женщина. Она долго и пристально рассматривала каждый мешок, наполненный сушёными вкусностями.
— А попробовать можно? — тихий голос раздался у соседнего прилавка.
Продавец отвлёкся от телефона, встал и принялся нахваливать товар. Женщина взяла из одного мешка пару ядер грецкого ореха и положила в рот.
— Ничего так, не прогорклый, а то давеча взяла килограмм и выбросила, есть невозможно было.
— Хороший, бабуля, орех, свежий, только вчера привёз.
— А стоит сколько? Сколько? Так я в понедельник в два раза дешевле брала.
— А этот? — уже не спрашивая разрешения, бабуля взяла из другого мешка несколько ядер и только одну половинку сунула в рот, остальное в карман.
Пожилая женщина ходила от прилавка к прилавку, торговалась долго, пробовала, а когда достала кошелёк, начиналось самое интересное.
Так уж получилось, что Зинаида Павловна на своём пути вдоль торговых рядов, всё время встречала эту старушку. Та пробовала, старалась взять на пробу больше, чем можно положить в рот, а остальное в карман. Зинаида Павловна усмехнулась. Хитрая бабулька.
У одного лотка бабушка остановилась. Торговалась. Зинаида Павловна пока стояла в очереди слышала её разговор с продавцом. Пожилая женщина пробовала, попросила взвесить горсть того, горсть этого. Наконец, старушка достала кошелёк и… Зинаида Павловна увидела в кошельке пятьдесят рублей да мелочь.
— Ой. У меня только пять тысяч, — сейчас схожу в магазин, обменяю.
На возгласы продавца, что он может сдать с любой купюры, бабуля уже не реагировала, а шла к выходу.
И Зинаиде Павловне пора было бежать. Бананы не купила, решила зайти в супермаркет по пути. Вышла, нет той старушки. Ещё подумала, что есть же такие вредные старики, ходят, пробуют, а платить не хотят.
Зинаида Павловна зашла в магазин и прошла к прилавку с фруктами. Выбрала отличную кисть, посетовала, что опять подорожали бананы и пошла к кассе. Та самая старушка стояла впереди. Она робко двигала по ленте булку хлеба. Самого простого и дешёвого. Потом достала пятьдесят рублей и рассчиталась.
Мелочь, которую кассир высыпала ей в руку, не удержалась и, звонко упав, покатилась по полу. Старушка нагнулась, принялась собирать, дёргать очередь, что закатился рубль, все отходили, рассчитывались, но старушке не помогали. Одета она была в старое пальто когда-то зелёного цвета, в серый бесформенный берет. Её потертый, не слишком опрятный вид, дрожащие, сморщенные руки вызывали брезгливость у стоящих рядом покупателей. Зина сунула руку в карман и достала одну монету, потом сделала вид, что подняла и сунула старушке в руку.
— Тут два, у меня рубль закатился, — не прекращала искать пожилая женщина. Зина вновь сунула руку в карман и достала рубль.
— Вот ваш, — протянула она монету.
— Точно мой?
— Ваш, ваш, не мешайте обслуживать, очередь задерживаете, — стали возмущаться покупатели.
Пожилая женщина ушла, а Зинаида Павловна стала рассчитываться.
При выходе из супермаркета Зина опять наткнулась на эту старушку. Раньше такие моменты женщину не трогали. Ну живут себе старики и живут, ходят по магазинам, медленно что-то там выбирают. А эта старушка обратила на себя внимание.
Зина подошла к ней, сидящей на скамейке и держащей в руках булку хлеба, и высказала, всё, что думала:
— Всю свою жизнь меня учили, что чужое брать нельзя, нельзя пользоваться чужим трудом. Взяла что-то — заплати. Я вот была на рынке, и ни разу мне в голову не пришло ходить по рядам пробовать и не платить. У вас же пенсия хорошая, точно больше чем у меня. Но я не побираюсь вот так. С последней бумажкой в магазин не хожу. Дети же есть, внуки у вас…
Старушка в это время гладила своей сморщенной рукой край пальто и не поднимала головы.
— Есть, милая. И внуки есть, и дочь, и пенсия есть. И да, хорошая, мне восемьдесят три. Да только жена внука её у меня с карточки снимает и мне тысячу отдаёт.
— Ка-а-а-ак?
— А как пошла эта болезнь страшная по стране, всех по домам посадили. И я села. А за квартиру платить надо? Надо. Вот и дала я внуку карточку свою. Он заплатил и сказал, что будет мне деньги мои снимать, обещал за продуктами ходить. Так и было. А потом женился. И девчонка эта сказала, что за ипотеку они будут с моей карты платить, мол, мне жирно такую пенсию тратить. Вот и нет у меня денег ни на что. Долг по коммуналке копить начали. Дочери позвонила, а она их поддержала. Вот так. Тут не только кусок хлеба не лишний и орехи, — старушка вынула из кармана горсть и протянула Зине. — Есть охота, поэтому и хожу по рынкам и магазинам, каждый день где-то акции, попробовать дают, как их … моуторы …
Зина нахмурилась. Всё она слышала, но чтобы такое!
— Где этот внук ваш живёт? Далеко? Дома сейчас?
— Внук работает, а эта его… дома, наверное. Но я не пойду туда.
— Я пойду, скажите адрес!
Зинаида Павловна позвонила дочери, сообщила, что задержится, а сама направилась в квартиру к внуку Людмилы Геннадьевны.
Дверь открыли не сразу. На пороге стояла в полной боевой раскраске, с накаченными губами молодая женщина в коротких шортах и облегающей майке.
— Я сейчас в магазине познакомилась с Людмилой Геннадьевной…
— Вот вы вредные старухи, что вы к нам ходите и ходите, да разберёмся мы сами с бабулей. У неё деменция и… в квартире горы мусора, … и сама она согласилась нам карточку отдать, чтобы мы ипотеку платили.
Зинаида Павловна такой наглости не ожидала. Обозвали ещё. Она хотела ответить, но шустрая молодая особа быстро закрыла перед ней дверь. Больше звонить в дверь не хотелось, всё, и так, было понятно.
Старушка, словно предвкушая рассказ о том, что жена внука, острая на язык, дала Зине отворот поворот, улыбнулась, увидев выходящую из подъезда женщину с печальным лицом.
Зинаида Павловна только сделала несколько движений губами, собралась с мыслями, сказала, что сходила, поговорила, но в детали углубляться не стала. А Людмила Геннадьевна и не спрашивала, всё сама знала.
— У вас паспорт с собой?
— Нет, дома, а зачем он вам?
— В банк пойдём. Давайте-давайте, пойдём. Карту новую нужно вам завести.
— Зачем, у меня же есть.
— Другую дадут, а ту аннулируют и будут у вас эти деньги.
Иллюстрация
Людмила Геннадьевна стала из себя давить слёзы:
— А что я им скажу, что собственный внук забрал? Стыдно же.
— А ходить по рынку, орехи пробовать не стыдно? — повысила голос Зина. — Видимо не сильно вы голодаете, раз выгораживаете внука с женой.
— Так прискочут же, заберут и эту.
— А вы не отдавайте. Скажите, что долг по коммуналке оплатить нужно. Столько лет живёте, а за себя постоять не научились.
Старушка опустила голову.
— Их жалко, а себя не жалко? — строго спросила Зинаида Павловна.
— Нет, не жалко.
Раньше Зинаида никогда в своей жизни не помогала старикам. Считала, что это не её дело. И сейчас пожалела. Вроде вмешалась в чужую жизнь, а тут не поймёшь кто прав, кто виноват.
Зина развернулась и пошла к дочери, итак пришлось заставлять ждать.
— Женщина, подождите, — старушка всё же догнала её. — Сходите со мной в банк, помогите мне.
Зинаида Павловна позвонила дочери и объяснила ситуацию.
Когда они зашли к Людмиле Геннадьевне домой, Зина поняла, что старушке до деменции ещё далеко: в квартире бедненько, но чисто, давно нужно было сделать косметический ремонт. Да и приветливая она, даже на чай пригласила, хотя дома только булка хлеба.
В банке Людмила Геннадьевна вела себя не очень уверенно, всё боялась, что её данные не туда отправят или повесят на неё кредит. Мелкий шрифт старушка просила прочитать Зинаиду Павловну. Та щурилась, у самой зрение в последнее время стало подводить, но читала. На карте при активации не было ни рубля.
— Если отберут, скажите, что опять заблокируете старую и получите новую, —давала рекомендации Зина.
Попрощались женщины очень тепло, и Зинаида Павловна отправилась, наконец, к дочери.
Больше Зина не встречала Людмилу Геннадьевну. Но однажды, проходя мимо маленького уютного кафе, услышала, как в окно постучали.
Старушку, ту самую, что два месяца назад, Зинаида встретила на рынке, она не узнала. Улыбка ей очень шла. Одета она была красную шёлковую блузку в белый горох. На голове молодёжная короткая стрижка. Людмила держала в руке чашку с чаем и весело махала Зине.
Зинаида Павловна вошла в кафе и присела к старушке за столик. Тёплой получилась встреча. Людмила Геннадьевна предложила старой знакомой выпить с ней чаю и рассказала, как теперь живёт.
— Да, Зина, я помогаю внуку с ипотекой, но теперь даю только ту сумму, которой располагаю. И ничего, принимает, не обижается. Даже два раза внук с женой приходили в гости. Похоже, скоро я стану прабабушкой, — кокетливо произнесла Людмила Геннадьевна и подмигнула Зине.
Долго не могли распрощаться, словно встретились две очень добрые и старые подруги. Зинаида Павловна шла потом по тротуару и радовалась, дышала легко. Ведь, когда можешь помочь кому-то, пусть даже словом, не делам, то становишься счастливым и окрылённым.
Чувство это ни с чем не сравнить, его можно только испытать!
