В коридоре «яблоку негде было упасть». Пластиковые кресла, стоящие вдоль стены, были заняты абсолютно все. Те, кому не хватило места, стояли. Кто-то прислонившись к стене, кто-то прямо посередине коридора, мешая проходящим, но зато как можно ближе к двери нужного кабинета. Разные тут были люди. Разных возрастов, разных слоев населения. Все они стояли в очереди, чтобы попасть на консилиум. Пугающее слово и раньше Тимофей представлял себе врачебный консилиум совсем не так. В его представлении «консилиум» был чем-то из ряда вон, когда дело касалось какого-то необычного случая. В большой аудитории должны были собраться светила медицины и обсуждать сложного пациента. Одного пациента. А тут обычный кабинет, где сидят всего три врача, Тимофей заглянул в дверь, когда очередной пациент туда входил, и поток, неисчерпаемый поток народа. Люди все продолжают приходить, осторожно спрашивают, тут ли консилиум, и скорбно втискиваются в очередь, с трудом находя для себя свободное место, как правило, где-нибудь вдали от кабинета.
Тимофей стоял недалеко от двери, небрежно прислонившись плечом к стене светло-персикового цвета. Он выбивался из общей картины и сам считал, что его сюда занесло абсолютно случайно, по нелепой ошибке. Молодой тридцатилетний мужчина в сером костюме и красивом галстуке досадовал только на потраченное время. Именно сейчас, когда его проект почти взяли в разработку, он стоит здесь, среди всех этих несчастных людей. Ему, несомненно, их жаль. В основном они выглядят соответственно. Видно, что люди больны, в отличие от него.
Вот эта лысая женщина стоит, устремив взгляд в одну точку. Она не скрывает последствия химии, в отличие от других людей в очереди. Тимофей долго уже стоял и много успел приметить. У женщины пенсионного возраста волосы слишком хороши. Может, встретив её на улице, Тимофей и принял бы их за настоящие, но здесь, в онкологическом диспансере, такая шевелюра бросается в глаза. Становится понятно, что парик.
Да, люди тут очень разные. Кто-то успел разговориться с соседом, рассказывает свою историю болезни и лечения. Женщина, стоявшая рядом с Тимофеем, тоже пыталась заговорить с ним, но, наткнувшись на отстранённый взгляд и односложные ответы, отстала. Тимофею всё это было не нужно. Он точно знал, что он здесь по ошибке. Эта шишка не может быть злокачественной. Скорее всего, он просто простыл.
Результат анализа поначалу выбил мужчину из колеи, но потом его направили в этот диспансер, а здесь доверяют только своим заключениям. Это называется — «второе мнение». Тимофей привез свои стеклышки на пересмотр. И сейчас, в этом кабинете, решится его судьба. За время, пока он ждал результата, Тимофей сумел убедить себя, что диагноз поставлен ошибочно. А как иначе? Он абсолютно здоровый человек. Никаких симптомов, кроме этой шишечки, там… Ну, в общем, где бывает только у мужчин… Он бы и в больницу сроду не обратился. Просто как-то пожаловался жене, что шишка образовалась давно и никак не исчезает. Вот жена, Катя, уже и настояла, чтобы он сдал анализ. Делала она это спокойно, без истерики, но уж очень настойчиво.
Сегодня у Тимофея важный день. И это не про консилиум. Сегодня должно было состояться окончательное одобрение его архитектурного проекта. По этому проекту начнется строительство огромного торгового центра. В ближайшее время у Тимофея будет много работы и, естественно, хорошие деньги. Наконец, мужчина сможет поменять автомобиль, как давно хотел. Свозит свою семью за границу. Катя так мечтает побывать в Париже. Жизнь начинает набирать обороты, а тут эта подножка в виде диагноза, в который Тимофей не верил. Он споткнулся, но не упал. Не упал, потому что не поверил. Сейчас обойдет это препятствие и пойдет дальше. Скорее бы его уже позвали в кабинет. Правила еще здесь какие-то дурацкие. Не живая очередь, а вызывают по фамилиям, вне зависимости от того, во сколько человек пришел. Вот Тимофей уже два часа стоит, а женщина, которую только что позвали, минут пятнадцать как появилась. По мнению мужчины, это было в корне неправильно.
Он пришел на консилиум в костюме, потому что торопился на обсуждение проекта. Хорошо еще заказчики вошли в его положение и перенесли обсуждение на послеобеденное время.
-Сорокин. Есть Сорокин? — выглянула из кабинета медсестра.
Тимофей встрепенулся. Ну, наконец-то! Заходя в кабинет, непроизвольно посмотрел на стоящих в очереди с сочувствием. Им всем не повезло, но у него будет не так. Видно же, что он здесь абсолютно случайно.
-Садитесь, — указала медсестра на стоящий возле стены стул.
Тимофей сел и замер, в ожидании уставившись на серьезного мужчину лет сорока, перелистывающего бумаги. На бейджике врача было указано, что он заведующий отделением, но Тимофею и так было ясно, кто здесь главный, по поведению этого человека. Врач листал бумаги недолго. Поднял на Тимофея глаза и спокойно вынес вердикт:
-Ну что ж, пересмотр стекол подтвердил вторую стадию.
Молодая врач, сидевшая рядом с заведующим, уронила ручку. Она ударилась о кафель пола, и этот стук стал для Тимофея раскатом грома. Наверное, ещё и молния сверкнула, ударила в грудь, перекрыв кислород. Тимофей вздохнул, а выдохнуть уже не мог. Он моргнул, глядя на заведующего, озвучившего диагноз. Почему этот мужчина так спокоен? Ни сочувствия, не ужаса в глазах. Сказал, будто о банальной простуде.
-Вторая стадия? Как вторая стадия? — глуповато переспросил Тимофей. — Это, наверное, ошибка? Нет, я просто уверен, что это ошибка!
Заведующий отделением сердито выдохнул:
-Нет никакой ошибки. Вторая стадия у вас точно есть. Ляжите в стационар, проведем дообследование. В любом случае, лечение нужно начинать с лучевой.
-Дообследование? — зацепился за слова врача Тимофей. — Значит, это все-таки не точно?
-Еще раз повторяю, — недовольно говорил доктор, — вторая стадия у вас точно есть. Дообследование будем проводить, чтобы исключить третью. Сейчас идите в двенадцатую регистратуру. Там вам выпишут направление на госпитализацию и дадут все рекомендации.
Раскаты грома все еще звенели в ушах Тимофея, когда он выходил из кабинета и искал двенадцатую регистратуру. Оглушенный и полностью потерянный, он подошел к окошку, протянул свои бумаги. Женщина среднего возраста, сидевшая в окне регистратуры, деловито их прочитала. Пробежала глазами по монитору компьютера и сказала.
-Вам назначена госпитализация. Двадцатого числа к 8 часам утра придете ложиться. К этому времени сдадите вот эти анализы. Я дам вам список.
-Как двадцатого? Сегодня же только первое? — слова женщины доходили до Тимофея, как сквозь вату, но дата его смутила. — Разве не положено в таких случаях действовать быстрее? С таким-то диагнозом!
-Ну, что поделать, очереди, — сочувственно сказала женщина. — Сами видите, что у нас здесь творится. Это еще недолго, люди месяцами ждут.
-Дурдом какой-то, — буркнул Тимофей, забирая направление.
Он пошел искать выход, немного заплутав в бесконечных коридорах, наполненных людьми. Люди были везде — сидели возле кабинетов, бродили по коридорам, заходили в буфет, стояли возле кофейных автоматов. Тимофей вышел из диспансера через огромные стеклянные двери и пошел на парковку. Сел в свой автомобиль, закинув папку с медицинскими заключениями на заднее сиденье. Ему сейчас не до этого, его ждут люди, у него проект!
Мужчина ехал по загруженной дороге, соблюдая все правила, реагируя на сигналы светофора. Он проехал половину пути и вдруг резко затормозил, создавая аварийную ситуацию. Водитель автомобиля, ехавшего сзади, успел среагировать, но объезжая машину Тимофея недовольно сигналил и шевелил губами, говоря что-то, предположительно матерное. Тимофею было все равно. Он сидел вцепившись в руль и глядя вперед невидящим взглядом. С момента, как заведующий отделением озвучил диагноз, прошло какое-то время и только сейчас смысл слов дошел до мужчины.
Куда он едет? Куда так спешит? Какой проект? Зачем теперь ему это нужно? Зачем суетиться, бегать, производить доработки? Начнётся строительство торгового центра, но он не сможет в нём участвовать. Он будет лежать в онкологическом диспансере. Его облучат, потом будет химиотерапия. Он станет таким же лысым и больным, как те люди в очереди. И какая ему будет разница, по его ли проекту будет построен торговый центр? Он-то, скорее всего, завершение строительства уже не застанет.
Машина Тимофея стояла посередине дороги. Ему сигналили, ругались. Минут через пять он тронулся с места. Поехал, только уже не в офис, а домой. Телефон разрывался в кармане пиджака, но мужчине было все равно. Кто там звонит? Что будет с проектом? Наплевать! Все внезапно потеряло смысл.
А дома ждала Катя. Она отвела сына в садик, куда мальчик стал ходить совсем недавно. Катя еще находилась в декретном отпуске, но собиралась в ближайшее время возвращаться на работу. Она почему-то не удивилась, увидев мужа, хотя он должен был находиться в офисе.
-Ты почему трубку не берешь? Что, что тебе сказали? — спросила женщина, заметно бледнея. А побледнела она потому, что видела лицо мужа. Таким потерянным он не был никогда.
-Представляешь, Кать, вторая стадия, — сказал Тимофей, попытавшись улыбнуться, словно бы произнес какую-то шутку. — Велели ложиться на госпитализацию, и только двадцатого числа. Будут дообследовать, потом лучевая.
-Ладно, — кивнула Катя.
-Ладно? Ладно, — заорал Тимофей. — Это все, что ты можешь мне сказать? Ты хоть слышала? У меня рак!!! Вторая стадия. А ты так спокойно говоришь «ладно»?
Тимофей посмотрел на жену бешенными глазами. Вот она стоит перед ним — молодая, красивая. Сколько он ее добивался, прежде чем она согласилась выйти за него замуж! А любила ли она его когда-нибудь вообще? Возможно, и нет. Ей было просто удобно. Квартира, машина, хорошая работа. Тимофей был перспективным женихом. Ключевое слово «был». Не могла любящая женщина так равнодушно отнестись к подобному диагнозу. Ей безразлично, что его не станет. Она еще молода и хороша собой. Найдет себе нового мужа. Тем более, что квартира, машина и деньги – все ей останется.
Катя шагнула к мужу, протянула руки, чтобы его обнять, а Тимофей оттолкнул жену.
-Всё, мне всё понятно. Не заходи, пожалуйста, в спальню. Дай мне побыть одному!
В спальне мужчина рывком сорвал с себя галстук, порвал пиджак, снимая. Выключил всё время названивающий телефон. Его ждали серьёзные люди, только ему теперь всё это не нужно. Струя жизни течёт без остановки, а он выпал из этой струи. Пока просто выпал, но скоро исчезнет. Совсем…
Мужчина лежал на кровати, уставившись с потолок. Хотелось плакать, но ведь мужчины не плачут. Катя несколько раз пыталась войти в спальню, переминалась под дверью. Тимофей её прогонял. Он слышал, как она ушла, как вернулась, забрав из садика сынишку, как мальчик носился по комнатам, и Катя шикала на него, запрещая вбегать в спальню к папе.
Вечером в квартире все затихло. Катя легла в детской, вместе с сыном. Тимофей таращил глаза уже в темноту, прекрасно зная, что спать он не сможет. Он поднялся с кровати, чувствуя, как затекли мышцы от неподвижного положения, и кажется даже появилась боль. Боль там, где никогда не болело. Вот значит, как? Стоило только узнать о диагнозе, как боль дала о себе знать. Мужчина достал из шкафа спортивный костюм, натянул его на себя. Стараясь ступать как можно тише, вышел из квартиры. Бесцельно бродя по ночному городу, вспоминал, когда гулял так последний раз. Наверное, ещё по молодости, когда не был женат. А что мешало притормозить стремительный ритм, взять Катю и просто прогуляться, ни о чём не думая, наслаждаясь жизнью? Теперь уже наслаждаться жизнью не получится. Никогда…
Ноги сами привели Тимофея на мост. Мужчина облокотился на перила, долго-долго смотрел вниз, на еле различимую внизу темную воду. Было огромное искушение перегнуться сильнее и разом прекратить все. Что у него впереди? Длительное лечение, вернее, мучение. Возможно, он станет похож на обтянутый кожей скелет, возможно, будет испытывать мучительные боли. Катя будет смотреть на него с брезгливой жалостью, мучиться и ждать. Ждать, когда всё это закончится.
-Мужчина, у вас всё нормально? — Тимофей вздрогнул от раздавшегося позади него голоса. Он не видел, как подошёл к нему пожилой человек, выгуливающий собаку. В свете фонаря прекрасно видно умудрённое жизнью лицо человека и внимательные глаза.
-Нет, у меня ненормально, — неожиданно сказал Тимофей, — у меня сегодня нашли рак.
-А почему же тогда вы сейчас один? — мужчина натянул поводок, останавливая своего резвого кобеля породы хаски и всем свое видом показывая, что не прочь поговорить. — В такие моменты человек должен находиться рядом с близкими.
-А есть ли у меня эти близкие? — горько усмехнулся Тимофей. — Родителей уже не стало, из близких только жена и сын. Я не хочу с женой разговаривать об этом. Не понравилось мне, как она приняла мой диагноз.
-Что ж, бывает… Возможно, в свете печального известия вам все кажется искажено. Все не так, как на самом деле. Вам нужно сжиться с диагнозом, принять его. Но не зацикливаться только на нем. Если есть такая возможность, займитесь пока любимым делом. У вас же есть хобби?
-Моё хобби — это работа. Сегодня должны были принять мой проект, который я разрабатывал последний год. Я долго к этому шёл, но теперь мне ничего не нужно. Возможно, я уже не застану его завершение, да и деньги мне теперь ни к чему.
-Как это, ни к чему? — живо отозвался немолодой собачник. — Вы же сами сказали, у вас жена, сын. Почему вы думаете только о себе? Да, вам сейчас плохо, вы думаете, что жена вас не поддержала, и все равно — вы должны позаботиться об их будущем. Как бы там ни было, ваш сын должен вспоминать вас с гордостью. Знать, что папа трудился для него, не опуская руки, пока была такая возможность. Неправильно вы поступаете, молодой человек.
-Возможно, — задумался Тимофей, отходя от перил. — Очень даже возможно. Спасибо вам. Я, наверное, пойду.
Так же неслышно, как и уходил, Тимофей вернулся в квартиру. Неожиданно для него самого уснул, а проснулся, по привычке, в семь утра. Стараясь не встречаться с Катей, уехал в офис. Там узнал, что его проект был принят без его присутствия. Оказывается, Катя вчера позвонила и попросила мужа не ждать, сказала, что возникли непредвиденные обстоятельства.
Тимофея поздравляли, хлопали по плечу. Говорили, что предстоит большая работа. Пожалуй, да, он будет этим заниматься! У него еще есть время, время есть.
Вернувшись вечером домой, Тимофей снова расклеился, и снова ему не хотелось разговаривать с женой. Он опять заперся в спальне, и опять накатили мысли, зачем он все это делает… Попалась на глаза нераспакованная коробка с новым телевизором. Они с Катей хотели повесить его в спальне и, после того, как сын уснет, смотреть вместе интересные сериалы. Не будет он теперь вешать этот телевизор. Жгучим желанием Тимофея было его разбить, потому что не будет просмотров сериалов. Скоро ему ложится в онкологию. Почему он?!! За что? Вся эта борьба приведет ли она к чему-нибудь? Столько вокруг историй о безуспешных, мучительных попытках выбраться из этой ямы, засасывающей всех. И молодых, и старых…
Так прошло несколько дней, и Катя не выдержала. Зашла вечером в спальню, решительно села на кровать, рядом с мужем.
-Не пытайся меня выгнать, я все равно не уйду. Давай поговорим. Я хочу знать все. Тебе, скорее всего, нужно уже сдавать анализы. Ты говорил, 20-го госпитализация. Какие бумаги к этому времени нужно собрать?
-Никакие, — огрызнулся, Тимофей. — Я все решил. Я не буду лечиться. Буду работать, сколько смогу. Не хочу становиться лысым и беспомощным. Пусть все идет, как идет.
-Да ты с ума сошел!!! — закричала Катя. — Не ожидала я от тебя. Я думала, ты у меня сильный. Это всего лишь вторая стадия. Я много читала. Возможно полное излечение. Да даже, если бы стадия была четвертой, нужно бороться! Я не отпущу тебя, слышишь, не отпущу!
Катя расплакалась. Тимофей посмотрел на жену очень внимательно. Чего это он там себе навоображал? С чего он вообще взял, что жена его не любит и даже не расстроилась, узнав о диагнозе?
-Кать, перестань, — тронул он женщину за плечо. — Чего ты плачешь? Ты же так спокойно, вроде, отнеслась…
-Я?!! Я спокойно? — вскинула Катя на мужа покрасневшие глаза.
Внезапно мужчина понял, что покраснели они не сейчас. Что жена плачет не первый раз. Скорее всего, даже не первый день.
-С чего ты взял, что я спокойно отнеслась? Я не знала как реагировать! Понимаешь, не знала? Что мне надо было сделать? Кинуться к тебе на шею и начать сочувствовать? Мне показалось, что этим я еще сильнее тебя расстрою. Я хотела тебе сказать — «Ладно, мы будем бороться. Мы с тобой победим, победим вместе. Пройдём этот путь до конца, и конец будет у нас хорошим!» Слышишь, Тимош? По другому быть не может. Ты будешь лечиться, обязательно будешь.
С каждым выкриком жены мужчины понимал, что зажимы внутри него раскрываются. Становится легче дышать. Он действительно не один. У него есть семья. Жена, сын. И жену ни капельки не испугает, если он станет лысым и страшным. А лечиться надо. Что за глупости ему в голову пришли, опускать руки?!! Действительно, что за глупости?
Двадцатого числа в двери онкологического диспансера входили двое. Молодой, привлекательный мужчина в спортивном костюме и суетящаяся рядом красивая женщина.
-Тимош, ты же документы не забыл, да? Я тебе там контейнер с курицей положила. Еще неизвестно, будут ли тебя сегодня кормить.
Катя крепко вцепилась в локоть мужа, а глаза ее испуганно бегали по сторонам. Казалось, это она ложится в стационар. По крайней мере, она была гораздо беспокойней невозмутимого мужчины. Он сжал ее ладонь и прошептал:
-Я ничего не забыл. Кать, все будет хорошо.
-Конечно, хорошо, — уверенно кивнула женщина. — Мы с тобой в начале пути. Мы пройдем его и обязательно победим.
