Сверстники Григорий и Макар вот уже много лет живут по соседству. С самой молодости так и остались они в домах родителей. Возраст их одинаковый, тому и другому недавно исполнилось по восемьдесят. Правда Макар старше на пять месяцев, иногда даже говорит другу то ли в шутку, а то ли всерьез:
— Я старше тебя аж на пять месяцев и шесть дней. Ты должен меня слушаться, старших обычно слушают.
— Нашелся мне старший, пять месяцев – это ничего, — всегда отвечал Григорий.
Работать друзья начали, можно сказать с детства, трудные были те годы, военные, да в то время всем тяжело приходилось. У них и отцы не вернулись с войны, погибли.
Когда им исполнилось по семнадцать, Григорий выучился на тракториста, мог даже на комбайне работать потом, а Макар — на водителя. Он всю жизнь крутил «баранку», сам так выражался. Вместе и отслужили в армии. Правда женились по очереди. Григорий глубокой осенью, а Макар ближе к лету.
Первым начал перестраивать дом Григорий. Сделал пристрой для себя и жены. Потому что у него еще сестра младшая была, пока не замужем. Макар увидел.
— Молодец, ты Гришка, придумал пристрой сделать. Спасибо, что надоумил. Я теперь тоже сделаю. Удобно же, место много стало.
— Давай, Макар, давай, я даже могу тебе помочь, если что, — говорил друг.
— Ладно, Гриш, надо будет, обращусь, — пообещал Макар.
В те послевоенные времена жили все одинаково, богатых не было в селе. Никто не жаловался на прошлое, на войну, все понимали, в какое время живут. Правда уже ели досыта хлеб, постепенно жизнь наладилась, держали скотину. Молоко и мясо, хлеб, все было свое. Остальное с огорода.
Григорий стал отцом первым, прибежал Макар, узнав об этом.
— Гриша, поздравляю тебя с младенцем, сын говорят у тебя. Молодец, правильно сын нужен, помощник отцу, — друг благодарил за поздравление.
— У Макара родилась дочка, — сообщила мужу жена Григория.
Тот быстро выскочил из дома и к другу. Сразу с порога давай поздравлять:
— Ну, Макар, с дочкой тебя! Хорошо тебе, родилась помощница, нянька потом будет сыну, когда он родится.
— Ага, спасибо, однако, далеко ты заглядываешь Гриша. Надо, чтобы дочка вначале подросла.
— Подрастет, куда денется, вон у меня растет Мишка. И у тебя вырастет.
Потом по второму ребенку появилось у них. Правда на сей раз у первого Макара. Родился сын, как и предполагал друг. А через год у Григория еще сын родился.
Время шло. Дети росли, повзрослели и старшие улетели из родного гнезда. А младших попридержали они возле себя. Кто-то должен в старости за родителями приглядывать. Еще сделали по пристрою к дому, даже вход сделали отдельно для семьи младшего сына.
А Григорий с Макаром так и дружили, работали, вместе праздники отмечали. Как-то незаметно подкралась старость к друзьям. Пока молодые на работе, старики занимаются своими домашними делами: кормят скотину, чистят снег, следят за внуками. Да мало ли занятий для них. Без дела не сидят.
А жизнь шла своим чередом, уже и внуки выросли, но вот у Григория случилась беда, умерла жена. Похоронил он свою Веру, остался один, очень скучал.
— Не знаю, Макар, как я привыкну один. Так и стоит Вера перед глазами, мы ведь много лет с ней прожили, — говорил Григорий, а сам вытирал слезы руками. – Куда ни посмотри, за что ни возьмись, все напоминает о Вере.
— Понимаю, Григорий, понимаю, — отвечал Макар сочувственно.
— Нее, Макарушка, тебе пока этого не понять, ты не один. Это пережить надо, перечувствовать, — говорил сосед.
Сыновья и невестки тоже старели, а Григорий с Макаром уже в основном сидели на скамейках, уже и по хозяйству не было сил что-то делать.
Если им нужно было куда-то в гости на другой конец села, сами уж и не ходили, сыновья отвозили на машинах. Так по двору, да друг к другу в гости ходили. Скамейки у каждого возле калитки удобные и широкие. Если кто первый их них выйдет из дома и усядется на свою скамейку, второй выходит со своего двора и подходит к нему.
Теперь старикам только и осталось наблюдать за проходившими односельчанами, некоторые к ним подходят и разговаривают. А сами друзья часто вспоминают минувшую молодость, минувшие дни.
— Макар, а помнишь, как мы с тобой в лес за грибами ходили и заблудились? И все из-за тебя. Не послушал меня, все долдонил: «старших надо слушать». Ладно все обошлось, — замолчал Григорий, видимо переживая тот случай, — Бог нам с тобой помог, вывел, но блуждали до вечера.
— Да помню, я помню, было дело, — отмахнулся Макар, понимал, что он был виноват.
— А ты помнишь, как я тебя спас на рыбалке, — спросил Макар. – Вот ты бы сейчас не сидел тут на скамейке, Гриша, давно бы уж лежал там, махнул рукой в сторону деревенского кладбища.
— Что ни говори, а спас ты меня, живу вот теперь, — согласился Григорий, вспоминая, как выпал по весне из лодки в студеную воду, а Макар не растерялся успел вовремя протянуть ему весло. Унесло бы его течением, по весне оно в реке сильное.
Так и сидят каждый день, а друг без друга не могут. Могут они и поругаться, но тут же мирятся. Человеку свойственна такая привычка: он всегда считает себя лучше других и пытается показать всем остальным при любом удобном случае. Так и друзья.
Григорий жаловался:
— Болят у меня колени, сил нет, как болят, вот с палкой хожу.
А Макар жаловался на слух, стал плохо слышать. Но при любом случае с односельчанами, если не было рядом Григория говорил:
— Сдал Гришка, сдал бедняга, ноги сильно болят у него. Без палки не может уж ходить. А ведь мы с ним сверстники.
А Григорий тоже считал, что Макар глухой становится и объясняет знакомым, когда тот не слышит.
— Совсем скоро оглохнет друг-то мой Макарка. Кричу ему в ухо, кричу — не слышит. А я сам-то еще Слава Богу, ничего, вот только коленки подводят, — делился он новостями с другими стариками.
вот память человеческая
Так и шло время. Друзья друг без друга скучают. Как встретятся на скамейке, так наговориться не могут. А поговорить у них есть, о чем. В последнее время все чаще на них находят воспоминания, заново проживают времена молодости и зрелости. В главное, не могут вспомнить, что ели на завтрак, а о том, что было сорок-пятьдесят лет назад помнят. Вот память человеческая.
Как-то сидели два друга осенним вечерком на скамейке у Макара. Оба уже накинули на себя куртки потеплей, ветер холодный протягивает по спине, поэтому знают, пора одеваться теплей. Там не за горами уже и зима. А пока деревья скидывали с себя осенние листья и летели они в разные стороны, катились по пыльной дороге, застревали в пожухлой траве.
— Макар, ты чувствуешь, как время летит, не успеешь оглянуться, уж опять зима. Вроде недавно новый год встретили, а он опять скоро наступит.
— И не говори, Гриш, и не говори. Как не чувствую.
— А помнишь, в пятьдесят восьмом году до самого Нового года снега не было, странно было. Вроде зима, а вокруг земля черная, – спросил Григорий.
— Ошибаешься, Григорий, — отвечал сосед. – В пятьдесят восьмом как раз и была зима, да еще стоял мороз под сорок градусов. Мы тогда из клуба бегом бежали, мороз за пятки хватался.
А без снега – это был пятьдесят девятый.
— Да как же это, как раз и был пятьдесят восьмой без снега. Ни снежинки не выпало тогда. А в тот год, когда я женился вокруг много снега было. Люди по пояс ходили, удивительно просто, больше такой снежной зимы не припомню, — настаивал Григорий.
— Ты Гриш со своими больными коленками все перезабыл, — спорил с ним Макар. — Думаешь я не помню твою свадьбу? А кто в твоем доме сидел на почетном месте и на гармони играл? Не было снега.
— Ну что ты болтаешь? – возмущался Григорий. — Когда я женился, снега много было, говорю же по пояс ходили в снегу. И не говори мне о моих коленях, чего они тебе дались. Лучше о своей голове подумай, уши твои близко к мозгам находятся, они у тебя больные, вот и попутал все. Лучше сходи к врачу и полечись, — кипятился Григорий. – А потом уже приходи и говори со мной.
Слово за слово, разругались старики, разобиделись друг на друга и ушли по домам. Обе скамейки у ворот пустовали дня два. На третий день Григорий пошел к Макару, не выдержал.
— Привет, пришел посмотреть не заболел ли ты, — проговорил он, входя в дом к другу. – На улице погода хорошая, а тебя не видать.
— Я не ты, чтобы болеть, — резво ответил Макар, — лучше о себе беспокойся, — ершисто отвечал он другу. Сейчас оденусь, выйду.
Разговаривал Макар с Григорием сухо, но было видно, что рад приходу друга. Присаживаясь на скамейку, Макар проговорил:
— Но все равно я сказал правду. Ты лучше научись уступать старшим, а то до старости дожил, но так и не научился. Я считай на пять месяцев тебя старше, — настаивал на своем Макар.
Когда твоя Зина приехала жить в ваш дом, во дворе не было снега, я хорошо помню.
-Тююю, а кто тебе говорил о Зине? Я же имел в виду Веру, свою вторую жену. Я на ней женился в пятьдесят девятом, — проговорил Григорий.
Вот тут у друзей все встало на свои места. Когда Григорий женился на первой жене Зине, тогда и не было снега зимой, потом уже выпал после их свадьбы. Правда немного он с ней прожил, не сошлись характерами, разругались и убежала она в свою деревню, а Григорий за ней не пошел. Так разошлись и женился он во второй раз на Вере, с ней и жил долгую жизнь, её уже и похоронил.
Помирили старики после этого, разобрались, что к чему, потом смеялись сами над собой. А что им еще делать, только и осталось вспоминать свое прошлое.
