Чем взрослее становился Ростик, тем очевиднее было Елизавете, что сын не оправдывает её ожидания.
Когда мальчику исполнилось десять, он стал спорить с ней, в двенадцать грубить, а в тринадцать просто игнорировал мать.
Сначала она всё списывала на пресловутый «трудный возраст», гормональную бурю, которую просто нужно переждать.
Мужа она давно разлюбила, жили они вместе «по привычке». Удобно, комфортно. Тем более, что его чаще всего не было дома.
Юрий Иванович много работал, у него было какое-то непомерное чувство ответственности. Обязанностей много, денег мало, зато всеобщее уважение и чувство незаменимости.
Мужчина старался не думать о плохом и сильно обижался на жену, когда та говорила, что его просто используют, чтобы «заткнуть им все дыры».
— Нашли дурачка и катаются, — говорила Елизавета, когда муж с виноватым видом сообщал, что нужно подменить кого-то в свой выходной, — О нас, Юра, ты вообще не думаешь!
— Думаю, — вяло возражал Юрий Иванович, — не кричи, Лиза. Ростика разбудишь!
— Наш сын растёт бездельником и эгоистом! Ты вообще не занимаешься его воспитанием! Другие отцы…
— Лиза! Другие отцы пьют, бьют, любовниц имеют. Я же не для себя стараюсь, всё в семью! — шептал Юрий Иванович, — а мне ни спасибо, ни ласкового словечка! Сплошные претензии!
— Потому что тебя никогда не бывает! — снова возвысила голос Елизавета, — ты нужен сыну!
— Ну, прости, прости, — примирительно говорил он, вставая, — это в последний раз, обещаю!
Но всё повторялось снова. Он не занимался воспитанием сына: тот в его присутствии грубил матери а Юрий Иванович, делал вид, что не слышит.
Елизавета работала на полставки в измерительной лаборатории. Ей нужно было четырежды в день снимать показания с приборов.
Однажды она перепутала график и вышла в чужую смену. Недоразумение разъяснилось, после чего она отправилась домой. По дороге зашла в магазин, купила еды.
Дома никого не должно было быть — муж на работе, а Ростик в институте.
Елизавета поставила сумки и достала ключ. Сунула в замок, провернула, толкнула дверь. Заперто. «Ну и денёк», — подумала она, — «может, Ростик запер по ошибке на нижний замок»?
Нижний замок был не заперт, дверь оказалась закрытой на задвижку. Значит, Ростик дома. Елизавета позвонила в дверь. Никто не открыл. Она звонила ещё и ещё.
Женщина нервничала: мужа она проводила сама, последним уходил сын. Вдруг ему стало плохо? Или, в квартиру проникли злоумышленники? Она позвонила мужу, но он трубку не брал — наверное, снова был «на объекте».
Ей показалось, что кто-то смотрит на неё в глазок.
— Ростик, открой сейчас же, иначе я вызову спасателей! — крикнула Елизавета.
Щёлкнула задвижка, дверь приоткрылась, и она увидела… Юрия Ивановича.
— Прости, дорогая, мне стало плохо. Я вернулся домой…
Елизавета, зайдя в квартиру, сразу почувствовала неладное.
— С кем вернулся? — спросила она, заглядывая на кухню.
— Пойдём, я тебе всё объясню, — ласково сказал муж, и не дав опомниться, увлёк за собой в гостиную.
Тут краем глаза Елизавета заметила движение в коридоре и рванулась назад, к двери.
— Стой, погоди! — схватил её за рукав муж, но она вывернулась. У него в руках остался её кардиган.
Мужчина сел на диван и обхватил руками голову.
Соседка с третьего этажа, поняв, что бежать бесполезно, остановилась на лестничном пролете и обернула к Елизавете покрасневшее лицо.
— Я зашла сделать вашему мужу укол! — тяжело дыша, сказала она, — я медсестра, если хотите, могу удостоверение показать!
— Тогда почему вы бежите, как воровка? — усмехнулась Елизавета.
— Так… просто мы решили, что вы можете неверно понять… вы же не просто домой вернулись? — закусила губу соседка.
— Просто, — Елизавете отчего-то стало смешно, — я и не подозревала, что у моего мужа появилась… медсестра!
— Мы взрослые люди, и надеюсь, обойдёмся без скандала? — соседка, заметив, что Елизавета смотрит на её пышную грудь, вздымавшуюся от бега, застегнула верхнюю пуговицу.
— И не надейтесь! Я сегодня же всё сообщу вашему супругу. Он во сколько со службы приходит?
Елизавета знала, что муж соседки с третьего этажа служит в полиции, находила его приятным и обходительным мужчиной. Он всегда здоровался с ней при встрече.
— Не надо! — в глазах женщины появился ужас, — он меня убьёт!
— Меня это мало волнует, — ледяным голосом сказала Елизавета, и поднявшись на свой этаж, хлопнула дверью.
Муж, хлюпал в углу, не решаясь заговорить первым. Елизавета молчала. Она никак не могла осознать его предательство. Вот тебе и «незаменимый сотрудник»! Интересно, он тоже к соседке заходил, пока её муж был на работе? Очень удобно…
Она механически укладывала продукты в холодильник и не заметила, как убрала бананы в морозилку, а фарш, наоборот, поставила в отделение для фруктов.
— Лиза… — послышался робкий голос мужа, — мне на работу надо, я пойду?
— Что? Уже полегчало? — обернулась она и увидела мужа, как впервые. Это был незнакомый человек, словно и не было за спиной двадцати лет брака.
— Лиза… Я знаю, что виноват. Прости меня, сам не знаю, что на меня нашло, я хотел порвать с ней сегодня. Честное слово!
— Ты притащил её сюда! К нам! А если бы не я, а Ростик вернулся? Хороший пример ты ему подал бы!
— Лиза, — муж пожевал губами, — Ростик знает. Он видел нас вместе…
— Так ты её не в первый раз притащил!
— Нет, не здесь. Он видел нас в машине. Единственный раз подвёз Катю… и надо же!
— Ладно, тем лучше. Не придётся объяснять ему причину развода!
— Это не смешно, Лиза. Наш сын меня шантажирует! — трагическим голосом сообщил Юрий Иванович.
— Ну, видишь, теперь, когда я знаю, ты можешь ему не платить! — съязвила Елизавета, — хоть какой-то плюс!
Когда Ростик заявился вечером, родители сообщили ему, что разводятся.
— Ясно, — усмехнулся тот, — папочку заела совесть, и он решил всё рассказать мамочке! Или она сама узнала?
— Ростислав! — сдвинул брови отец, — веди себя уважительно!
— А за что вас уважать, — сын развалился на стуле и окинул родителей презрительным взглядом. — Лицемеры!
— Это правда, что ты шантажировал отца? — спросила мать, — как давно ты знаешь?
— Не шантажировал я его, он сам давал мне на карман, — зевнул Ростик.
— В любом случае, теперь это в прошлом, — сказал Юрий Иванович, — всё кончено.
— А муж соседки об этом знает? Что у вас всё с ней кончено? — криво усмехнулся Ростик.
Родители переглянулись.
Елизавете вдруг стало невыносимо от мысли, что у неё муж предатель, а сын — шантажист. Ей захотелось уйти, убежать, но куда?
Работа давала ей только ощущение нужности обществу, но не деньги. И то, больше половины своей небольшой зарплаты она отдавала сыну. Она часто задумывалась, почему Ростислав такой жестокий: никого не любит, не жалеет. С тяжёлыми мыслями она решила уйти, хоть куда-то. Оставаться было невыносимо.
Побросав в сумку свои вещи, она сказала оторопевшему мужу и сыну:
— Разбирайтесь сами!
И вышла на лестницу, слабо представляя, куда идти. Ну, сначала, наверное, к подруге, Женьке. А оттуда, если отпустят с работы, к сестре, Клаве, которую она давно собиралась навестить, но так и не сподобилась.
Клава жила в Иркутске. Они не виделись целую вечность! Наверняка сестра будет ей рада.
— Ну, ты и авантюристка! — услышав её историю, поразилась Женька, — но, одобряю! В крайнем случае, ты ничего не теряешь, хоть сестру навестишь!
— Да, надо на работе было за две недели предупредить… но я же не знала, что так получится! — загрустила Елизавета, — можно, я у тебя переночую? Завтра пойду на работу, постараюсь получить денег и договориться. Начальник у меня мировой мужик, может и войдёт в положение!
— Конечно! — обрадовалась Женя, — оставайся, сколько хочешь!
Женя была вдовой и жила одна.
Этим же вечером Елизавета позвонила сестре, и та заверещала от радости так, что её голос долго ещё стоял у неё в ушах.
— Ты как, с семьёй приедешь? С Ростиком, с Юрой? — кричала Клава.
— Нет, одна, — отвечала Елизавета, — примешь?
— Ой, ну что ты такое говоришь, Лиза? Ну как не стыдно? Я уж думала и не свидимся! Забыла ты нас, — запричитала сестра, — сама не едешь, к себе не зовёшь! Приезжай, милая! Очень жду!
Родной город встретил Лизу бабьим летом. В аэропорту её ждал Клавин муж, Дмитрий. В последний раз они виделись на свадьбе Елизаветы и Юрия.
— А муж, что ж не приехал? — спросил Дмитрий, взяв у неё из рук сумку с вещами.
— У него, как всегда, работа, — Елизавета решила не рассказывать настоящую причину того, почему она одна. Не случись того, что случилось, она бы может ещё не скоро ступила бы на родную землю.
Иркутск изменился, вырос, и Елизавета охала и ахала, пока Дмитрий вёз её в квартиру, где ещё жили её родители, а теперь сестра с мужем.
Встреча с сестрой была бурной. Постаревшая Клава повисла на Елизавете, и причитала, как она молилась, чтобы «увидеть Лизоньку напоследок».
Елизавете стало стыдно, что все двадцать лет они общались только по телефону. Раньше хоть письма друг другу писали, но с появлением мессенджеров, поздравления по праздникам ограничились лишь пересылкой друг-другу одинаковых картинок-открыток.
Из телефонных разговоров Елизавета знала, что дети Клавы и Дмитрия выросли и выпорхнули из семейного гнезда.
Их старшая дочка, незамужняя, жила в Краснодаре. Это всё, что сообщала о ней Клава. Елизавете показалось, что она обижается на дочь за что-то, но расспрашивать она не стала. Надо будет, Клава сама расскажет.
Зато про сына Клава говорила много и охотно. Он жил в Канаде, в Монреале. Работал в научном музее.
Теперь Клава усадила младшую сестру на диван, достала планшет и стала показывать фото семьи сына с его темнокожей женой Аннабель и детьми Мишелем и Клаудией.
— В честь матери дочку назвал! — со слезами на глазах хвасталась сестра, — Ах! Как бы мне хотелось повидать внуков!
— А что же они, не приезжают? — разглядывая фото, интересовалась Елизавета.
Она помнила детей Клавы малышами, и поражалась, глядя на взрослого мужчину, сильно похожего на их с Клавой отца. Те же брови вразлёт и близко посаженные глаза.
— Далеко и очень дорого! — махнула рукой Клава, — жену-то его, Аннабельку, я видела, они приезжали до того, как детки-то появились. А после нет… к себе зовут, но у нас с Димой и паспортов нет.
— Так сделайте!
— Да, ну! Я самолётов боюсь. Один раз летала в Минводы, на всю жизнь хватило!
— Да ладно тебе, Клава! Посмотрела бы мир, да и на внуков!
— Ну, не знаю, может быть, когда-нибудь… ты расскажи, как твой Ростик? — спохватилась сестра.
— Ростик всё так же, с нами живёт. Учится пока.
— А что, девушка есть у него? — повела глазами Клава.
— Не знаю, — Елизавета и правда не знала, во всяком случае, сын ничего не говорил ей.
— А ты и не спрашивала! — кивнула Клава, — мы с тобой как созванивались на Новый Год, ты рассказывала, он на рекламщика учится? Всё хотела спросить: что за специальность такая?
Елизавета попыталась объяснить, но не смогла. Она сама слабо представляла себе, чем занимается «Специалист по рекламе и связям с общественностью».
Чтобы скрыть неловкий момент, она решила перевести тему:
— Клавочка, я бы хотела навестить родителей, — сказала она, — поедем?
— Конечно, — согласилась Клава, — только вот на общественном транспорте придётся ехать, я не вожу, а Димка работает!
Уже неделю Елизавета гостила у Клавы. На выходные должны были ехать на Байкал, но Клава приболела.
— Вы езжайте, сказала она мужу и сестре, а я отлежусь пока.
— Нет, нет, об этом и речи быть не может, — сказала Елизавета. — Или все вместе, или никто.
— Мне так неловко, — расстроилась Клава.
— Ничего. Я просто пойду, погуляю по городу, по родным местам, — успокоила её сестра, — всё нормально, Клавочка!
За время её пребывания здесь, Юрий звонил несколько раз, но Елизавета всё время сбрасывала, или отвечала коротко: «я перезвоню». Ей не хотелось, чтобы сестра знала о том, что она приехала к ней не для того, чтобы повидаться, а чтобы спрятаться от людей, в одночасье ставших ей чужими.
Несколько раз порывалась она рассказать Клаве про Юрия и его медсестру, но в последний момент передумывала. Сестра может понять по-своему, и неизвестно во что это выльется.
Она сидела на лавочке и ела мороженое, когда сзади услышала возглас:
— Лиза? Иванова? Наверное, это сон?
Она посмотрела на остановившегося напротив мужчину. Он стоял против солнца, и она не могла видеть его лица, зато сразу узнала голос.
— Витька?
— Так точно! — отчеканил тот и сел рядом с ней, на лавочку.
— А ты, Лиза, и не изменилась совсем… какими судьбами? Я слышал ты в Москве… замужем.
— Да, всё верно. Сестру приехала повидать, родителей на Марковском навестить… скоро домой.
— Ясно. Ну, как живёшь, Лиза?
— Нормально, — ей было неловко есть перед ним мороженое, и она выбросила его в урну рядом, — ты про себя расскажи! Ты всё здесь?
— Нет, я сейчас в Ангарске. Тоже приезжал навестить… жену. Она у меня тоже на Марковском.
— Что случилось, Витя? Я ничего не знаю об этом, —она с сожалением посмотрела на него. Он, конечно, постарел, осунулся. Но глаза были всё те же — дерзкие, смеющиеся.
— Неудивительно, что не знаешь, — тепло улыбнулся он, — сколько мы не виделись? Ты как уехала тогда, ничего не сказала. Ни телефона, ни адреса не оставила! Я был у твоих, несколько раз, но мне каждый раз говорили, что ты меня ни видеть, ни слышать не желаешь!
— Ой, как неудобно, — покачала она головой, — теме более, что я так не говорила! Я… глупая была. Приревновала тебя и сбежала.
Она подумала, что и сейчас она сбежала, хоть и обстоятельства другие.
— Не вини родных, они, как лучше хотели, — уверенно сказал Виктор, взял её за руку и легонько сжал, — я многое понял тогда. Переосмыслил благодаря твоему побегу.
— Расскажи мне, что с твоей женой? Я её знала? — спросила Елизавета.
— Она жила в соседней квартире. Может, ты её и видела, не знаю, в ту пору она ребёнком была. А как выросла девицей, и подобрала меня, с разбитым тобой сердцем… Она тебя помнила и всю жизнь ревновала.
— Отчего она умерла?
— Болела… Хотела любви, но я не смог ей дать того, что она заслуживала. Дурак. Эгоист. Не мог тебя забыть.
— Витя, но ты был сам неправ тогда… наговорил с три короба моим родителям, зачем? И с этими уродами связался… нужно было найти меня, объяснить!
— Молодость, молодость, — вздохнул он, — Гордость не позволила вслед за тобой поехать.
— Вить… можно тебе личный вопрос задать? — вдруг спросила она, и не дожидаясь согласия, тут же спросила: — ты изменял своей жене?
— Нет, — не задумываясь сказал он, — у меня знаешь, такое чувство, что я изменял всё это время тебе. Но почему ты спрашиваешь? Твой муж тебе изменяет?
— Нет, нет, у меня всё в порядке с личной жизнью! — чуть не крикнула она, — прекрасный муж, отличный сын!
— Меня не обманывай, Лиз, — улыбнулся Виктор, — я помню, что, когда ты врёшь, всегда сжимаешь кулаки, — ты ведь почти не изменилась!
Она посмотрела на него, и в голове пронеслось: может быть, Виктор не случайно оказался с ней здесь, в этом городе, на этой лавке? Может быть, судьба нашла её спустя много лет?
— Зато ты очень изменился, Витя! — сказала она, — седой… но у меня чувство, что мы только вчера с тобой расстались!
В окно на них смотрела Клава. Слёзы застили ей глаза.
— Ну что, авантюристка? — к ней подошёл муж и обнял её, — чувствуешь себя вершителем судеб? У неё, в Москве, между прочим, муж и сын!
— Да нет у неё никого! Я видела, как она Юркины звонки сбрасывала. А Ростик уже взрослый!
— Всё равно, столько лет прошло! Нет у Лизы и Витьки будущего. Никакого. Она из Москвы переезжать не захочет к нему в Ангарск!
— Ну, это уже не наше с тобой дело, — сказала Клава, — все эти годы я чувствовала вину за то, что наврала ему тогда про Лизу. Мне была невыносима мысль, что младшая раньше выйдет замуж, чем я. Вот и обманула её, а после и его. Мне казалось, что ничего страшного. Тем более, что Витька был гроза двора. Хулиган!
— Всё равно, не тебе судить, — проворчал муж.
— Я знаю, что виновата. Может быть, исправлю ошибку, и они будут вместе? Лучше поздно, чем никогда, а? — глаза Клавы заблестели.
— Ты уж многое на себя не бери, — муж снова посмотрел в окно, — вон, расходятся они, в разные стороны! Твоя попытка склеить разбитое провалена!
Вскоре вернулась Лиза.
— Представляешь, кого я встретила? Витьку! — сообщила она с порога, — всё-таки что время делает с людьми! Какой он был красавчик, спортсмен. А теперь…
— Все мы не молодеем, — философски заметил Дмитрий, принимая у Лизы плащ, — ты голодна? Мы с Клавой суп поели. Налить?
— Спасибо, я приглашена на ужин сегодня, а потом поеду в аэропорт.
— Как так? А билеты? — брови Дмитрия поползли вверх.
— Не проблема, — уверенно ответила Лиза.
— Я тебя провожу! — вызвался он.
— Нет, спасибо, Виктор проводит, — кивнула Лиза.
— Это он пригласил тебя на ужин, — понимающе кивнул Дмитрий.
— Да, решили устроить прощальные посиделки, — сообщила Лиза.
— Значит, он всё ещё тебе не безразличен? — шаркая тапками, на кухню вышла Клава, — может, вам возродить былое?
Лиза посмотрела на неё и покачала головой.
— Нет, дорогая, у всего есть срок годности. У нашей любви он вышел.
— Тогда зачем, я не понимаю? Куда ты бежишь? Тебе что, скучно с нами?
Елизавета не ответила. Она не держала обиды на сестру за то, что та, когда они обе были молоды, своим враньём лишила её любви и сделала несчастными, как минимум, троих людей.
Кто знает, что бы с Лизой было сейчас: была ли она счастливее? Что было бы с Виктором? Возможно, что влюблённая в него соседка встретила бы свою настоящую половинку и была бы сейчас жива?
Лиза не могла простить сестре то, что та за двадцать лет та не сказала ей правды.
Всю свою жизнь она думала, что Виктор предал её.
Родители были против того, чтобы дочь встречалась с таким как он. Из-за этого Витька поругался с отцом Лизы, случился скандал. Витька обещал ему, что ради Лизы оставит дурную компанию, но тот не верил, и советовал держаться от его дочери подальше.
Клава не раз намекала сестре, что Витька над ней смеётся, что он давно ходит к другой, а Лиза нужна ему только, чтобы досадить их отцу, уважаемому человеку.
Лиза не поверила и назначила Витьке свидание, на которое он не пришёл, так как его задержали по Клавиному наговору. Пока разобрались, что к чему, Лиза, прождав больше часа, ушла.
Она рыдала в своей комнате, когда явился Витька, которому Клава с наслаждением сказала, что сестра не хочет иметь с ним ничего общего. Обидевшись, он вернулся в свою компанию, напился, угнал чужую машину и попал под суд.
Давно это было…
Сейчас Лиза собирала сумку, чтобы, попрощавшись с сестрой и её мужем, сбежать от них. Она не собиралась лететь домой. Не сейчас.
Она собиралась в Ангарск с Виктором, и не знала, что ждёт её впереди. Может, она вернётся к Юрию и Ростику. А может, останется навсегда. Ведь срок годности любви не ограничен, если она настоящая… это ей и предстояло выяснить.
Жизнь научила Лизу беречь своё хрупкое счастье от людей, которые считают, что только они знают, как сделать её счастливой.
