– Мам, а представляешь, если я поступлю в Петербург? Там такая кафедра лингвистики, я читала на форумах – выпускники потом в ООН работают, даже в посольствах…
Ирина оторвалась от нарезки огурцов и посмотрела на дочь так, будто та только что предложила станцевать на столе.
– Светка, ты чего? Какой Петербург? – она хмыкнула, возвращаясь к салату. – Куда тебе! Там таких умных – пруд пруди. Спустись на землю! Обломаешься, приползешь обратно, а место в нормальном вузе уже займут.
– Но мои баллы…
– Баллы, баллы. – Ирина махнула ножом. – Радуйся, что здесь есть куда пойти. И рядом со мной будешь, не придется по чужим углам мыкаться.
Светлана замолчала, глядя в окно. Мать заранее запрещает ей мечтать.
Результаты ЕГЭ она смотрела своей комнате, закрыв дверь на защелку.
Девяносто четыре по русскому. Девяносто один по английскому. Восемьдесят девять по обществознанию.
Светлана перечитала цифры трижды, не веря. Потом медленно откинулась на подушку и уставилась в потолок, где трещина напоминала карту какой-то неизвестной страны. В голове было странно пусто и звонко одновременно.
Она – одна из лучших выпускниц района. С такими баллами можно поступить куда угодно.
Куда угодно…
В тот вечер она просидела на сайтах вузов до трех ночи, листая программы, читая отзывы, сравнивая проходные баллы. И когда взгляд упал на страницу питерского университета с историческим зданием на заставке и описанием кафедры иностранных языков – что-то щелкнуло внутри. Как замок, который наконец-то открылся.
Вот оно. Вот куда ей нужно.
Однако мать не оценила выбор дочери.
– Даже не думай! – голос матери сорвался на визг. – Какой Петербург?! Ты меня тут одну бросить хочешь?
Ирина металась по кухне, хватаясь то за край стола, то за спинку стула.
– Мам, я не бросаю…
– Бросаешь! Предательница! Я тебя вырастила, жизнь тебе посвятила, а ты…
Этот спектакль повторялся каждый день.
Светлана перестала спать нормально. Под глазами залегли тени, аппетит пропал. Она ходила по квартире как тень, стараясь не попадаться матери на глаза, но это было невозможно – двушка слишком маленькая, чтобы спрятаться.
– Ира, ну хватит тебе уже, – тетя Марина, младшая сестра матери, приехала в выходные и застала очередной акт трагедии. – Девочка молодец. Пусть едет, учится. Это же ее будущее!
– А мое будущее – остаться тут одной?!
– Тебе сорок три года! Вся жизнь впереди еще. – Марина не выдержала. – А Света – не сиделка твоя! У нее своя жизнь!
Бабушка, тихая и сгорбленная, сидела в углу и качала головой.
– Ирка, отпусти ты ребенка. Сама же потом локти кусать будешь, что не дала девочке шанс на что-то большее.
Но Ирина не слушала. В голове у нее созрел план.
Спустя несколько дней Светлана перерыла весь шкаф, все ящики стола. Паспорт, свидетельство о рождении, аттестат – все исчезло.
– Мам! Где мои документы?
Ирина сидела перед телевизором с видом победителя.
– Там, где тебе не достать. И не подпишу я ничего, поняла? Тебе семнадцать, без моего согласия никуда не поедешь.
Светлана опустилась на стул. В голове билась одна мысль: прием заканчивается через неделю. А у нее ни документов, ни подписи матери.
Она позвонила в университет – вежливый голос объяснил, что несовершеннолетним абитуриентам необходимо согласие законного представителя. Без исключений.
Светлана позвонила юристу на горячую линию – тот подтвердил: до восемнадцати лет мать имеет право распоряжаться ее жизнью.
Тетя Марина приезжала еще дважды, пыталась уговорить сестру – бесполезно. Ирина держалась за дочь так, будто от этого зависела ее жизнь.
За три дня до окончания приема Светлана сдалась. С матерью она поехала в местный ВУЗ. Унылое здание на окраине города, с облупившейся штукатуркой цвета несвежего творога и вывеской, с покосившимися буквами.
В приемной комиссии пахло пылью и безнадежностью. Женщина за столом приняла документы, не глядя в глаза, и буркнула что-то про расписание.
Светлана вышла на крыльцо и долго стояла, глядя на серый асфальт. Внутри было пусто. Выжжено дотла.
– Вот видишь, как хорошо! – мать сияла. – Рядом со мной будешь. Никуда ехать не надо. Я же говорила – незачем выпендриваться!
Первые месяцы учебы превратились в пытку особого рода. Преподаватели читали лекции по желтеющим конспектам двадцатилетней давности, студенты сидели в телефонах, не поднимая глаз, а в туалете на первом этаже не работал замок уже, по слухам, лет пять.
Светлана приходила на занятия через силу. А потом начала прогуливать.
– Ты где пропадаешь? – однокурсница Юля, единственная, с кем Светлана иногда перебрасывалась парой слов, догнала ее в коридоре.
– В библиотеке.
Это была правда. Городская библиотека стала ее убежищем. Здесь Светлана сидела часами, обложившись учебниками по грамматике, фонетике, страноведению. Готовилась. К чему именно? Света пока не признавалась даже себе.
Восемнадцатилетие выпало на серый ноябрьский вторник. Мать испекла торт и позвала соседку – Светлана отсидела положенный час, задула свечи, съела кусок торта и ушла в свою комнату.
А на следующее утро поехала в деканат.
– Заявление об отчислении по собственному желанию, – она положила листок на стол.
Секретарша подняла брови, но ничего не сказала. Видала и не такое.
Дома Светлана достала из тайника за шкафом свои документы – мать отдала их сразу после поступления. Паспорт, аттестат, свидетельство о рождении. Все на месте.
– Ты куда это собираешься? – раздался голос матери.
Светлана обернулась. Ирина застыла в дверях.
– Уезжаю. В Петербург.
– Что?! Опять ты за свое?! Я тебе запрещаю!
– Мне восемнадцать. Больше ты не имеешь права указывать, как мне жить!
Ирина покраснела от злости.
– Ты… ты неблагодарная! После всего, что я для тебя…
– Я позвоню, когда устроюсь, – Светлана застегнула молнию на сумке.
Она вышла, из квартиры, оставив позади свою клетку.
Тетя Марина ждала ее на автовокзале.
– Держи, – она сунула племяннице конверт. – Откладывала. На первое время хватит.
Светлана попыталась возразить, но тетя лишь махнула рукой.
– Молчи. Ты заслужила. – Она обняла племянницу – крепко, до хруста. – Не сдавайся там, слышишь? Что бы ни было – не сдавайся.
Автобус до Петербурга отъехал в шесть утра. Светлана смотрела, как серые пятиэтажки ее городка растворяются в утреннем тумане. Она не плакала. Слез не было. Только странное, звенящее чувство – как будто она наконец-то начала дышать полной грудью.
Комната в коммуналке оказалась крошечной – кровать, стол, стул, и все.
Работу она нашла через три дня – официанткой в кафе. Смены по двенадцать часов, ноги к вечеру гудели, а запах пережаренного лука, казалось, въелся в волосы навсегда. Но зарплаты хватало на комнату, еду и – самое главное – учебники.
Год прошел в странном, напряженном ритме. Утром – спать до последнего. С полудня до вечера – работа. Ночью – конспекты, тесты, аудирование.
Она жила впроголодь – в буквальном смысле. Обедала остатками с кухни кафе, ужинала чаем с хлебом. Похудела на шесть килограммов. Однажды чуть не упала в обморок прямо в зале – менеджер отправила ее домой и велела нормально питаться.
Но Светлана двигалась вперед. У нее была мечта. И ей нельзя было сдаваться.
Летом она подала документы. В тот самый университет, на ту самую кафедру. Проходной балл – высокий, но ее результаты еще выше.
Списки вывесили в августе. Светлана стояла перед стендом, ища свою фамилию – сердце колотилось где-то в горле.
Нашла.
Бюджет.
Она осела прямо там, на ступенях старого здания со сводчатыми потолками и витражами. Мимо проходили люди, кто-то оглядывался, но Светлане было все равно.
Она сделала это…
…Пять лет пролетели как один длинный, насыщенный день. Она ни разу не ездил в родной город. Игнорировала просьбы матери приехать на Новый год, день рождения.
А Ирина звонила все реже. Их разговоры начинались с жалоб и заканчивались обвинениями. Светлана слушала, кивала в трубку, говорила: «Угу. Да. Понятно. Пока, мам».
И возвращалась к своей жизни.
Красный диплом она получила июньским утром. Вышла из здания университета, сжимая корочку в руках, и остановилась на набережной.
Предложение о работе уже лежало в почте – международная компания, отдел переводов, зарплата, о которой она раньше не смела мечтать.
Телефон завибрировал. Мать…
– Света, ты когда приедешь? У меня тут…
– Мам, – она перебила мягко, но твердо. – Я только что получила диплом. У меня работа в Питере. Я не вернусь.
Пауза, за которой последовал всхлип.
– Ты меня бросила! Я так и знала! Неблагодарная…
– Пока, мам. Позвоню через пару месяцев.
Она нажала отбой и посмотрела на воду – серую, с бликами света. Где-то вдалеке гудел теплоход.
Светлана улыбнулась – тихо, себе самой. Она не позволила себя сломить. Она добилась своего.
