— Ну кого еще принесло с утра пораньше? — Олег выглянул из ванной с зубной щёткой в руке.
— А ты как думаешь?
Лида, не дожидаясь ответа, вылезла из-под одеяла и пошла к двери. Она уже догадывалась. Прийти в это время мог только один человек: её мама.
Анастасия Михайловна стояла на пороге. Невысокая, полная, с боевым румянцем на щеках и целой охапкой пакетов в руках.
— Вот, принесла вам на выходные. Вам же некогда готовить, — мать протиснулась внутрь, словно кошка.
В руках — пирог, контейнер с маринованным мясом, апельсины, бананы и что-то ещё, что Лида даже не успела рассмотреть.
— Мам, спасибо, конечно… но мы сейчас в парк собирались. У нас билеты на квест, решили сводить детей, — осторожно сказала Лида, надеясь, что это не заденет мать.
И это её действительно не задело. Совсем.
— Вот и отлично! Бананы с собой возьмёте, — отмахнулась Анастасия, бодро шагая на кухню. — А мясо вечером пожарите. Я его уже и порезала, и с луком перемешала, и приправок добавила. Я вас не задержу, я всего на минутку.
В этот момент из комнаты вышла младшая дочь.
— Мама, а мы не опоздаем? А когда мы поедем? — спросила она, потянув Лиду за руку.
Та нервно улыбнулась и ласково провела ладонью по волосам дочери.
— Скоро. Очень скоро.
Всё в этом доме намекало на то, что они спешат, но Лида знала: в мамином исполнении «минутка» — это минимум час. Сейчас начнётся хождение по квартире, вытирание пыли с подоконников, «ценные» советы про влажные салфетки и сутулую спину у старшего сына.
— Лида, а ты когда стирала шторы в последний раз? Они у тебя уже потемнели. И посмотри, у вас игрушек в детской — как в магазине. Надо что-то отдать. Дом захламляете. В них пыль накапливается, у детей потом будет аллергия.
— Мам, у нас всё под контролем, — сдержанно ответила Лида, открывая холодильник, чтобы спрятать мясо. — Мы сами справимся. Правда.
Мама шумно вздохнула, сделала паузу и как бы между делом вставила:
— Да знаю я. Вы уже взрослые. Я тут никому не нужна. Только напомню: Леночке давно пора к логопеду. У неё с шипящими до сих пор всё не гладко.
Олег, стоявший в коридоре, встретился с женой взглядом и тихо развёл руками. Он уже привык. Очередной выходной грозился пойти псу под хвост.
Прошёл почти час. Час нравоучений, навязанной заботы и детских капризов. Когда мама наконец ушла, дочь уже хныкала, просила поесть, а настроение испарилось. Хотелось не семейных прогулок, а развалиться на диване и отдыхать весь день. Лида закрыла дверь и медленно прижалась к ней спиной, закатывая глаза.
— Ну, она же у тебя добрая. Хочет как лучше, — сказал муж, неуверенно потирая плечо.
— Ага. Добрая. Только рядом с ней я не живу, а сдаю экзамены. По всем предметам сразу: материнству, домоводству, отношениям. Она буквально вытряхивает из меня внимание.
Они молча разошлись по своим делам. Олег помогал сыну застегнуть куртку, Лида разбирала пакеты с «помощью». Сердце щемило. Ей казалось, что она снова что-то сделала не так. Не поблагодарила от души. Не ответила так, как подобает хорошей дочери. Недостаточно сильно обрадовалась.
Ужаснее всего было то, что Лиде не хотелось радоваться. Где-то в глубине души скреблась мысль: а что, если однажды она сорвётся и скажет матери всё как есть? Выдержит ли их любовь такие признания? Выдержит ли мать отказ?
Лида постоянно чувствовала себя так, словно ей на плечи повесили тяжёлое пальто. Тёплое, но всё равно тяжёлое.
— Я не жалуюсь. И очень люблю её и детей. Просто… иногда так хочется побыть не только примерной дочерью и мамой, но и женщиной. Просто человеком, — призналась она тем же вечером, оставшись с мужем наедине.
За окном шёл мелкий снег, дети уже спали, а Лида машинально помешивала чай, уставившись в одну точку на столе.
— Может, попробуем убить двух зайцев одним махом? — вдруг предложил муж.
— Что ты имеешь в виду?
— Отправим детей к твоей маме. Пусть она сидит с ними, а мы отдохнём.
Лида аж оживилась и подняла взгляд.
С этого момента и началась их долгожданная передышка. Она напоминала глоток чистой холодной воды после путешествия через пустыню.
Поначалу всё было хорошо. Мама принимала внуков с восторгом: готовила им блины, лепила вареники, перебирала с ними старые фотографии.
— Так хорошо, когда в доме дети! — радовалась она. — Я теперь как будто снова в молодости. Не одна.
Лида и Олег впервые за пять лет сходили в кино. Потом гуляли в парке, зашли в кофейню. Говорили не о садике и школе, не о закупках на неделю. Просто разговаривали о жизни, о будущем, о том, что хочется пожить не только как родители, но и как муж с женой.
— Чувствуешь? — Лида взяла мужа за руку, когда они вышли на набережную. — Не торопимся, не бежим, не следим за детьми. Просто идём.
— Я думал, нам такое уже не светит, — усмехнулся он.
Они не стали обсуждать Анастасию. Боялись спугнуть это хрупкое ощущение спокойствия.
Но затишье оказалось временным. Уже через пару недель, в воскресенье днём, в дверях снова появилась мама. С сумкой в одной руке и младшей внучкой в другой. Старший внук бежал следом.
— Я только на минутку! Внуки хотели вам рисунки показать. Ну и скучно нам там одним. Всё равно же рядом живём, почему бы не зайти.
Лида устало вздохнула. Хотелось заорать на весь дом. Не на кого-то, а в пустоту.
— Мам, мы обедали…
— Так я не мешаю! Мы быстро! Я детей сейчас к телевизору отправлю, а сама как раз вам что-нибудь приготовлю, если нужно. И внуков заодно покормлю.
Через пятнадцать минут кухня снова напоминала общежитие: детский смех, беготня, теснота, кастрюли и очередной рассказ о том, как Анастасии всё это в радость, но уже «тяжеловато в таком возрасте».
Когда гости ушли, Олег сел на край дивана, выдохнул и оттянул воротник так, словно тот его душит.
— План почти сработал. Почти, — тихо сказал он.
Лида лишь устало кивнула. Им ещё предстояла грандиозная уборка на кухне. Всё было в крошках и разводах, после обеда и готовки раковина ломилась от грязной посуды, сын умудрился случайно рассыпать сахар.
— Да. И ведь не откажешь теперь…
Они молчали. Им обоим было ясно: пора обдумать следующий шаг. В этой партии мама выигрывала по старой схеме, через чувство вины. Лида вздохнула и откинулась на спинку дивана.
После третьего такого уикенда она поняла: если ничего не изменить, всё снова скатится туда же. Мама опять начала жить их жизнью. У неё всегда находился повод заглянуть в гости: то внучка капризничает без любимой игрушки, то нужно переодеть детей, то забежали отдохнуть.
В голове Лиды уже зрела новая тактика. Не идеальная, но хотя бы рабочая. Немного нечестная, однако нужно было как-то сохранить себя, не сломав при этом удушающе заботливую мать.
— Нам надо реально исчезать, — сказала Лида мужу. — Или… не совсем реально. Чтобы казалось, что мы исчезли.
Олег озадаченно вскинул брови.
— Ты предлагаешь… врать?
— Я предлагаю жить. Хотя бы по выходным. Будем говорить, что уехали за город или к друзьям. А сами останемся дома. Или уедем, если захотим. Главное, чтобы мама поверила, что нас нет, и не лезла сюда.
— А если вдруг спалимся?
— Скажем, что планы сорвались. Голова заболела, машина заглохла, да хоть бронь на базе отменилась. Мы выкрутимся. Главное — бороться за свою свободу.
Так они и стали «исчезать». Почти каждую пятницу Лида звонила матери и выдавала очередную отмазку.
— Мам, мы опять на базу, помнишь? Без связи. Знаешь, мы с Олегом теперь меньше ругаемся. И дети стали спокойнее. Мы бы без тебя не справились. Спасибо тебе за всё, что ты делаешь для нас.
Мама сначала делала паузу, потом вздыхала и соглашалась. Внутри всё приятно распирало от собственной полезности, ведь без неё — никуда. Прямо как в юные годы, когда Лида была ещё маленькой и не могла сама позаботиться о себе.
Поначалу дочь чувствовала себя гадко. Обман был ей в новинку. Но когда они с Олегом снова остались в тишине, без криков и «мама, где мои носки?», угрызения как рукой сняло. Она лежала на диване в пижаме, смотрела любимый старенький ситком и ела мороженое ложкой прямо из контейнера. Было неловко, но так хорошо.
В это же время мама присылала им фото из парка: вот дети кормят голубей, а вот катаются на качелях. Лида смотрела на снимки и чувствовала искреннюю тёплую благодарность. Наконец-то без привкуса раздражения, тлеющей злости и грызущей изнутри усталости.
Иногда они и правда уезжали. Снимали домик на выходные, гуляли, спали без будильника, ужинали в кафе. Иногда — оставались дома и просто отключались от всего.
— Знаешь, — как-то сказал Олег, лёжа с книгой рядом, — мне ещё никогда не приходилось вот так врать ради семьи. Это странно, но работает.
— Мы не врём, — поправила Лида. — Мы всех спасаем. Детям хорошо. Мама чувствует себя нужной. Она ведь живёт не ради себя. Ради нас, ради внуков. А мы в это время можем хоть чуть-чуть пожить для себя.
— Думаешь, это навсегда?
— Не знаю. Я бы, конечно, хотела бы сводить её к психологу, чтобы она тоже научилась жить для себя. Хотя бы немножечко. Но ты представляешь, как она отреагирует на такое предложение? Пока всё работает — пусть будет так. Если вдруг перестанет работать, снова придумаем что-нибудь новое.
Пожалуй, это был не идеальный вариант, но ведь и жизнь — не сказка. Лида была готова защищать свою семью, пусть даже таким способом. В конце концов, далеко не всё сказанное было ложью. Теперь мать действительно спасала их, пусть и не совсем так, как она думала.
