Сосед пилил, сверлил и строгал. Но соблюдал региональный закон о тишине – громыхал всем подряд с 8 до 22, делая перерыв с 13 до 15. Не подкопаешься. В 21:59 дрель затихала, чтобы в 08:01 вновь огласить дом своей замечательной мелодией.
Никакие ремонтные работы у соседа не проводились, это затюканные жильцы, истратившие весь запас пустырника и непечатных выражений, уже знали, ну, нереально ремонтировать сорок квадратов три раза в год по три месяца, если не сносить стены и не присверливать обои, чем он не занимался.
Заглянув однажды через плечо соседа, Асе показалось, что он там что-то производит. Цех в жилом помещении – незаконно, но не приедет же к нему спецназ, чтобы произвести задержание и прикрыть этот цех. Не приедет.
Когда Ася, притопавшая к Николаю с коробкой пастилы (она неоднократно видела, как он скупает такие штучки чуть ли не оптом), выпрашивала у него хоть на полчасика сдвинуть дневной перерыв, потому что ее годовалый ребенок засыпает чуть позже – он посылал ее читать региональные законы. Ремонтные работы у него. В нормы он укладывается.
Когда пожилой Матвей Никифорович горевал по своей Ольге и просил хотя бы на девятый день не сверлить – Николай тоже посылал его читать региональные законы.
Когда приходили “без уважительной причины”, то посылал уже конкретнее.
То, что у него производство, никто не сомневался. Но попасть к нему было невозможно, а участкового он отправил читать все те же нормативные акты, которые есть на специальном сайте.
Но и на улице соседей наступил праздник, когда Николай расфасовал по ящикам свое добро и распродал, завершив карьеру плотника или кем он был… Николай занялся развозкой и по десять часов отсутствовал дома. Но жить бесшумно он никогда не умел, и ликование соседей было оборвано Николаем, тремя грузчиками и выгружаемой ими барабанной установкой.
К счастью, установка принадлежала его приятелю, но счастье было недолгим, потому что обосновалась она дома у Николая, как у лидера их музыкального коллектива. Для удобства репетицией. Гитарист в группе – его новое призвание.
Соседи уже не вопили, а напряженно посмеивались. Над самими собой, как правило.
Репетиции, репетиции и еще раз репетиции.
Но в отведенное законом время.
Шум от музыки – это не ремонтные работы, и Николаю выписали несколько штрафов в 500 рублей, что существенно сказалось на соседских взаимоотношениях, но почти никак не сказалось на регулярности репетиций.
Уповали все на то, что ему вскоре самому надоест и он разгонит этих музыкантов, которые у него не только репетировали, но и столовались, и болтали допоздна, и, кажется, скакали по квартире на скакалках.
— Им шумно? В лес тогда надо уезжать. Им, — эмоционально рассказывал он друзьям-музыкантам, — Довели уже своими кляузами и штрафами. Ворчливые пенсионеры, а некоторым и тридцати нет! Посверлить нельзя. Репетировать нам, видимо, надо в подворотне. За любой шаг строчат свои кляузы и строчат. В лес езжайте и живите там, если не понимаете, что многоквартирный дом – это муравейник, где люди отдыхают и веселятся по-разному.
— Зависть, — говорили ему, — Ты способный парень. Все при тебе. Вечеринки у тебя шикарные. На гитаре играешь. У них этого всего нет. Тоскливая работа и нудный сериал перед сном.
Среди музыкантов была девушка. Певица. С ними она не выступала, они вообще не выступали, а выступала сольно, но и к ним заходила. Когда эта девушка поселилась у Николая насовсем, то лавочку для музыкантов прикрыла. Семейным людям не до гостей. Николай (не без помощи своей музы) остепенился и задумался о детях.
Но с соседями он разминулся.
Когда у него дома мило посапывали новорожденные, дети соседей уже подросли и хлопот с ними не было. О Николае подзабыли, как и о его мастерской, и о его гитаре с барабанами…
Но Николай был тут как тут.
— Чего вы так топаете?! – сопел он, ломясь к Асе.
— Дети в садике, а я за компом работаю. Я и встаю нечасто, чтобы зарядку сделать…
— Я слышу, как громыхает ваша кофеварка, как вы смываете…
— Как вы сверлили и стучали, и бренчали на гитаре, мы тоже все слышали, а это было значительно громче моих шагов и моей кофеварки, — Ася замялась поначалу, объясняя, что у нее сейчас никто не топал, потому что никого и нет, но… но с чего бы она это должна объяснять Николаю?
— Какое отношение к вашему топоту имеет моя дрель?
— Обыкновенное. Я, если и пошумлю, то пошумлю в разрешенное время. Все по закону. А Никифоровы ремонт делать будут – и тоже по закону.
