— Юра, скажи честно, — у тебя кто-то уже есть? – Вероника осторожно дотронулась до его плаща.
— А почему тебя это интересует? Мы уже полтора года в разводе.
— Ну, допустим, я хочу вернуться…
— Что? После измены твоей? Да как ты вообще смеешь такое предлагать теперь? Да, у меня есть женщина, даже две. Выбираю вот, кого в жёны взять. А то второй раз обжигаться не хочется. Так что не приходи ко мне больше и звони только тогда, когда Лёшке чем-то помочь нужно будет. Но ты, вообще-то, уже и на алименты успела подать, и квартиру я тебе оставил. Забудь меня, и всё. Так лучше будет.
…С Никой они встретились на открытии выставки местного художника в музее изобразительных искусств. Юрий сроду на такие мероприятия не ходил, живопись его мало интересовала. Но друг Петька уговорил, — мол, он художника хорошо знает, а после открытия будет небольшой банкет для своих в ближайшем кафе, столики уже заказаны. Петька хотел с супругой пойти, но ту срочно отослали в командировку, а пригласительный остался, — не пропадать же.
Художника звали прозаично – Виктор Захаров, и оказался он классическим мэтром областного разлива – с аккуратной седой бородкой и в свитере. Картины его Юрию не понравились. Какие-то схематичные линии и цвета без теней и полутонов. А вот будущую супругу он тогда сразу заприметил, — работала она в музее и выставку эту стареющему мэтру организовала. Симпатичная молодая девушка с тёплой улыбкой, которую благодарный художник неоднократно за время банкета благодарил и даже один раз назвал её своей Музой.
Прожать домой Нику они пошли вместе с Петром, но потом догадливый друг вдруг куда-то заторопился и пропал из виду, а они с девушкой ещё долго гуляли по опустевшему ночному городу…
Месяца через три после этой прогулки решили пожениться. Через год родился Лёшка, и жизнь пошла своим чередом, — размеренно, словно по полочкам разложенная. Юрий до вечера задерживался в своём проектном институте над очередной разработкой, Вероника занималась своими выставками. Супруг их периодически посещал, чтобы жену не обидеть. Оказывается, художников в городе было много, и почти все они считали себя мэтрами. Возможно, так оно и было, но Юрия привлекали работы только некоторых.
— Вот это, я понимаю, картина, — говорил он жене, — иголки на сосне потрогать хочется. А у твоего Захарова всё какое-то ненастоящее, как в плохом мультике.
— Во-первых, он не мой, — поправляла мужа Ника, — а во-вторых, картина – это произведение искусства, а не фотография. Художник мир по-своему видит.
— У него глаза, что ли, другие? – не унимался Юрий, — Он дальтоник какой -нибудь? Или очки особенные носит?
— Да всё у него со зрением в порядке. И очки у него нормальные.
— Значит, он сам – старик ненормальный.
— Да никакой он не старик. Ему пятидесяти нет ещё. А картины его даже в зарубежных частных коллекциях есть. Скоро выставка у него будет в Неаполе… Кстати, а перед этим – снова у нас. Приходите с Петром.
— И что такого мы там с Петькой не видели?
— Хоть на банкете посидите. Тогда мне и ужин готовить не надо будет. Лёшку бабушка к себе заберёт ночевать.
Но на банкет Юрий так и не попал, ушёл раньше. Очень злой, прямо разгневанный. А случилось вот, что.
Надо заметить, что мэтр Захаров изображал на своих картинах, кроме всего прочего, ещё и обнажённых женщин. Правда, выходили они у него тоже какими-то схематичными, но лица разобрать можно было. И вот на одной такой новой картине под названием «Отдыхающая селянка» Юрий неожиданно увидел свою лежащую на траве супругу. Точнее первым её увидел Петька. И сдуру ляпнул:
— А ничего у тебя Ника. Во всех отношениях красивая.
Справедливости ради, нужно сказать, что обнажена на этом полотне супруга была не полностью, значительную часть тела прикрывала какая-то цветастая шаль. Однако Юрию и этого было достаточно.
Он нашёл Нику в одном из кабинетов музея и буквально взревел:
— Так вот почему он тебя Музой называет! Сладострастник престарелый, селянку он себе нашёл, видите ли..
— Я думала, ты меня не узнаешь. И вообще картины смотреть не пойдёшь…
— Да тебя даже Петька узнал! И ещё полгорода узнает! Снимите это немедленно!
— Так ведь там особо откровенного и нет ничего. Всё под шалью.
— А раздевалась ты перед ним тоже под шалью? Или он её перед тобой держал?
— Юра, это произведение искусства. Как «Джоконда», например. Ты гордиться мной должен.
— Ну, Джоконда, насколько я знаю, там одетая. И твой прыщ старый – не Леонардо да Винчи…
Ника неожиданно встала со стула, выпрямилась и с вызовом посмотрела на мужа:
— Никакой он не прыщ. И вообще… У нас уже давно близкие отношения.
Так у них семья и закончилась.
Неунывающий Петька по поводу их развода высказался оптимистично:
— Тебе, Юрка, ещё повезло, что она сама призналась.
— Да она поторопилась, потому что на выставку в Неаполь с ним поехать хотела, он звал. А как бы тогда она мне эту поездку объяснила? Тут бы всё равно их роман открылся…
— И хорошо, что открылся. С Лёшкой она тебе встречаться разрешает? Разрешает. Квартиру ты ей сам оставил, без суда. Ну, так у тебя места в родительском доме ещё больше. Кстати, а этот Захаров с ними живёт?
— Приходит только. Он чаще в мастерской ночует.
— Вот. Тоже хорошо. Может, походит-походит, да и новую натурщицу себе найдёт. А вы обратно съедетесь…
— Да о чём ты говоришь! Как представлю их вместе, аж нутро переворачивается. Нет, больше ни с кем, и никогда! Второй раз я на грабли наступать не буду.
Однако эти самые грабли жизнь Юрию подкладывала постоянно . Точнее, они сами ему навязывалась. Первой в атаку пошла Лидочка из бухгалтерии. Она чуть ли не напрямую заявила о своей готовности заменить Нику даже без официального оформления отношений:
— Я вам так скажу, Юрий Николаевич, Жилплощадью я обеспечена, материально – тоже, не хватает только мужчины. Вы на эту роль для меня вполне подходите.
— Но я, простите, эту роль играть уже не хочу, — грустно улыбнулся Юрий, — вы хорошая женщина, симпатичная. Но поймите, я сейчас не собираюсь ни с кем встречаться.
— Тогда я подожду, не беспокойтесь. А придёт время, только намекните…
С тех пор Юрий старался Лидочку избегать. Вдруг какой-нибудь взгляд или жест за намёк примет.
Следующей оказалась робкая девушка Катя. Она была дочерью старых маминых знакомых, и мама Юры регулярно пыталась их свести. Однажды даже билеты в театр им купила на премьеру. Однако именно там, на этой самой премьере, девушка, смущаясь, призналась:
— Вы уж извините меня, Юрий, но на мой счёт никаких планов строить не надо. У меня парень есть, и у нас всё очень серьёзно. Только я маме об этом рассказать боюсь.
Юрий облегчённо вздохнул:
— А я голову ломаю, как вам об этом сказать то же самое. Девушки у меня, правда, пока нет, но семью я точно создавать сейчас не собираюсь. Хватило одного раза.
Впрочем, слова эти были не совсем искренними. Нет, на счёт Кати он никаких планов не строил. Но кого-то рядом иметь всё-таки хотелось, иногда вечерами совсем одиноко было. Часто думал он и о Нике. Но не о той, которая его на поездку в Неаполь поменяла, а о той, с которой радовались они рождению Лёшки, первый диван в квартиру покупали, в походы в горы ходили.
Возможно, он придумал её себе такой, какую сам хотел видеть. А на самом деле бывшая жена была совсем другой и чужой. Он, кстати, стал всё чаще ощущать это, когда приходил забрать сына на выходные.
И вот теперь – возвращение блудной жены с покаянием. Про двух своих женщин, он, конечно, соврал, не было у него тогда никого, и сейчас нет. Но остальные слова сказал от души. Почти прогнал бывшую супругу, даже жалко её стало. Может, простить всё-таки? Всякое в жизни случается.
Петька, узнав о той встрече, был крут:
— И не вздумай к ней возвращаться. Лучше вон, Лидочку из бухгалтерии возьми. Она будет преданная, как собака, это ж видно. А ещё, знаешь… У моей жены подруга есть, Дашка. Тоже разведёнка, только без детей. Простая, добрая. Симпатичная, между прочим. А пироги какие печёт, — пальчики оближешь!
— Ну, если пироги, — улыбнулся Юрий, — тогда знакомь…
Может, и вправду новую жизнь пора строить. Не жить же холостяком до старости. Так что можно на грабли и ещё раз наступить.
