Я стояла на пороге её безупречной кухни, где даже воздух пахнет не едой, а порядком. В ушах стучало от собственного голоса, только что разорвавшего идеальную тишину.
— Ваш сын мне изменил.
Моя свекровь медленно ставила фарфоровую чашку на блюдце. Ложка звякнула о край, выдав её дрожь. В её глазах, обычно таких спокойных, вспыхнул не гнев, не удивление — а холодное, отточенное презрение.
«Ваш сын мне изменил».
Слова повисли в воздухе, острые и безжалостные. Свекровь, только что улыбавшаяся за чаем, застыла с фарфоровой чашкой в руке. Её лицо, обычно выражавшее лишь снисходительное спокойствие, исказилось. Но не болью. Нет. Гневом. Холодным, праведным гневом матери, чье дитя оклеветали.
— Что ты несешь, Марина? — голос Анны Сергеевны дрогнул, но она поставила чашку на блюдце с подчеркнутой аккуратностью. — Мой Сережа не способен на такое. Ты, наверное, всё выдумала. У тебя всегда было слишком буйное воображение.
Марина сжала кулаки, чувствуя, как подступают слезы. Но она сглотнула их. Нет, сегодня она не даст себя унизить. Она пришла сюда не за утешением, а за правдой.
— Я не выдумала. Я видела сообщения. Слышала, как он разговаривает с ней по телефону. Он даже не особо скрывается. Катя из его отдела. Знакомое имя?
Анна Сергеевна отвела взгляд, и в этом мгновенном движении Марина всё поняла. Она знала.
Три года назад всё было иначе. Когда Сергей привел Марину в эту самую квартиру с высокими потолками и старинной мебелью, Анна Сергеевна встретила ее прохладно, но вежливо. «Сирота», — услышала как-то Марина её шепот за дверью. «Ни кола ни двора. И образования никакого». Марина тогда работала администратором в фитнес-клубе, куда ходил Сергей. Их роман был стремительным, как пожар. Он казался ей принцем из другой, надежной жизни. А она для его семьи навсегда осталась «той самой Мариной, которая из ниоткуда».
Они поженились. Жили в съемной однушке, пока Сергей «вставал на ноги». Он только начинал карьеру в крупной IT-компании. Марина верила в него, работала на двух работах, чтобы оплачивать его курсы повышения квалификации. Она помнила, как ночами варила ему кофе, пока он учился. Как откладывала на новое пальто, а потом отдала эти деньги за его внезапно сломавшийся ноутбук. «Всё окупится, родная, — целовал он её в макушку. — Мы будем счастливы».
И вот, год назад, всё действительно «окупилось». Сергей получил головокружительное повышение, его зарплата выросла в пять раз. Они наконец-то купили собственную квартиру, пусть и в ипотеку. Марина уволилась со второй работы, забеременела. Казалось, чёрная полоса позади. Она с упоением обустраивала их гнёздышко, выбирала обои для детской, мечтала о том, как будет гулять с коляской в парке. Сергей стал задерживаться на работе, но она списывала это на загруженность. Она гордилась им. Его успех был и её успехом, плодом их общих усилий.
Однажды, за ужином, он небрежно обронил.
— Кстати, у нас в отделе новая сотрудница, Катя. Помнишь, я рассказывал про дочку генерального? Так вот, это она. Папаша её устроил, присматривает за ней.
Марина тогда лишь улыбнулась. «Надеюсь, не слишком донимает?»
— Да нет, — он отхлебнул супа. — Девчонка бойкая.
«Бойкая девчонка» оказалась слишком навязчивой. Звонки Сергею стали раздаваться даже по выходным. «Рабочие моменты», — отмахивался он. А потом Марина, проходя мимо его телефона, когда он был в душе, увидела всплывшее сообщение: «Скучаю. Когда ты уже с ней разберешься?»
Мир рухнул в одно мгновение. Она не рыдала. Она онемела. Потом был тягостный разговор. Сначала он всё отрицал. Потом, под напором доказательств, взорвался.
— Да, это она! И что? А ты думала, с твоими двумя классами образования со мной интересно? Ты даже не знаешь, о чём мы с коллегами говорим! Катя — она другая. Она из моего мира!
Его слова резали, как нож. «Два класса образования». Он забыл, чьими трудами эти «классы» у него самого появились.
— А наш ребёнок? — прошептала она, прижимая ладони к животу.
— Разберемся, — холодно ответил он и ушёл из дома.
Неделю Марина провела в ступоре. Она не плакала, просто лежала и смотрела в потолок. Потом встала, умылась и пошла к свекрови. Не за сочувствием. За ответом. За тем, чтобы посмотреть в глаза женщине, которая всегда считала её недостойной своего сына, и бросить ей это в лицо. Чтобы разорвать этот порочный круг раз и навсегда.
И вот она здесь. Стоит напротив Анны Сергеевны, и та молчит.
— Ты знала, — тихо сказала Марина. Это был уже не вопрос, а констатация факта.
Анна Сергеевна подняла на неё взгляд. В её глазах не осталось и тени сомнений, только ледяная решимость.
— Конечно, знала. Он мне всё рассказывает. Катя — идеальная партия для него. У неё связи, положение. А ты… Ты была временным увлечением. Просто он слишком мягкий, чтобы тебе сразу всё сказать.
В эту секунду с Мариной что-то произошло. Вся боль, вся обида, вся униженность ушли, уступив место странному, холодному спокойствию. Она выпрямилась. Она больше не была той запуганной девочкой, которая боялась не угодить.
— Я беременна, — четко произнесла Марина. — Вашим внуком или внучкой. И теперь вы оба — ваш идеальный сын и его идеальная партия — будете платить мне алименты. До самого его совершеннолетия. И за меня тоже. По самой верхней планке. Я знаю, сколько он сейчас реально получает. И у меня есть все скриншоты, все переписки.
Анна Сергеевна побледнела.
— Ты шантажируешь?
— Нет, — Марина медленно надела куртку. — Я защищаю себя и своего ребёнка. Я требую то, что мне по праву принадлежит. За все те годы, что я была его «временным увлечением». За все его «классы образования», которые я оплатила.
Дверь открылась, и на пороге появился Сергей. Он выглядел уставшим и раздраженным.
— Мама, ты не брала трубку… — он замолк, увидев жену. — Ты что здесь делаешь?
— Я всё рассказала твоей матери, — сказала Марина, глядя прямо на него. — Всё, что ты обо мне думаешь. И про «два класса образования», и про то, что я «не из твоего мира».
Сергей смутился, затем на его лице появилась злость.
— Идиотка! Зачем тащить сюда свои истерики!
Анна Сергеевна вдруг подняла руку, останавливая его.
— Замолчи, Сергей. Она беременна.
Он остолбенел. Его взгляд метнулся от матери к жене.
— Что?
— Да, — тихо сказала Марина. — Ты даже не спросил, что с ребёнком, когда уходил. Тебя волновало только, как «разобраться» со мной.
Она подошла к двери. Сергей не двигался, глядя на неё с каким-то новым, незнакомым выражением — смесью стыда и страха.
— Подожди, Марина… — начал он.
— Всё кончено, Сергей, — перебила она его. — Общение теперь только через моего адвоката.
Марина вышла на улицу. Был холодный осенний вечер, но она не чувствовала холода. Впервые за долгие недели она дышала полной грудью. Она не оглянулась на освещенные окна квартиры свекрови, где остались двое людей, чей «идеальный мир» дал трещину.
Она положила руку на еще плоский живот.
— Не бойся, малыш, — прошептала она. — Всё будет хорошо. Мы справимся. Одни.
И она пошла вперед по темной улице — к своей новой, неизвестной, но уже своей собственной жизни.
