У Александра Петровича умерла жена. Случилось это не сегодня и даже не вчера — с момента трагедии, подкосившей всю семью, прошло уже пять лет. Но по ощущениям пожилого человека — вот будто только что попрощался со своей Танечкой.
В их доме всё осталось так, как было заведено Татьяной Павловной. Овдовевший муж не смог даже разобрать её вещи. Точнее — не захотел.
Пусть комнаты выглядят, будто Таня просто вышла в сад или в магазин и вот-вот вернётся домой, поставит чайник, достанет варенье, устроится с чашкой в любимом кресле.
Только одно изменение он внёс — повесил в гостиной портрет жены. Когда-то в молодости он увлекался любительской фотосъемкой и сделал эту фотографию смеющейся Татьяны.
Теперь Александр Петрович, постаревший, часто сидел и смотрел на вечно юную жену. Иногда даже разговаривал. Нет, он не сходил с ума — врачи даже говорили, что его разум для его возраста удивительно ясен. Просто поговорить больше было и не с кем.
Единственный сын Геннадий давным-давно переехал жить в Канаду. Отца он навещал по возможности раз в несколько лет, регулярно звал к себе. Александр Петрович даже ездил в гости, чтобы увидеть внуков, но Канада ему совсем не понравилась.
Речь эта непонятная, люди не такие, квартира сына — просторный, но скворечник.
То ли дело их с Таней домик в Подмосковье — рядом лес, речка, большой участок с садом и огородом. Всё своё, родное, привычное. А главное — глаз радуется при виде зелени, деревьев и цветов.
Татьяна Павловна вообще могла вырастить всё что угодно, прямо ботанический сад развела. После смерти жены Александр Петрович бережно ухаживал за её любимыми растениями.
Гена, звонивший отцу пару раз в неделю, долго не подозревал, что здоровье пожилого человека ухудшается. Сын очень тяжело пережил внезапную смерть мамы, поэтому отец его берег и не жаловался, что ему становится трудновато в быту.
Но всё же во время очередного видеосозвона мужчина обратил внимание, что Александр Петрович выглядит уставшим и рассеянным. А когда он случайно опрокинул на стол чашку с кофе, Геннадию всё стало понятно: отец неминуемо старел.
Дело в том, что Александр Петрович по характеру был очень дисциплинированным и аккуратным человеком.
К тому же он много лет проработал инженером-конструктором и все его движения были предельно осторожными и отточенными. Отец Гены не мог случайно опрокинуть чашку, за ним такого просто не водилось.
– Пап, ты таблетки пьёшь? — начал сын издалека. — Не забываешь?
– Да, — слегка замявшись, ответил Александр Петрович.
В последнее время он постоянно ставил напоминания на телефоне, но и их мог не услышать.
– Я знаю, ты будешь спорить, но считаю, тебе нужно нанять сиделку.
– С ума сошел? Я что, лежачий больной? — возмутился папа.
– Нет, что ты! — испугался сын. – Просто тебе помощь не помешает!
Александр Петрович рьяно спорил с Геннадием несколько недель при каждом созвоне, пока тот не выдал решительное:
– Хватит! Я обратился в агентство, нам подобрали приятную женщину средних лет, я уже с ней созвонился и обо всём договорился! Будет приходить, убирать, стирать, гладить, готовить, следить, чтобы ты пил таблетки! Тихая, скромная, ненавязчивая. Из-за денег тоже не переживай, мы уже всё решили! Твоя задача — не прогонять её сразу, хотя бы просто присмотреться!
– Но… — начал было отец.
– Папа, просто попробуй! – перебил его сын. — Я тебя умоляю, соглашайся. Ну сам подумай, как я сейчас всё брошу и к тебе полечу? У детей школа, я работаю, жена тоже. Мы всей семьёй приедем в отпуск летом.
Александр Петрович вздохнул. Ладно, пусть будет так, решил пожилой мужчина. Если сын себя так спокойнее чувствует, отец потерпит и эту незнакомую тётку в доме, как бы его не раздражала вся эта затея.
Наташа, действительно, была тихой и неприметной женщиной лет пятидесяти.
Она бесшумно сновала по дому и участку, стараясь помочь Александру Петровичу, но при этом не привлекать слишком много внимания.
В первый же день он немного рассказал ей о своем образе жизни и привычках. Наташа только кивала, старательно запоминая информацию.
– И самое главное, — серьёзно обратился к сиделке мужчина, — не трогайте вещи моей Тани. Это моя жена, она умерла несколько лет назад. Пыль протереть можно, но ничего не передвигайте.
– Хорошо, — кивнула Наташа.
Она сразу же приступила к своим обязанностям, а Александру Петровичу пришлось привыкать к постороннему человеку в доме.
Теперь он даже жалел, что у них с Таней всего один ребёнок, который ещё и так далеко живёт. Сын, невестка, внуки могли бы скрасить его одиночество.
А ведь когда-то они сознательно отказались от мысли родить ещё деток. Побоялись, что не потянут. Эх, глупость это была, конечно.
Вот, терпите за это какую-то там сиделку и радуйтесь тому, что хотя бы видеосвязь уже изобретена: можно позвонить Гене и его детишкам.
Единственная радость — налить себе вечером чай и рассказать Тане новости. Александр Петрович приобрел странную привычку разговаривать с портретом умершей жены.
Разум у него сохранялся вполне ясным, так что это было всего лишь милое чудачество. Некоторые ездят на кладбища, а у старика было ощущение, что вот там Тани как раз нет. Она навсегда осталась в их доме, среди своих растений и любимых книг.
Наташа заметила эту его привычку, но никак не прокомментировала. Она вообще в душу не лезла. Выполняла свои обязанности — и уходила.
Прошло немало времени, прежде чем Александр Петрович заметил, что женщина роется в его вещах. Нет, не в личных. Наташа копалась в бумагах в кабинете пожилого человека. Причем, делала это очень осторожно. Он бы даже не заметил, если бы не профессиональная внимательность к деталям.
Но сказать сиделке о своих подозрениях Александр Петрович побоялся. Мало ли, вдруг ошибся, не хотелось просто так обижать женщину.
Поэтому он решил её подкараулить. Сказав, что будет в саду, он для отвода глаз вышел из дома, а потом тихонько вернулся и вошёл в свой кабинет.
Наталья как раз просматривала папки, вытащенные из ящика стола. При виде своего нанимателя она побледнела.
– Наташа, что вы ищите в этом доме? — с порога без обиняков спросил её пожилой человек.
– Вы вряд ли поймёте, но я ищу ответы.
– Какие? У нас нет никаких секретов! — удивлённо промолвил Александр Петрович.
– Я вам сейчас расскажу, зачем копаюсь в ваших вещах. Но вы, пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Вы верите в невероятные совпадения?
– Скорее не верю, — помолчав, ответил ей мужчина.
– А ведь это именно оно. Позвольте я начну издалека?
Моё детство было очень непростым. Я росла без отца, меня воспитывала одна мама. У нас не было денег, зато маме от завода, где она работала, дали комнату в коммуналке. Нам потом даже удалось обменять её на однушку.
Вам, наверное, трудно себе представить, каково это — расти безотцовщиной, вы же как-то упоминали, что ваши родители прожили вместе больше 50 лет. Поверьте, тяжело. Нас окружали исключительно полные прекрасные семьи, а я даже имени своего папы не знала.
Возможно, если бы среди наших соседей или среди родителей моих одноклассников была хоть одна мать-одиночка, мне было бы легче жить. Я бы видела, что мы такие не одни, я бы не чувствовала бы себя такой ущербной.
Разговаривать с мамой об отце было бесполезно — она злилась, замыкалась в себе, не разговаривала со мной потом по несколько дней кряду. Поэтому я перестала спрашивать. Но мне всегда хотелось его найти, всегда! Была бы хотя малейшая зацепка — я бы за неё ухватилась.
Сейчас я уже бабушка. Вы не спрашивали, а я не рассказывала. У меня есть двое внучат. Я родила дочку ещё во время учёбы в институте. Замуж рано выскочила. Сейчас моей дочери уже тридцать лет, а с мужем мы давно развелись.
Моя мама дожила до правнуков, но в позапрошлом году скончалась, хотя была ещё совсем не старая. Возможно, повлияла тяжёлая жизнь, какие-то личные трагедии юности. Ведь откуда-то я у неё, юной и незамужней, взялась.
– Наталья, я сочувствую, но зачем вы мне всё это рассказываете? — не выдержал Александр Петрович.
– Умоляю, дослушайте! Я не хочу, чтобы вы думали, что у меня есть какая-то корыстная цель!
Наташа продолжала:
– Разбирая вещи мамы после её смерти, я очень надеялась найти хоть какую-то информацию о своём отце. Но она так мало всего хранила. По сути — только свои документы и мои детские фотографии. Однако, сортируя книги, в одной из них я всё же обнаружила то, что хочу вам показать.
Она достала из сумочки старый фотоснимок.
– Взгляните. Это моя мама, она здесь совсем юная. Вам знакома эта фотография?
Александр Петрович всматривался в фото и молчал.
– На обороте написано «С любовью и на долгую память» и ваши имя и фамилия, — на всякий случай прочитала Наташа, зная, что пожилому человеку трудно разбирать фразы без очков.
– Помните, я сначала спросила, верите ли вы в невероятные совпадения? У вас очень редкая фамилия. Вы знаете, что во всей огромной Москве её носят всего два человека? И у второго другие инициалы. Поэтому, когда в наше агентство обратился ваш сын, я не поверила, что так бывает!
– Да, даже Гена взял фамилию матери, её легче произносить иностранцам, — задумчиво промолвил Александр Петрович.
– Я упросила начальницу порекомендовать именно меня, хотя территориально это не очень удобно. И начала просматривать ваши документы в поисках какой-нибудь информации. Я понимаю, шансов мало, но я должна была попробовать.
– Как звали вашу маму?
– Надежда.
– Да, я её знал когда-то. Задолго до того, как встретил Таню.
– Скажите… Я понимаю, это глупо. Но вы мой отец?
– Хотелось бы мне сказать, что да. Поверьте, иногда лучше быть подонком, бросившим своего ребёнка. Но я поступил ещё хуже. Нет, Наташа, мне жаль, но я вам не отец.
– И вы ничего о нём не знаете?
– Я не уверен, имею ли я право рассказывать вам то, что Надя сочла необходимым скрыть. Иногда лучше не знать правду.
– Александр Петрович, мне скоро исполнится пятьдесят. В моей жизни было много разных событий, но ни одно из своих решений я бы не хотела изменить. Я справлюсь с этой правдой, какой бы она не оказалась.
– Тогда я вам расскажу всё, как есть. Моя роль в этой истории такая неприглядная. Я бы не хотел, чтобы вы меня осуждали. Но я сам себя виню и укоряю уже много лет.
Ваша мама, Надя, была моей первой настоящей любовью. Я только устроился на работу после учёбы, когда встретил её в парке. Надя была красавицей. А ещё она прекрасно шила. Могла из любой простыни смастерить себе красивое платье.
Я внешне совершенно обычный, даже хуже среднего, а на меня обратила внимание такая девушка. Конечно, я её полюбил. И родителям моим она очень понравилась. Только расписаться мы не торопились. Надя хотела доучиться. Ей недолго оставалось до окончания.
Тогда я увлекался фотосъёмкой и часто её фотографировал. На каждом свидании дарил ей новые снимки. Каждый из них я подписывал своим именем на обороте. Наверное, она их уничтожила, сохранив только вот эту фотографию, которую вы мне сегодня показали.
Мы с Надей были очень счастливы и мечтали о нашем совместном будущем. Я никогда не хотел много детей, о чём сейчас очень жалею.
С Надей мы условились, что, если у нас когда-нибудь родится девочка, то назовём обязательно Натальей, очень уж мне нравилось именно это женское имя. Получается, Наденька от этого решения и не отступила.
Наташа увлеченно слушала Александра Петровича. Он видел, как она надеется на то, что он раскроет ей тайну её рождения и поможет найти отца. Тем тяжелее было ему от того, в чем он собирался признаться.
– В тот вечер Надя возвращалась домой поздно. Они с подругой готовились к зачёту, засиделись до глубокой ночи. Надя просила её не встречать, а я, дурак, и согласился. Подумал, что у нас безопасный район. Дурак, дурак! Всегда же встречал Надю и провожал в общежитие, где она жила.
Надя пришла ко мне домой под утро, одежда порванная… Родители были на даче, они бы точно уговорили её написать заявление. Меня она даже слушать не стала, только плакала. Надя даже толком не смогла объяснить, что случилось и кто на неё напал.
А через четыре месяца призналась, что ждёт ребёнка. Я же… Мне до сих пор за это стыдно.
Я разозлился и заявил, что не готов растить чужого, что хотел жениться на чистой девушке. Мы-то с ней только целовались. Я до сих пор помню выражение её лица — смесь горя и глубокой обиды.
Надя была гордой девушкой, она не проронила ни слезинки. Просто ушла.
Я должен был её догнать, должен был умолять о прощении, должен был стать отцом этому ребёнку, но оказался трусливым слабаком. Больше мы с Надей не встречались даже случайно.
Женился я довольно поздно. Ни одна женщина не могла заменить мою первую возлюбленную. Но Таня была особенной. Она, понимаете, такая тёплая. Первая, кому я эту историю рассказал, и единственная, кто плакал о судьбе этого самого ребёнка. О вашей судьбе.
Таня сказала, что будет всегда об этом малыше молиться, даже не зная, родился мальчик или девочка. И до самой смерти так и делала, а меня не стала осуждать. Я это делал сам всю свою жизнь. Мне стыдно до сих пор.
Наташа видела, как нелегко даётся старику это признание. Она по-прежнему молчала, осознавая, кем был её неизвестный отец и какую тайну десятилетиями хранила её мама.
– Спасибо, что рассказали мне всё, — сдавленным голосом поблагодарила она. — Вы не виноваты, что с мамой такое случилось.
– Виноват. Я должен был её встретить! Я должен был повести себя иначе!
– Александр Петрович, вы не должны себя винить.
– Простите меня, Наташа. Я хотел бы умолять о прощении вашу маму, но теперь уже поздно. Простите меня вы за неё.
– Я не вправе вас прощать, вы мне ничего не сделали. Уверена, мама тоже не держала на вас зла.
Они проговорили всю ночь. Наташа рассказывала о себе, показывала фото и видео своих внуков. Александр Петрович тоже открыл на компьютере папку, где хранились снимки Геннадия и его детей.
И всё же мужчина был ошеломлен. Он вспомнил свою первую любовь. Наталья, устроившись к нему сиделкой, принесла с собой не только помощь и заботу, но и часть той самой юности, которую он давно утратил.
С тех пор между ними установились не просто отношения нанимателя и работника.
Александр Петрович видел в Наташе частицу своего прошлого, и эта связь согревала его сердце. Она же нашла у него не только ответы, но и встретила родственную душу, которая помогла ей понять и принять прошлое её семьи.
