Сивка-бурка

— Сивка-бурка, вещая каурка, встань передо мной, как лист перед травой…

Голос Елены становился все тише и в нем начинали отчетливо звучать слезы, но Анюта еще не спала, а потому, даже зареветь, как бы ни хотелось, было нельзя. Ни к чему дочери видеть ее слезы.

— Мам, а кто такая Сивка-бурка? – сонная Анюта попыталась было открыть глаза, но те уже не слушались.

— Я тебе завтра расскажу. Спи! – Елена подоткнула дочери одеяло и поцеловала в лоб. – Спи, моя маленькая! Все мы с тобой сможем и все у нас получится! Обещаю…

Анюта причмокнула губами, потянувшись было к щеке мамы, но сон взял свое и девочка сладко засопела, уже не видя, как тревожно прислушивается мать к ее дыханию.

— Дыши, маленькая моя, дыши…

Елена ловила вздохи дочери, считая каждый, и плакала, зажав себе рот ладонью.

Только бы получилось! Только бы не сорвалось все! Ведь она давным-давно перестала верить в чудеса и давно уже стала сама той самой Сивкой-буркой…

Аню Елена родила поздно. Так уж получилось. Слишком долго ждала любви своей, искренне считая, что ребенка можно рожать только так – когда есть основа жизни. А как иначе? Появится ребенок, никому не нужный и неинтересный, и будет мыкаться всю жизнь, крича в небо о боли своей. Разве это правильно?

Настоящей любви ждала Елена. Такой, о какой в книгах читано было не раз и не два, думано-передумано ночами, омыто слезами светлыми и радостными в предвкушении на заре юности, а потом горькими и злыми, когда время это прошло. Правда, в сетованиях своих на судьбу, Елена винила не кого-то, а себя. Все гадала, почему не дано. Чем она, Елена, нехороша, что ее не любят?! Красива, умна, скромна и ласкова. А счастье все мимо ходит почему-то…

Торопила время, понимая, что уходит оно безвозвратно, но на любовь все же надеялась. И дождалась. Правда, только своей.

С мужем своим будущим Елена познакомилась, когда ей уже исполнилось тридцать. К тому времени она успокоилась, приняла то, что ей, скорее всего, не дано стать женой и матерью, и смирилась.

А тут, как ром среди ясного неба, явился перед ней, как лист перед травой, тот, кто стал для Елены всем. Голову потеряла напрочь. Решила, что вот оно! То самое, долгожданное, вымоленное у судьбы годами одиночества.

Да только, ошиблась Елена… Не угадала. Подвоха не разглядела, потому, что просто не ждала. А он был.

Муж Елены детей иметь не хотел. Боялся. Чудилось ему, что хорошим отцом стать не сможет, а если так, серединка на половинку, то и не зачем вроде. Лучше уж тогда вообще без детей.

Да вообще и жил с Еленой он будто нехотя. Она любила, а ее терпели. Вроде бы и видела она все это, а гнала от себя мысли нехорошие. Сама-то любила…

На то, чтобы разобраться в том, что происходит, у Елены ушло почти семь лет. Сначала четыре года жили вместе, притираясь и присматриваясь друг к другу. Потом, как-то само-собой получилось, что поженились. Неудобно было перед родственниками и друзьями, которые начали задавать вопросы.

А, после…

— Лена, я не конь! Тянуть на себе столько не нанимался! Надо какое-то время пожить и для себя. Зачем нам дети?! Подумай сама!

Не понимала Елена, что же такого муж на себе тянет, если живут они квартире, подаренной ее родителями к свадьбе, ездят по курортам на ее деньги, так как на зарплату мужа даже кота было не прокормить, да и вообще большая часть расходов покрывается из ее кармана…

Но ей даже в голову не приходило мужа упрекнуть. Не так воспитана была. Да и любила…

Ох, как же она любила! Готова была закрыть глаза и уши, только бы не потерять того, что было. Видела все, понимала, что мужу она нужна, потому, что удобна, но не хотела в это верить. Ведь был же период, когда он шептал ей о любви своей безмерной и говорил, что хочет большую семью. И она верила. Да и как можно не верить человеку, которого любишь?!

А потом случилась Анюта.

Случилась потому, что Елена ничего уже не ждала. Предохранялась по привычке, памятуя о требовании мужа, и даже думать забыла о том, что когда-то мечтала о ребенке. Жизнь ее была уже устоявшейся, рожать она передумала, опасаясь проблем со здоровьем у малыша. Возраст уже давал о себе знать и риски Елена понимала.

Но услышав на очередном приеме у врача новость, потеряла сначала дар речи, а потом и сознание. А когда пришла в себя, поняла – вот оно! То, о чем она мечтала в такой тайне, что даже себе самой боялась признаться!

— Леночка, подумай. Нужно ли тебе рожать? Все-таки, возраст… — муж Елены пытался подбирать выражения, но все равно ей было невыносимо больно слышать его слова. – Нет, конечно, если ты твердо решила, то я приму это решение. Но на твоем месте я бы подумал хорошенько.

Она простила. Тогда простила. Решила, что лишать ребенка отца будет неправильным шагом. Утешала себя тем, что мужчине не понять, каково это, когда под сердцем бьется новая жизнь. А если ему не понять, то и рассуждать на эту тему дано лишь ей. Да врачи говорят, что все прекрасно и ребенок развивается так, как надо.

Анюта появилась на свет ровно в срок.

И мир Елены встал с ног на голову.

— Ты должна отказаться от ребенка! – услышала Елена от мужа в тот день, когда врачи забегали почему-то, растревожились, и забрали у нее дочь под каким-то выдуманным предлогом. – Неужели, ты не понимаешь?! Она больна! Поэтому, врачи так себя ведут! Зачем нам больной ребенок, Лена?! Сама подумай! Жизнь наша закончится сразу, как только ты ее заберешь из роддома! Мы не сможем больше думать ни о чем! Вся наша действительность превратится в ад! А если ребенка не станет?! Ты же с ума сойдешь?! Ты этого хочешь?!

Дальше слушать Елена не стала. Просто отключила телефон, чтобы не слышать больше голос мужа. А потом встала и поковыляла к дверям реанимации. Приложила ладони к стеклу и застыла.

Молиться она не умела. Не учили, а сама этим вопросом в калейдоскопе будней как-то не озаботилась. Заходила иногда в церковь, ставила свечи, куда показали, и пыталась читать молитву из брошюры, которую подарила когда-то мама, но все впустую.

— Что, доченька, трудно тебе? До потолка твоя молитва? – спросила как-то у Елены старушка, которая убирала в храме.

— Как это? – не поняла Лена. – До потолка?

— А, так! Молишься, стараешься, слова красивые да умные говоришь, а чувствуешь, что не слышат тебя. Так?

— Не знаю… Наверное…

— А ты попробуй иначе.

— Как?

— От сердца Богу скажи все, что душу тревожит. Сама, как умеешь. Тогда он и услышит. Красивые-то слова – это еще не все. Мало их. Ох, как мало!

В тот день у Елены ничего не получилось. Постояла еще немного, пытаясь последовать совету, подумала, да и ушла из храма. А вот у дверей реанимации ей даже думать не пришлось. Молитва полилась сама собой. Да так, что Елена забыла напрочь, где находится. Билась, рвалась к небу ее молитва, не ища умных слов для просьбы:

— Не забирай! Спаси и сохрани мою девочку, Господи! Ты же все можешь! Ты ее дал! А я приняла! Помоги!

Врачи сновали мимо, медсестры поглядывали на Елену с опаской, но никто не тронул ее, не помешал.

А потом пришел ответ.

— Справились. У вас впереди долгий путь, но ваша девочка будет жить.

— Что с ней?!

— Сердце. Не пугайтесь так! Все решаемо. Подрастет – сделаете операцию. А пока, идите отдыхать! Вы нужны ей сильной!

Домой Елена вернулась нескоро. За это время ее муж собрал свои вещи и отбыл в неизвестном направлении, оставив Елене записку: «Ты решила все сама? Твое право. Алименты, если будешь настаивать, платить буду. Ни тебя, ни ребенка видеть не хочу. Ты предала меня. Я просил! Ты не услышала! Теперь это только твоя проблема. Прощай!»

«Проблема» тихонько попискивала на руках и Елене было совершенно все равно в тот момент, есть ли кто-то рядом. Ее вселенная была сосредоточена в крохотном существе, которое было для нее дороже всего на этом свете.

Девочку назвали Анной. В честь бабушки Елены, которую она очень любила.

— Ты, Анечка, будешь такой же доброй и светлой, какой была моя бабуленька! – Елена пеленала дочь, целуя крошечные пальчики и щечки. — И такой же счастливой! Если уж мне этого счастья не досталось, то тебе будет втрое! Вот увидишь!

Анюта росла, радовала маму и бабушку с дедом, но отец о ней даже слышать не хотел. Впрочем, Елену это вполне устраивало. Ей некогда было отвлекаться. Аня требовала ее внимания постоянно. Операцию все откладывали по тем или иным причинам, и Елена ждала.

Ждала того момента, когда ее ребенок, пройдя через все испытания, станет здоровым и счастливым.

Время шло. Росла Анюта. Один за другим ушли из жизни родители Елены. Молодые еще, полные сил, они буквально сгорели за год один за другим у нее на руках. И Елена, прощаясь с отцом, шепнула в осеннее, светлое и пронзительно синее, небо:

— Понимаю… Они бы не смогли друг без друга. Если уж забрал, то сделай так, чтобы они были вместе. Хорошо?

Она не знала, услышали ли ее просьбу, но на душе стало немного спокойнее.

Соседка после поминок взялась присмотреть за Анечкой, а Елена прилегла на минутку. И проспала почти двое суток. Ее будили, чем-то кормили, и снова укрывали одеялом. И чей-то голос, так похожий на мамин, шептал:

— Спи, Леночка! Спи сейчас! Ты нужна Анютке сильной!

Проснулась Елена от того, что чьи-то пальчики перебирали ее рано поседевшие локоны.

— Мама…

— Анютка. А ты почему не спишь? – удивилась Елена.

И только потом сообразила, что за окном вовсе не вечер, а раннее утро.

Соседка, которая ночевала все это время в ее квартире, боясь даже на мгновение оставить Елену и ребенка, вошла в комнату, неся тарелку с блинчиками для Ани:

— Леночка! Проснулась? Вот и хорошо! Сейчас будем чай пить!

Ее забота была такой спокойной, ненавязчивой и своевременной, что Елена не знала, как благодарить соседку.

— Не надо, Леночка! Все под Богом ходим. Нельзя быть волком другому человеку. Глядишь, когда-нибудь самому помощь понадобится, а рядом никого не случится. Страшно ведь?

— Очень…

— Вот и не благодари меня! Так надо.

Соседка, Галина Павловна, очень хорошо знала, о чем говорила. Ей ли было не знать, как сложно остаться совершенно одной, имея кучу родственников и друзей.

Галочка в молодости была заводной, смешливой девчонкой, у которой не было отбоя от кавалеров. А влюбилась, так уж получилось, в женатого. Молча страдала. Ничего не просила для себя, не требовала. Просто была рядом. Помогала, чем могла. С избранником своим Галина работала на одном предприятии. Он о ее чувствах знал, но ответить на них не мог и не хотел. Любил жену.

А Галина и не ждала ответа. Жив, здоров, на работе – уже хорошо. Был бы счастлив. А уж с нею или с другой – какая разница? Любовь, она ведь такая… Своего не требует. Отдает больше.

Коллеги, если о догадывались о том, что творится на душе у Галины, молчали. Знали ее и понимали, что воли себе не даст. А еще жалели. Втихомолку, по-доброму. Это ж врагу такого не пожелаешь! Влюбиться и без взаимности! Молодая же! Душа жизни просит, а ей не дают. Как не пожалеть?!

А потом судьба решила, что одной только любви безответной Галине мало. И завязала такой узел, что только держись!

Возлюбленный Гали вместе с женой отправился на рыбалку, оставив детей на бабушку. И по дороге домой не справился с управлением на мокрой дороге…

Мать его, которая сидела с детьми, узнав о том, что случилось с сыном и невесткой, слегла. И отправились бы дети – мальчик семи лет и девочка четырех – в детский дом, если бы не… Галочка. Тихая, скромная всегда, словно мышка, она умудрилась поставить на уши и руководство предприятия, и опеку, и всех, от кого зависело решение вопроса. Знала, что родни у детей, кроме бабушки, с которой Галя глаз не спускала, больше никого нет.

О том, что связывало ее с их отцом, Галина детям никогда не рассказывала. Стала им и матерью, и лучшей подругой, и единственной родней после того, как бабушки их не стало.

А вот родные Галины ее не поняли. И решения ее не одобрили.

— Какая из тебя мать?! Молоко еще на губах не обсохло! Да и зачем тебе чужие дети?! Странная ты, Галка, ей-Богу! Другие своих рожают, а тебе чужих подавай!

Слушать Галина никого не стала. Добилась того, чтобы ей позволили взять опеку над детьми, а потом и вовсе усыновила их. Правда, фамилию оставила отца. Решила, что так будет правильно.

Дети давно выросли, разъехались, создали свои семьи, но Галину не забывали. Звали к себе, обижаясь, что она не хочет оставлять свою небольшую, но очень уютную квартирку в родном городе.

А Галина почему-то не спешила двигаться с места. Что-то держало ее, не давало принять окончательное решение. Спроси ее кто-нибудь, чего она ждет – Галина не ответила бы. Поняла сама только после того, как познакомилась с Еленой.

— Не время мне отдыхать, если я кому-то еще нужна. А Леночке с Анютой и помочь-то некому. Плохо это – быть один на один с судьбой. Повременю с переездом. Не дело.

Елена о том, что ее соседка взяла над ней шефство, догадалась не сразу. Просто в нужный момент и в нужное время оказывалось, что Галина с радостью готова посидеть с Анютой или привезти чистые вещи и свежий бульон в больницу, если это было нужно.

— Ты, Леночка, не гони меня. Пригожусь. Помнишь, как в старых сказках? Самая большая помощь приходит от тех, от кого и не ждешь. Все мы немножко Сивки-бурки. Тянем свое, как можем и как умеем, стараемся… А надо будет, силы найдем и любое чудо сотворить сможем, если для близких и любимых это чудо понадобится. Тебе ли этого не знать? Когда я болела – ты мне помогала. И хлеба купишь, и молока, и поесть приготовишь. Думаешь, я забыла?! Нет! А теперь, моя очередь тебе помочь. Одна ты с Анюткой не справишься. Вот поставим на ноги нашу девочку – тогда я подумаю о том, чтобы к детям поближе перебраться. А пока – вы мои дети!

— Тетя Галя, спасибо… Но мы ведь чужие! – Елена едва сдерживала себя, чтобы не разреветься, глядя на то, как Анюта укладывает спать своих кукол на руках у Галины.

— Не так это, Лена. Чужие нам те, кого мы сами таковыми назначим. Да и близкими люди становятся по тем же причинам. Бывает, что и родные хуже чужих к тебе относятся, а порой совершенно посторонний человек вдруг – ррраз, да и станет тебе ближе некуда, когда беду твою, как свою примет да помощь окажет. Тебе ли этого не знать?! Ты же сама такая. Мимо не пройдешь, не делом, так словом поддержишь. А почему тогда помощь принимать не хочешь? Неправильно это как-то. Дала? Возьми и сама, когда время пришло. Когда операция у Анюты?

— Через пару месяцев, если ничего не случится.

— Значит, надо готовиться.

И настанет тот день, когда Анюта обнимет маму и доверчиво вложит ладошку в руку медсестры.

— Я готова!

И в часовне на территории больницы две женщины встанут рядом, держась за руки и точно зная, что небеса их слышат.

— Помоги! Ты все можешь!

И эта простая, материнская молитва будет услышана. И сердце маленькой Анютки заработает так, как надо, даря надежду на долгую и счастливую жизнь.

А две женщины, точно знающие, что такое быть матерью, будут вытирать слезы друг другу:

— Ну, хватит! Поревели и будет! Прошло!

— Тетя Галя, а если…

— Не будет никаких «если»! Сама же просила? Так, почему не веришь?! Все будет хорошо! Вот увидишь!

И спустя много лет уже Анюта откроет свою любимую старенькую книгу сказок, подоткнет одеяло дочке, устраивая ее поудобнее, и прочтет: