Лина схватилась за голову, чувствуя, как подступает истерика.
Оранжевая лужа на полу кухни пахла дешевым томатным соусом и безнадежностью. Макароны по-флотски в исполнении Миши — это было не просто фиаско, это был эпический провал, достойный внесения в Книгу рекордов Гиннесса в номинации “Самое кошмарное блюдо, приготовленное абсолютно неподходящим для этого человеком”.
“Почему? Почему он такой?! — кричала про себя Лина, — Я просто хотела обыкновенный ужин после тяжелого дня! Не банкет, не кулинарное чудо, не изысканный шедевр, а обычные макароны с тушенкой! Это же проще, чем таблицу умножения выучить!”
Михаил виновато ковырял носком тапка линолеум у дверного косяка. Его обычно тщательно уложенные кудри сейчас напоминали маленький апокалипсис, а на щеке красовалось подозрительное пятно томатного соуса.
— Линочка, я не хотел… то бишь, я хотел, но хотел тебе угодить! Приготовить ужин, как ты и просила! Ну прости, пожалуйста! — промямлил он, избегая ее взгляда, — Я… Я не прочитал на упаковке, сколько их надо варить, и оставил на пятьдесят минут, и они… просто… они немного переварились. А потом… ну, эта… кастрюля оказалась скользкой. Я спохватился, что они переварились, стал снимать с плиты, и она так выскользнула… И вообще, пол кривой!
Лина медленно подняла голову. Где там ее валерьянка?
— “Немного переварились” — это когда, по-твоему, они превращаются в однородную массу, напоминающую клейстер, Миша? А “скользкая кастрюля” — это из разряда фантастики? Это обычная эмалированная кастрюля, которую я лично покупала в прошлом году! И пол у нас ровный, Миша, ровный! Его выравнивали три года назад, когда делали ремонт!
— Или я случайно сделал огонь слишком большим… — робко предположил Михаил, будто выдвигал научную гипотезу.
Лина закатила глаза.
— Миша, у нас индукционная плита! Там нельзя “случайно сделать огонь слишком большим”! Ты выбираешь режим, а она его поддерживает. Там всего шесть режимов! Как можно перепутать второй с шестым?!
Михаил промолчал, продолжая с интересом изучать рисунок на линолеуме.
Но потом ответил:
— Я хотел, чтобы они побыстрее сварились.
— Сколько ты их варил? Пятьдесят минут? Это “побыстрее”? Миша, кто варит макароны пятьдесят минут? Это даже дети знают! Ок, проехали, — произнесла Лина, понимая, что спорить с ним бесполезно, — Я сама все уберу. Лучше иди посмотри, что там с розеткой в ванной. Ты обещал починить еще неделю назад.
— А, розетка! Да-да, конечно! Сейчас, мигом! — Михаил заметно приободрился, словно ему предложили не копаться в проводах под напряжением, а поехать на чемпионат мира по поеданию пельменей.
Лина с тяжелым сердцем наблюдала, как он убегает с кухни. Она уже почувствовала, чем это закончится. В лучшем случае — ничего не изменится. В худшем — придется вызывать электрика, тушить пожар и оплачивать дорогостоящий ремонт.
Два часа спустя, после визита аварийной службы, сопровождаемого руганью электрика и отключением электроэнергии во всей квартире, Лина сидела в полумраке гостиной, прижимая к виску мокрый платок. Голова разболелась. После упорной, интенсивной уборки, пока она оттирала соус и прилипшие макароны с пола, со стен и, кажется, с люстры тоже.
— Миша, я тебя заклинаю, больше ничего не трогай! — взмолилась Лина, когда электрик, с мрачным видом выписывая счет, наконец, покинул квартиру, — Вообще ничего! Даже выключатель света! Просто сядь и молчи!
Михаил послушно кивнул и уставился в выключенный телевизор.
Лина чувствовала, как внутри нее медленно, но верно закипает гнев. Как можно быть настолько… неприспособленным? Она понимала, что не всем дано быть гениями техники или кулинарии, но Миша, казалось, был лишен даже базовых навыков, необходимых для выживания в современном мире. Готовить он не умел, чинить — тем более (хотя периодически пытался доказать, что это не так), приколотить полку, не попав себе по пальцу — задача невыполнимая. Зато он был настоящим мастером по части жалоб на жизнь и перекладывания ответственности на других.
На работе ситуация у него была немногим лучше.
Миша занимал должность младшего специалиста в отделе логистики крупной компании. Лина в шутку называла его “главным по созданию логистических коллапсов”. Его отчеты регулярно содержали грубые ошибки, документы загадочным образом исчезали, сроки выполнения задач срывались с завидной регулярностью. Единственное, что спасало Михаила от увольнения, это наличие в отделе нескольких опытных и терпеливых коллег, которые раз за разом переделывали его работу. Начальник отдела, старый ворчун Игорь Петрович, смотрел на Михаила, как на неизбежное зло, но увольнять не спешил. “Пусть сидит, — ворчал он, — Зато на его фоне все остальные выглядят гениями”.
Лина любила Михаила. Когда-то. В самом начале их отношений он казался ей милым, романтичным и немного неловким. Она думала, что его беспомощность — это просто очаровательная черта, которую она сможет исправить. Но… Михаил оставался все таким же беспомощным. Только теперь это казалось не очаровательным, а невыносимым.
Она даже, когда они трапезничали плохо размороженными полуфабрикатами, за которые Миша взялся в ее отсутствие, как-то высказала идею:
— Миша, может, тебе пойти на какие-нибудь курсы? Знаешь, типа “На все руки мастер” или “Сам себе электрик”? Это сейчас популярно.
Михаил чуть не подавился замороженными овощами.
— Курсы? Зачем? У нас же есть ты! Ты все прекрасно умеешь делать сама. И вообще, я боюсь электричества после той розетки!
Лина шумно вздохнула.
— Вот именно! Я все делаю сама! Я и работаю, и готовлю, и убираю, и полки вешаю, и коммунальщиков вызываю, когда ты опять что-то сломаешь, и твои проблемы на работе разгребаю, когда ты приносишь их домой! Я не супергерой, Миша! Я не хочу быть твоей мамочкой! Я хочу, чтобы ты хоть что-то умел делать сам!
Мишу, и это очевидно, задело.
— Ну, я же работаю! Я деньги зарабатываю! Хоть и немного…
— Зарабатываешь? Миша, твоей зарплаты едва хватает на оплату коммуналки и твои же сладости! Если бы не моя зарплата, мы бы давно жили в картонной коробке под мостом!
Они поссорились. Сильно. Громко. Впервые за долгое время Лина высказала мужу все, что у нее накопилось за годы брака. Он слушал, опустив голову, и казалось, что он вообще не воспринимает ее слова.
В конце концов, Лина, опустошенная, просто ушла в спальню и захлопнула дверь. Миша остался сидеть за столом, глядя в недоеденную тарелку с замороженными овощами.
В последующие несколько дней они почти не разговаривали.
Лина чувствовала, как между ними растет стена отчуждения, как медленно угасает что-то очень важное.
Но Миша извинился и даже принес цветы.
— Лин, я постараюсь в следующий раз ничего не портить.
— Эх, горе ты мое…
И вся злость сошла на “нет”.
Потом, в один из серых пятничных вечеров, Лина, собрав в спортивную сумку минимум вещей, объявила Мише:
— Я уезжаю на выходные к маме. Ей нужна помощь по хозяйству.
Михаил даже не оторвался от экрана ноутбука, где он, судя по всему, играл в какую-то онлайн-игру.
— Хорошо, — буркнул он, — Передавай привет теще.
Лина вышла из квартиры. И чувствовала она себя скверно. Она опять солгала. Поездка к маме – это просто повод. Ну, едет она к маме, но той не надо помогать по хозяйству. Просто Лина планировала провести выходные в тишине и одиночестве, чтобы попытаться разобраться в своих чувствах, обдумать ситуацию и понять, что ей делать дальше. Она хотела решить, стоит ли вообще спасать то, что от их брака осталось.
В субботу днем мама намекнула:
— Доченька, тут у меня все в порядке. Поезжай лучше к мужу, а то что, я вижу, у вас неладное происходит… Приезжай лучше на следующей неделе, поможешь с заготовками на зиму. А сейчас — отдохни как следует, развеешься. С Мишей побудешь. Вам это необходимо.
Лина почувствовала себя еще хуже.
Она солгала мужу, а теперь мама фактически отослала ее восвояси. Что делать? Возвращаться домой, к Мише и его бесконечной беспомощности, ей совершенно не хотелось. Смотреть на него и притворяться, что все хорошо, она больше не могла. И тут – осенило! У них была небольшая дача за городом, которую они купили несколько лет назад на деньги, доставшиеся Лине с продажи ее машины-развалюшки. Ну, и на сбережения, конечно. Михаил любил там проводить время летом, копаясь в огороде (правда, урожай обычно оказывался скудным, если он вообще был) и жаря шашлыки (которые часто оставались сырыми).
— А что, если я поеду на дачу? — подумала Лина, — Наверное, Миша сейчас дома отдыхает, а я на даче отдохну.
У Лины проскочила мысль, что Миша, с которым она не созванивалась со вчерашнего дня, мог тоже поехать на дачу, но… значит, это будет знак, что в их браке еще не все потеряно, там они и поговорят.
Дорога до дачи заняла около часа.
Лина ехала, переполненная смешанными чувствами. С одной стороны, ей хотелось верить, что все еще можно исправить. С другой — она боялась разочарования. Ей хотелось поговорить с ним по душам, попытаться найти компромисс. Но в глубине души она понимала, что это маловероятно.
Подъехав к даче, Лина припарковала машину у леса, решив не открывать ворота. Дачный домик выглядел весьма приветливо. В окнах горел свет, из трубы валил дымок, свидетельствуя о том, что в печи горит огонь. Все говорило о том, что Миша приехал на дачу.
Лина вышла из машины, захлопнула дверцу и направилась к дому. Но когда она подошла ближе, то услышала голоса. Мужской и женский.
— Миша, ты просто чудо! Я бы сама никогда не смогла разобраться с этой проклятой машиной! Ты мой спаситель!
Лина замерла. Голос был ей незнаком. Она осторожно, стараясь не шуметь, приблизилась и выглянула из-за ворот.
Михаил. Он стоял возле ржавого “БМВ” и что-то ловко крутил под капотом. На нем был замасленный рабочий комбинезон, а в руках — гаечный ключ, с которым он превосходно справлялся. Рядом с ним стояла молодая женщина с длинными светлыми волосами, одетая в широкие джинсы и короткую футболку. Она с восхищением смотрела на Михаила.
— Брось, Оль, — услышала Лина голос Михаила, — Тут делов-то на пять минут. Главное — знать, где что крутить и что чем подкрутить. Это как с макаронами — если переваришь, то уже ничего не получится.
Лина едва не вскрикнула от возмущения. Он, оказывается, еще и шутить умеет! И сравнения остроумные придумывать! А дома он даже двух слов связать не мог!
Пока он говорил, Миша ловко заменил какой-то шланг, подтянул хомут и затянул гайку. Затем он вытер руки тряпкой и ослепительно улыбнулся женщине.
— Готово! Теперь, как новенькая! По крайней мере, до следующего раза!
Женщина радостно захлопала в ладоши.
— Спасибо тебе огромное, Миша! Ты просто волшебник!
Лина стояла и не знала, смеяться ей или плакать. Она не верила своим глазам. Михаил. Чинит машину. Да еще и так профессионально! Да он же никогда в жизни ничего подобного не делал! Дома он даже шуруп в стену не мог вкрутить, не сломав отвертку! А тут — волшебник, понимаешь ли!
Она, как завороженная, отступила назад и обошла дом. За домом, на мангале, аппетитно шкворчал шашлык. К мангалу подошел Михаил, уже переодетый в чистую футболку, и ловко переворачивал шампуры, не допуская пригорания.
— Оль, сейчас будет готово. Бери тарелку и подходи! — услышала Лина голос мужа, полный уверенности.
Женщина, которую он назвал Ольгой, подбежала к мангалу с тарелкой в руках.
— Я и не сомневаюсь! Ты у нас мастер на все руки! И машины чинишь, и шашлык жаришь! Просто мечта, а не мужчина!
У Лины аж в глазах потемнело… Ложь. Притворство. Она стояла в тени яблони и смотрела на своего мужа. На мужчину, которого, как ей казалось, она знала всю жизнь. Но сейчас она видела его совершенно другим. Уверенным в себе, умелым, обаятельным. Мужчиной, который умел делать все. Просто не хотел ничего делать для нее. До Лины, наконец, дошло. Вся его неуклюжесть, беспомощность, лень. Он просто притворялся! Притворялся, чтобы она все делала за него. Чтобы он мог жить в свое удовольствие, не обременяя себя лишними заботами.
Она уже садилась за руль, когда услышала за спиной голос Михаила.
— Лина? Но… когда ты… Я, наверное, должен что-то сказать…
Лина вытерла слезы тыльной стороной ладони и посмотрела на Михаила.
— Я поеду домой, подам на развод и заберу то, что принадлежит мне, — сказала она, стараясь не плакать, — А ты… ты мне больше не нужен.
Всю дорогу до города она плакала, не переставая. Плакала о потерянных годах, о разрушенных надеждах, о преданной любви. Плакала о том, что была такой наивной и доверчивой. Но она все выдержит. А Михаил пусть остается со своим ржавым “БМВ” и подгоревшим шашлыком. И с женщиной, которая восхищается его “золотыми руками”.
Лина получила ценный жизненный урок. И этот урок она запомнит на всю жизнь.
Когда она вернулась в город, она сразу же поехала к знакомому адвокату.
Михаил звонил ей каждый день. Присылал ей трогательные сообщения и фотографии с цветами. Но Лина только ухмылялась над этими никудышными попытками. И они развелись. Лина, естественно, забрала себе квартиру, в которой они жили вместе. Добрачную квартиру. Михаилу, как ни странно, досталась дача, которую надо было поделить, но Лина согласилась отдать всю, если он ей возместит ее часть.
Лина слышала от общих знакомых, что он и живет на даче с той самой женщиной, Ольгой. Говорят, Ольга им очень довольна и считает его самым лучшим мужчиной на свете. Что ж… пускай.
