— Мне такая бабушка не нужна, — спокойно сказал Артём и вышел из кухни, прихватив с собой чашку с недопитым какао.
Он произнёс это таким тоном, будто речь шла о надоевшей игрушке, а не о человеке, который когда-то называл его своим любимым мальчиком и пёк оладушки по субботам.
Ирина осталась сидеть с телефоном в руках. На экране мерцало короткое сообщение от бывшей свекрови: «Я скучаю по Артёмке. Можно пригласить его на выходные? Он ведь всё ещё мой внук».
Женщина вздохнула и потёрла переносицу. Внутри всё болезненно сжалось, хотя точка в этом вопросе была поставлена ещё давно…
…Вся жизнь Ирины рухнула семь лет назад. Рухнула совершенно внезапно. Если честно, звоночки были. Много. Но разве к этому можно подготовиться заранее?
Муж начал задерживаться на работе, подолгу сидел с телефоном в другой комнате, прятал экран. Ирине он говорил, мол, там ничего интересного, рабочие моменты. Потом его рубашки стали пахнуть чужими духами, а у «коллеги» оказался женский кокетливый голосок.
Ирина не была дyрoй. Она всё поняла ещё до того, как узнала наверняка.
Она не смогла простить измeну. Даже не пыталась. Когда она собрала вещи мужа и выставила в коридор, он не расстроился, а обрадовался. Будто ждал, когда ему дадут зелёный свет.
— Ну, спасибо, что сама всё поняла, — сказал он с дyрaцкой улыбкой. — Я не знал, как всё это сказать.
И ушёл. Даже с ребёнком не попрощался. Артёму тогда было семь лет. Он долго смотрел в окно, а потом спросил:
— А папа больше не придёт?
— Придёт. Просто не сегодня, — солгала Ирина, хотя понимала: не придёт.
Он и правда не пришёл. Ни через день, ни через месяц. Сначала вообще пропал. Потом удалось добиться aлиментов, но через cуд, с бoем и приcтaвами. Ирине казалось, что она пытается говорить не с тем человеком, которого она знала столько лет, а с его дeградировавшей версией.
Артём пытался. Иногда он сам звонил отцу. Ирину это злило, она хотела забрать телефон у сына, но сдерживалась. «Дыши. Расслабься. Это его отец, он имеет право», — убеждала она себя, хотя знала, чем всё это закончится.
После звонков Артём становился мрачным. Пару раз он даже плакал. Почти беззвучно, но Ирина видела это по мешкам под его глазами по утрам. В конце концов он перестал звонить.
С отцом Артёму, конечно, не повезло. Зато его бабушка, Галина Ивановна… Она была совсем другой.
С первых дней после рaзвода она стала появляться чаще, чем раньше. Привозила сладости, успокаивала Ирину, даже уговаривала сына платить aлименты.
— Вы взрослые люди. Рaзводитесь, сколько душе угодно, а Тёма всё равно мой внук. Как был моим, так и останется, — говорила она уверенно, даже с каким-то нажимом.
Иногда Галина забирала Артёма из школы и устраивала ему маленькие праздники: кино, кафе, мороженое. Она покупала ему игрушки, клала деньги в карман Ирине «на продукты». А главное — никогда не делала это с видом великомученицы.
У них даже сложились почти дружеские отношения. Вечерами они пили чай и обсуждали домашние дела. Галина увлечённо рассказывала Ирине про любимый сериал и сравнивала невестку с главной героиней.
Артём тоже был рад бабушке. Он ждал её у окна, если знал, что та скоро приедет, преданно встречал у двери, готовил сюрпризы. Обычно это были рисунки, открытки и поделки, иногда — шоколадки, которые он покупал на отложенные карманные деньги.
— Галина Ивановна, иногда мне кажется, что вы мне ближе, чем мать, — призналась однажды Ирина со слезами на глазах.
— Ой, да брось ты! Я бабушка. Это мой долг, — отмахнулась свекровь.
Ирина не лукавила. Её родная мать жила на другом конце страны, не писала и не звонила. Отношения у них были не ахти. А вот бывшая свекровь стала почти подругой, советчицей и главным взрослым человеком в жизни Артёма после матери.
Ирина тогда удивлялась: как у такой женщины, как её бывшая свекровь, может быть такой безответственный, равнодушный сын?
А потом она всё поняла.
У Игоря, бывшего мужа, появилась новая жена. Вскоре у них родилась дочь. С этого момента всё стало сходить на нет.
— Я теперь всё время с младенцем, — вздыхала Галина по телефону. — И гуляю, и кормлю. Совсем вымоталась. А они ещё и второго ребёнка хотят.
Ирина понимала, кивала и искренне сочувствовала. Первое время она не злилась. Всё логично: грудничок, молодая мамочка, уставший отец. Она и сама через это проходила.
— Бабушка пока занята. Скоро освободится и обязательно приедет к нам, — обещала Ирина сыну.
Но «скоро» так и не наступило. Они перестали встречаться, созвонов становилось всё меньше. А потом в какой-то момент Ирина вдруг поняла, что инициатива в общении исходит только от них. Они звонили, напоминали, просили. Бабушка только откликалась.
И эта мысль повисла унизительным грузом.
Их последнюю случайную встречу Ирина запомнила в мельчайших подробностях…
…Было лето, июнь. Они с Артёмом гуляли по тому самому парку, в котором когда-то бродили втроём. Настроение было приподнятым. Мороженое текло по пальцам, солнце било в глаза, из динамиков ближайшего кафе доносилась какая-то попса.
Они проходили мимо киоска с попкорном, когда услышали знакомый голос. Весёлый, громкий, бодрый.
— Девочки, сахарную вату будете? На какую карусель пойдём?
Ирина обернулась. Артём — тоже. Там, в ярко-синем сарафане и с новой короткой стрижкой, стояла Галина Ивановна. Рядом с ней — две маленькие девочки в ярких панамках и с рюкзачками. Они радостно подпрыгивали и наперебой спорили о том, куда пойдут.
Ирина цепко сжала руку сына. Настолько крепко, что поняла это только тогда, когда он осторожно попытался освободиться из хватки.
Галина беззаботно прошла мимо. Она смотрела в сторону аттракционов, болтала с девочками, смеялась. Она, конечно, заметила бывшую невестку и внука, но старательно сделала вид, что нет.
В этот момент Артём остановился и замер на пару секунд. Лицо его стало сосредоточенным и холодным, а взгляд — пустым.
— Я всё понял, — сказал он тихо. — Можем идти.
Ирине хотелось подойти к Галине, накричать, встряхнуть, заставить заметить внука. Но Артём уже потянул мать вперёд. Он не оглядывался, и она пошла за ним.
С тех пор он не спрашивал про бабушку и не упоминал её. Это не стало трагедией. Они продолжали жить так же, как и раньше, только уже без Галины. Как будто её и не было.
Ирина долго винила себя в случившемся. Может, она что-то сделала не так? Может, оттолкнула? А может, просто всё то хорошее, что было, оказалось временным. До появления «новой» семьи.
Ирина так и не ответила на сообщение.
«Он ведь всё ещё мой внук».
Да. Он всё ещё её внук. Вот только она ему больше не бабушка.
Прошло около двух недель с того сообщения. Ирина старалась не говорить на эту тему. Артём тоже молчал. Он не грустил, ну или по крайней мере не показывал. У него всё шло своим чередом: школа, уроки, тренировки, уборка комнаты.
А вот Ирине было тревожно. По идее ей было не в чем винить себя, но что-то всё равно грызло изнутри.
Однажды вечером, когда Ирина уже собиралась уходить с родительского собрания, одна знакомая вдруг окликнула её. Между ними завязался разговор, сначала о детях, тяжёлой школьной программе, сдаче денег на новые окна.
А потом она вдруг сказала между делом:
— А ты слышала, что у Игоря там всё опять развалилось? Не срослось у него с новой женой. Она с детьми, вроде как, уехала в Ярославль.
На лице Ирины не дрогнул ни один мускул. В голове всё сразу сложилось. Игорь снова развёлся. Младшие внучки оказались в другом городе. Бабушка вдруг вспомнила про старшего.
Артём уже сказал своё слово. Теперь была очередь Ирины.
Возможность представилась через несколько дней. Галина Ивановна позвонила, когда они с Артёмом ужинали. Сердце Ирины предательски заколотилось в панике, но выражение лица осталось спокойным. Она взяла трубку.
— Алло.
— Ирочка, здравствуй. Это я. Я хотела бы поговорить.
Голос бывшей свекрови был сдержанным, осторожным, будто она заранее опасалась отказа.
Ирина не стала спрашивать. Раньше ей было нужно это общение. Она звонила, интересовалась, буквально выпрашивала внимание. Галина не услышала. Теперь они поменялись местами.
— Я… Я хотела бы увидеть Артёмку. Поговорить с ним. Наладить отношения, может быть. Он же мой внук.
— Галина Ивановна, я спросила у него, — ответила Ирина спокойно. — Он сказал, что не хочет.
Повисла пауза. Артём отвернулся, сделав вид, что его заинтересовал пейзаж за окном.
— Ирочка… Ну он же ребёнок. Он просто обиделся. Ты могла бы ему объяснить, могла бы настроить его. Ты же женщина, глава семьи.
— Галина Ивановна, он не обиделся. Он просто повзрослел, пока вас не было рядом. Пока вы выкладывали у себя на страничке других детей с милыми подписями, забыв про внука. Пока проходили мимо в парке, отворачиваясь. А теперь вы вдруг решили вспомнить про него, как про пылящийся в кладовке старый зонт.
— Это неправда…
— Это правда, — жёстко перебила Ирина. — Я его не настраивала. Я вас даже выгораживала. Объясняла, почему вы не звоните, почему заняты, почему забыли про его день рождения. Я защищала вас, пока вы буквально не отвернулись от него. А теперь вы хотите, чтобы он снова улыбался вам?
— Я просто… хочу всё вернуть, — прошептала Галина.
— Так не бывает. Он вырос и сделал свой выбор, сам. Вы тоже его сделали, когда гуляли с внучками и прикинулись, что не узнали нас. Вы могли тогда хоть подойти. Хотя бы просто поздороваться.
Галина притихла. Наверное, не знала что сказать.
— Простите, но он уже не ваш внук, — подвела итог Ирина и положила трубку.
Артём не шелохнулся. Ирина поднялась и стала собирать посуду со стола. Сын ещё немного помолчал, а потом тихо сказал:
— Мама… Ты всё правильно сказала.
Было видно, что ему немного грустно. По складке на лбу, по напряжённой челюсти, по сжимающим край стола пальцам. Но он был способен пережить это. Он уже пережил.
Через несколько дней Ирина затеяла генеральную уборку и попросила Артёма помочь. Он согласился без проблем: знал, что маме тяжело справляться одной. Когда Ирина протирала полочку с фотографиями, взгляд её упал на одну из рамок. Со снимка на неё смотрел маленький Артём, сидящий на коленях у Галины Ивановны на лавочке у дома.
Когда-то это была её любимая фотография. Когда-то Ирина думала, что вот она, её семья. Почти большая, даже если с мужем не сложилось. Теперь же она задумчиво держала рамку в руках, решая, не выбросить ли её. Казалось, что это воспоминание было обманом, кем-то вложенным ей в голову.
— Мам, пусть будет, — сказал вдруг Артём, словно прочитав её мысли. — Я же помню, что когда-то она была хорошей.
Ирина удивлённо вскинула брови, но смахнула пыль с рамки и поставила ту на место. В этот момент сын показался ей не по годам взрослым. Он не просто спокойно реагировал на происходящее и не уходил в себя. Он умел признавать хорошее и не ожесточался. И это, пожалуй, компенсировало горечь предательства.
