Марина Петровна сидела на кухне своей трёхкомнатной квартиры и методично резала лук для борща. Нож мерно постукивал о разделочную доску, а она представляла, как скоро всё изменится.
— Наконец-то, — пробормотала она себе под нос, откладывая нож. — Наконец-то мой Игорёк избавится от этой…
Она не договорила, но в её голосе звучало торжество. Сын подал на развод. Три года она ждала этого момента, три года молча наблюдала, как её единственный, горячо любимый сын мучается с этой выскочкой.
Дверь в квартиру открылась, и вошёл Игорь — высокий, слегка полноватый мужчина лет тридцати пяти, с начинающейся лысиной.
— Мам, я ненадолго, — он прошёл на кухню, бросил ключи на стол.
— Игорёк, — Марина Петровна вытерла руки о фартук и повернулась к сыну. — Ну что, подал документы?
— Подал, — он тяжело опустился на стул. — На следующей неделе первое заседание.
— И слава богу! — она довольно потерла ладони. — Знаешь, я тут подумала… У неё же там квартира в центре, да? Двушка на Маяковского?
Игорь кивнул, не поднимая глаз.
— Так вот, — продолжала Марина Петровна, присаживаясь напротив, — по закону-то половина твоя будет! Вы же в браке были, когда она её покупала?
— Она её до брака купила, мам.
— Ну и что? — она махнула рукой. — Всё равно, жили в ней вместе, значит совместно нажитое. А ещё у неё машина та, иномарка. И дача родителей… Хотя дачу, может, не выйдет, но квартиру и машину — точно!
Игорь молчал, глядя в окно.
— Ты че молчишь-то? — не унималась мать. — Радоваться надо! Три года она тебя тиранила, помыкала тобой, а теперь хоть что-то от неё получишь. Справедливость!
— Мам, я не за этим развожусь…
— А за чем же ещё? — она выпрямилась. — Думаешь, я не вижу, как ты последние годы жил? Она же из тебя веревки вила! То ей это не так, то то не эдак. А теперь пора и расплаты. Пусть узнает, каково это!
Игорь встал, подошёл к окну.
— Я просто хочу развестись и всё, — сказал он тихо. — Не сложилось, и не надо.
— Не сложилось! — передразнила Марина Петровна. — Сынок, ты что, юродивый? У тебя шанс хоть что-то вытрясти из этой…
— Мам, прекрати!
Она замолчала, обиженно поджав губы.
— Я всё равно узнала телефон хорошего адвоката, — сказала она через минуту. — Женщина, специализируется на разводах. Говорят, очень хорошая. Пробьёт любое дело.
— Мне не нужен адвокат, — Игорь взял ключи. — Мы договорились всё сделать мирно.
— Договорились! — фыркнула мать. — А она возьмёт да и откажется от договорённостей. Бабы такие, ты что, не знаешь? Сейчас мирно, а потом припомнит тебе всё! Лучше ты первый удар нанеси.
Игорь покачал головой и вышел, не попрощавшись.
Марина Петровна осталась одна. Она снова потерла ладони и улыбнулась. Пусть сын сопротивляется, она-то знает, как надо. Сама позвонит этой адвокатессе, сама всё организует. Её мальчик не должен остаться в дураках.
Адвокат Елена Викторовна Самойлова принимала в небольшом офисе на третьем этаже бизнес-центра. Женщина лет пятидесяти, в строгом костюме, с короткой стрижкой и внимательным взглядом.
Марина Петровна сидела напротив, нервно теребя ремешок сумочки.
— Значит так, — начала она, когда адвокат закончила просматривать документы. — Сын мой, Игорь, разводится. Жена у него… ну, в общем, не будем о плохом. Главное — у неё квартира есть, машина. Мы хотим, чтобы половину он получил.
Елена Викторовна подняла глаза от бумаг.
— Понятно. Давайте разберёмся по порядку. Квартира когда приобреталась?
— Ну… до брака, вроде бы, — неуверенно протянула Марина Петровна. — Но они в ней жили! Три года! Ремонт делали!
— До брака, — повторила адвокат, делая пометку. — Значит, это её личная собственность. На неё ваш сын претендовать не может.
— Как это не может?! — возмутилась Марина Петровна. — Они же муж и жена были!
— Были, — кивнула Елена Викторовна. — Но по закону имущество, приобретённое до брака, разделу не подлежит. Если только в него не вкладывались значительные средства второго супруга, что существенно увеличило его стоимость. У вас есть доказательства, что ваш сын вкладывал деньги в эту квартиру?
Марина Петровна растерянно замолчала.
— Ну… ремонт же делали…
— Кто оплачивал ремонт?
— Она, наверное, — призналась свекровь. — У неё же зарплата больше была.
— Понятно, — адвокат отложила ручку. — Тогда на квартиру можете даже не рассчитывать. Что там с машиной?
— Машина! — обрадовалась Марина Петровна. — Машину купили в браке!
— На чьи средства?
— На… на её, — голос свекрови упал. — Но ездили же оба!
— Если машина куплена на её средства и оформлена на неё, то она тоже считается её личной собственностью, — пояснила Елена Викторовна. — Особенно если ваш сын не вносил денег на покупку.
— Да как же так?! — Марина Петровна почувствовала, как подступают слёзы. — Значит, он вообще ничего не получит?!
Адвокат задумчиво постучала пальцами по столу.
— А что есть у вашего сына? Какое имущество он приобрёл?
— Ну… — Марина Петровна замялась. — Он у меня живёт. В моей квартире. Она ещё от бабушки его досталась.
— То есть собственной жилплощади у него нет?
— Нет, но…
— Машина?
— Нет, он на её ездил…
— Накопления? Вклады?
— Да откуда?! — взорвалась Марина Петровна. — Он всю зарплату мне отдавал, я ему на расходы выдавала! А остальное копила. На чёрный день!
Елена Викторовна внимательно посмотрела на неё.
— На ваш счёт копили?
— Ну да, — Марина Петровна не уловила подвоха. — Я же лучше знаю, как деньгами распоряжаться! Он бы спустил на ерунду.
— Понятно, — адвокат откинулась на спинку кресла. — Тогда скажите, пожалуйста, у его жены есть адвокат?
— Не знаю, — пожала плечами свекровь. — А какая разница?
— Разница большая, — Елена Викторовна сложила руки на столе. — Потому что если у неё будет грамотный юрист, он может потребовать раздела тех накоплений, которые были сделаны за время брака. Даже если они лежат на вашем счету.
Марина Петровна побледнела.
— Как это?!
— А вот так, — адвокат раскрыла Семейный кодекс. — Всё, что заработано супругами в браке, считается совместно нажитым имуществом. И если будет доказано, что зарплата вашего сына систематически переводилась на ваш счёт, суд может обязать вас вернуть половину этих средств жене.
— Но… но это же моё! — задохнулась Марина Петровна. — Я копила для сына!
— Формально — да, ваше. Фактически — совместные накопления супругов, — спокойно объяснила Елена Викторовна. — Более того, если выяснится, что во время брака ваш сын не делал никаких покупок, не приобретал имущества, но при этом работал, встанет вопрос: куда делись его деньги?
— Я же говорю, я копила!
— На вашем счёту. И при разводе его жена может потребовать доказательств, куда уходила зарплата мужа. А когда узнает про ваш счёт…
Она красноречиво развела руками.
Марина Петровна сидела, открыв рот.
Первое судебное заседание назначили на четверг. Игорь приехал один, измученный, с тёмными кругами под глазами. Ксения, его почти уже бывшая жена, пришла с адвокатом — молодым, но явно опытным мужчиной с папкой документов.
Марина Петровна, несмотря на протесты сына, тоже явилась. Сидела в коридоре на скамейке, злобно поглядывая на Ксению.
— Игорь, — Ксения подошла к нему, пока их ещё не вызвали. — Давай попробуем договориться без суда? Я не хочу всего этого.
— И я не хочу, — он устало потёр лицо. — Давай просто разведёмся и разойдёмся.
— Погодите, — вмешался адвокат Ксении. — Не всё так просто. Мы подняли финансовые документы вашей семьи за последние три года.
Игорь настороженно посмотрел на него.
— И?
— И возникли вопросы, — адвокат открыл папку. — Ваша официальная зарплата составляла в среднем семьдесят тысяч рублей в месяц. За три года брака это примерно два с половиной миллиона рублей. Вопрос: где эти деньги?
— Я… жил, — растерянно сказал Игорь.
— На что именно вы потратили два с половиной миллиона? — не отступал адвокат. — У вас нет машины. Нет недвижимости. Нет крупных покупок, оформленных на ваше имя. Вклады отсутствуют. Куда делись деньги?
Игорь молчал, чувствуя, как краснеют уши.
— Я дам вам подсказку, — продолжал адвокат. — Мы запросили банковские выписки. Каждый месяц, сразу после зарплаты, вы переводили значительные суммы на счёт вашей матери, Марины Петровны Ивановой. Правильно?
— Это… это моё личное дело, — пробормотал Игорь.
— Вообще-то нет, — вмешалась Ксения, и в её голосе впервые за всё время прозвучала сталь. — В браке твои доходы — это наши общие доходы. И если ты три года переводил деньги матери, то по закону я имею право на половину этих накоплений.
— Что?! — Игорь вскочил.
В этот момент из коридора влетела Марина Петровна.
— Это ещё что за наглость?! — завопила она. — Это мои деньги! Моего сына! Ты вообще кто такая?!
Адвокат невозмутимо повернулся к ней.
— Марина Петровна, верно? Вы как раз вовремя. У меня к вам несколько вопросов. Подтверждаете, что ваш сын систематически переводил вам деньги?
— Ну и что?! — она выпятила подбородок. — Сын помогал матери! Это святое!
— Безусловно, — кивнул адвокат. — Только по закону эти деньги считаются совместно нажитым имуществом супругов. А значит, моя клиентка имеет право на их половину.
— Да вы с ума сошли! — задохнулась Марина Петровна. — Ничего она не получит! Это я копила! Для Игорька!
— Именно для этого мы здесь и собрались, — улыбнулся адвокат. — Чтобы суд определил, кому и что положено.
Игорь схватил мать за руку.
— Мам, пошли отсюда.
— Никуда я не пойду! — вырвалась она. — Пусть попробует! Я докажу…
— Что именно вы докажете? — перебил адвокат. — У вас на счету сейчас один миллион восемьсот тысяч рублей. Из них примерно миллион четыреста — это переводы от сына за время брака. Ровно половина, семьсот тысяч, принадлежит моей клиентке.
— Нет! — закричала Марина Петровна. — Нет, нет, нет!
Судья вышел из кабинета и строго посмотрел на группу в коридоре.
— Прекратите шум немедленно, или вызову охрану. Стороны, заходите в зал.
Процесс затянулся на два месяца. Игорь почти не разговаривал с матерью. Марина Петровна металась между отчаянием и яростью, пыталась найти лазейки, консультировалась с тремя разными адвокатами. Все говорили одно: закон на стороне Ксении.
В итоге суд постановил:
Брак расторгнуть.
Взыскать с Марины Петровны Ивановой в пользу Ксении Сергеевны Ивановой семьсот тысяч рублей как половину совместно нажитых накоплений.
Разделить остатки совместного имущества: посуду, мебель из съёмной квартиры, где они жили первый год.
Игорь подписал все бумаги молча. Ксения тоже не сказала ни слова, просто кивнула ему на прощание и вышла из зала суда.
А Марина Петровна сидела на той же скамейке в коридоре, где когда-то торжествующе поглядывала на невестку, и плакала. Тихо, безутешно.
— Игорёк, — позвала она сына, когда он проходил мимо. — Игорёчек, ну что же это такое?
Он остановился, посмотрел на неё. В его глазах не было ни злости, ни жалости. Только усталость.
— Это справедливость, мам, — сказал он. — Ты сама говорила про справедливость, помнишь?
— Но я же для тебя! — всхлипнула она. — Всё для тебя копила!
— Я не просил, — он покачал головой. — Я жил с Ксюхой, мы были семьёй. А ты… ты всё разрушила, мам. Своими амбициями, своей жадностью.
— Я не жадная! — вскинулась она. — Я хотела, чтобы у тебя что-то было!
— У меня было, — устало сказал Игорь. — У меня была жена. Нормальная, хорошая женщина. Которая меня любила. А теперь нет. И знаешь, что самое страшное? Я даже не могу сказать, что она виновата в разводе. Виноват я. Потому что не смог вовремя остановить тебя.
Он развернулся и пошёл к выходу.
— Игорь! — крикнула Марина Петровна ему вслед. — Ты же не оставишь меня?! Я же мать твоя!
Он не обернулся.
В тот вечер Марина Петровна сидела на кухне своей трёхкомнатной квартиры и смотрела в окно. Семьсот тысяч рублей. Половина её накоплений. Столько лет она копила эти деньги, столько лет отказывала себе во всём, откладывала каждую копейку…
А главное — сын. Игорь больше не звонил, не приходил. На её сообщения отвечал односложно, холодно.
Она потёрла ладони — та самая привычка, с которой всё началось. Но теперь в этом жесте не было торжества. Только отчаяние.
Телефон завибрировал. Сообщение от Игоря: «Мам, я снял квартиру. Переезжаю. Ключи оставлю в почтовом ящике. Не звони мне какое-то время. Мне нужно подумать.»
Марина Петровна прочитала, перечитала и положила телефон на стол.
А потом снова потёрла ладони и заплакала.
Она так хотела, чтобы сын «оттяпал» чужое имущество, что не заметила, как потеряла самое главное — его самого.
