Мария Павловна держалась в кресле прямо, словно проглотила аршин – вся ее фигура говорила о том, что сегодня она главная. Да и когда было иначе?
В свои семьдесят девять она управляла семейными делами так, что никто не смел возразить.
Комната постепенно наполнялась родственниками – они прибывали как по расписанию, с опаской поглядывая на хозяйку дома.
– Надеюсь, все помнят, что опоздавшим придется стоять в углу, – с усмешкой произнесла старушка, поправляя идеально уложенные седые волосы.
Ирина, ее невестка, суетилась на кухне, раскладывая закуски по тарелкам. В свои пятьдесят шесть она все еще надеялась завоевать расположение свекрови, хотя понимала тщетность этих попыток. Тридцать лет брака с Андреем, а Мария Павловна до сих пор называла ее «наша Ирочка», будто та была временным гостем в семье.
– Ира, ты что там копаешься? – крикнул Андрей из гостиной. – Мама уже всех собрала!
– Иду-иду, – пробормотала Ирина, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. – Всего десять рук, а не двадцать.
Она вошла в комнату с подносом, на котором красовались бутерброды с красной икрой – особый случай требовал особого угощения. Взгляды всех присутствующих были прикованы не к еде, а к большой папке, лежащей перед Марией Павловной.
– Дорогие мои, – начала старушка, обводя всех взглядом, – я собрала вас не просто так. Пора расставить все точки над и в вопросе моего наследства.
По комнате пробежал едва уловимый шепоток. Андрей выпрямился в кресле и кашлянул, пытаясь скрыть волнение. Ирина знала, что муж влез в долги, открыв автомастерскую, и очень рассчитывал на помощь матери.
– Ой, мама, зачем сейчас об этом? – неубедительно запротестовала Лена, младшая дочь Марии Павловны. – Ты у нас еще сто лет проживешь!
– Не перебивай, – отрезала старушка. – Когда еще все соберутся вместе? Только на похоронах? Вот уж дудки! Хочу при жизни послушать, как вы распорядитесь моим добром.
Ирина поставила поднос и села рядом с Андреем, машинально сжав его руку. Он был напряжен – она чувствовала это каждой клеточкой своего тела.
– Итак, – продолжала Мария Павловна, – у меня квартира в центре, дача под Звенигородом, счет в банке… Как вы думаете, кому что достанется?
– Мам, ну правда неудобно обсуждать такие вещи, – попытался вмешаться Андрей.
– А ты что, Андрюша, стесняешься сказать, что хотел бы получить дачу? – прищурилась Мария Павловна. – Я же вижу, как вы с Ирочкой каждое лето там копаетесь.
– Нет, но…
– Или ты, Леночка, думаешь, что квартира тебе полагается, потому что ты младшенькая?
Лена вспыхнула:
– Ничего я такого не думаю!
Ирина видела, как краснеют щеки мужа. Мария Павловна всегда умела задеть за живое, нащупать самое больное место. Атмосфера в комнате стала густой, как кисель.
– Ну что вы все надулись? – Мария Павловна рассмеялась. – Я просто хочу знать, чего вы ждете. Нехорошо держать такие мысли в себе.
– Мама, – наконец решился Андрей, – никто здесь не делит твое имущество. Мы просто рады встретиться все вместе.
– Правильно, – подхватила Ирина. – Давайте просто поужинаем. Я столько всего приготовила.
– Нет уж, – Мария Павловна постучала костлявым пальцем по папке. – Раз собрались, будем говорить по существу. Каждый пусть скажет, как бы распорядился наследством. Игра такая. Ты первый, Андрюша.
Андрей переглянулся с Ириной. Та едва заметно кивнула – спорить с Марией Павловной было бесполезно.
– Ну, я бы… – он запнулся. – Дача, конечно, хорошее место. Дети любят там бывать. А квартира… может быть, Лене с Димой она нужнее, у них же двое маленьких.
– Вот как? – Мария Павловна подняла брови. – А ты, Леночка?
Лена ерзала на стуле.
– Не знаю, мама. Мне неприятно об этом думать.
– А думать и не надо, – старушка наклонилась вперед. – Просто скажи, как поступила бы.
– Ну… квартиру можно было бы продать и разделить деньги, – нехотя произнесла Лена. – Чтобы никому не обидно было.
Дима, муж Лены, молчал все это время, но тут не выдержал:
– Мы сами справимся. Не нужно нам ничего.
– А ты, Ирочка? – Мария Павловна повернулась к невестке. – Что бы ты сделала с моим имуществом?
Ирина почувствовала, как все взгляды устремились на нее. Вот так всегда – выставить ее крайней, заставить произнести то, что потом можно будет припомнить. Сколько раз она попадалась в эти ловушки!
– Я считаю, что это ваше дело, Мария Павловна, – твердо ответила она. – Только вы можете решить, как распорядиться тем, что нажили.
– Уклоняешься от ответа? – старушка улыбнулась. – Ладно, допустим. А вы, дети, не думали, что я могу все завещать постороннему человеку? Или кошкам бездомным?
– Не смешно, мама, – Андрей нахмурился.
– А я и не шучу, – Мария Павловна постучала пальцами по папке. – Хотите знать, что здесь?
– Нет! – почти хором ответили Андрей и Лена.
– А придется, – старушка открыла папку и достала несколько листов бумаги.
– Это мое завещание. И я хочу, чтобы вы все знали, что в нем написано. Потому что потом начнутся обиды, разговоры за спиной, может даже суды. А я этого не хочу.
Ирина почувствовала, как холодеет внутри. Она знала про долги мужа – двести тысяч, которые нужно было вернуть через месяц. Андрей рассчитывал на наследство. Что, если…
– Зачитывай, мама, – неожиданно твердо сказал Андрей. – Ты права, лучше все знать заранее.
Мария Павловна надела очки и откашлялась.
– Итак, слушайте внимательно, – Мария Павловна расправила листы. – Я, Кузнецова Мария Павловна, находясь в здравом уме и твердой памяти…
Ирина заметила, как побелели костяшки пальцев Андрея. Он сжимал подлокотник кресла так, будто от этого зависела его жизнь. А может, так и было? Долги, кредиторы, угрозы… Он ничего ей не говорил, но она чувствовала – дела плохи.
– Пункт первый, – продолжала Мария Павловна, – квартиру по адресу Садовая, 17, квартира 46, завещаю… – она сделала паузу, обводя всех взглядом, – Детскому дому №3 города Москвы.
В комнате повисла полная тишина. Лена открыла рот, но не произнесла ни звука. Андрей застыл, словно статуя.
– Пункт второй, – невозмутимо продолжала старушка, – дачный участок с домом в поселке Звенигородский завещаю Дому престарелых «Золотая осень».
– Мама, ты что, издеваешься? – Андрей наконец смог выдавить из себя слова.
– Не перебивай, – отрезала Мария Павловна. – Пункт третий: деньги с моей сберкнижки делятся так – 70% на помощь нуждающимся, 30% на то, чтобы вы собирались вместе каждый год.
– Какие ещё сборы? – прошептала Лена.
– Сейчас объясню, – кивнула Мария Павловна. – Пункт четвертый: вы, мои дети, Андрей и Лена, вместе с мужьями-жёнами и детьми, должны встречаться хотя бы раз в год, чтобы не забывать, что вы родня. На это и пойдут те самые 30%.
– Так ты просто оставляешь нас без наследства? – Андрей вскочил, его голос дрожал.
– Это моё добро, и я сама решу, куда его деть, – спокойно ответила Мария Павловна. – А вы на что рассчитывали? Что будете грызться из-за моих вещей до скончания века? Или что сестра будет брату завидовать, а брат считать, что сестре слишком много перепало?
– Но это же нечестно! – выкрикнула Лена. – Мы же твои дети!
– И что с того? – Мария Павловна вскинула бровь. – Я вас родила, выкормила, выучила. Разве этого мало?
Ирина сидела молча, глядя, как разыгрывается семейная сцена. Странно, но вместо обиды внутри неё росло что-то совсем другое. Уважение? Восхищение? Она сама не могла понять, что именно.
– А вместо ценностей что же нам остается? – горько спросил Андрей.
– О, я не все пункты зачитала, – Мария Павловна перевернула страницу. – Пункт пятый: личные вещи распределяются следующим образом. Андрею – отцовские часы и коллекция марок. Лене – бабушкино кольцо с рубином и серебряный сервиз. Ирине – моя библиотека русской классики. Диме – швейцарский нож дедушки.
– Вещи? – Андрей покачал головой. – Мама, мне нужны деньги. У меня долги.
– Знаю, – кивнула Мария Павловна. – Потому и поступаю так. Деньги разрушают семьи, Андрюша. Посмотри, вы еще ничего не получили, а уже готовы ругаться.
– Я не понимаю, – Лена всхлипнула. – Зачем ты нас позвала? Чтобы посмеяться?
– Нет, Леночка, – Мария Павловна вдруг смягчилась. – Чтобы вы поняли кое-что важное.
Комната погрузилась в тяжелое молчание. Ирина смотрела на свою свекровь новыми глазами. Всю жизнь она видела в ней только властную, вредную старуху, которая считала её недостаточно хорошей для сына. А сейчас перед ней сидела мудрая женщина, которая, похоже, видела дальше всех них.
– Знаете, сколько семей разрушилось после наследства? – нарушила тишину Мария Павловна. – Я видела, как мои лучшие подруги теряли детей из-за квартир и дач. Как братья переставали разговаривать с сёстрами. Как внуки судились с бабушками. Это страшно.
– Но мы бы никогда… – начал Андрей.
– Уверен? – Мария Павловна посмотрела на сына испытующе. – А эти твои долги? Ты скрывал их от Ирины, думал, моё наследство спасёт тебя. Это честно?
Андрей опустил голову. Ирина вздрогнула – значит, она не ошибалась.
– Андрюша, я уже знаю, что ты перезаложил мастерскую, – тихо сказала она мужу. – Я нашла бумаги в столе.
– Почему не сказала? – он поднял на неё удивлённые глаза.
– Ждала, когда сам признаешься.
Мария Павловна довольно кивнула.
– Вот! Уже начинаются разговоры, о которых вы молчали годами.
– А что с семейными встречами? – неожиданно спросил Дима. – Это обязательное условие?
– Да, – твёрдо ответила старушка. – Раз в год вы должны собираться вместе. Деньги на это будут. Может, потом втянетесь и сами захотите.
– Но почему детский дом? Почему дом престарелых? – Лена всё ещё не могла смириться.
– Потому что там люди, у которых нет семьи, – просто ответила Мария Павловна. – А у вас она есть. Это главное богатство.
Ирина почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Она вспомнила, как в прошлом году провела с Марией Павловной две недели, когда та болела. Как читала ей вслух, как они разговаривали о книгах, о жизни. И как в один из вечеров свекровь призналась, что боится не кончины, а того, что после неё семья распадётся.
– Мария Павловна, – Ирина неожиданно для себя встала, – я поддерживаю ваше решение.
Все повернулись к ней с изумлением.
– Вы правы, – продолжила она. – Мы должны встречаться, разговаривать, быть семьёй. Не из-за денег, а потому что мы родные люди.
– Ира… – Андрей смотрел на жену с недоверием.
– Я помогу тебе с долгами, – твёрдо сказала она. – Продам свои украшения, возьму подработку. Мы справимся.
Мария Павловна довольно улыбнулась.
– Вот это характер. Я всегда знала, что ты сильная женщина, Ирочка.
Дима, который всё это время хранил молчание, вдруг рассмеялся:
– Знаете, а ведь у нас одна баба Маша на тысячу. Другая бы просто оставила завещание и всё. А она устроила целый спектакль.
– Да, мама, – Лена вытерла слёзы, – ты всегда любила драматические эффекты.
– Это точно, – кивнула Мария Павловна. – А теперь давайте пить чай. Ирочка, там у тебя что-то вкусное было?
И странное дело – напряжение начало отпускать. Андрей всё ещё выглядел потерянным, но уже не злым. Лена перестала плакать. Дима расслабленно откинулся на спинку стула.
– Я ещё кое-что хочу сказать, – Мария Павловна сложила бумаги. – Это завещание начнёт работать через год. За это время я буду наблюдать за вами. Если вы начнёте ссориться, делить что-то заранее – оно останется как есть. Если же я увижу, что вы действительно умеете быть семьёй… что ж, я подумаю над некоторыми пунктами.
– Это что, испытательный срок? – недоверчиво спросил Андрей.
– Называй как хочешь, – пожала плечами старушка. – Я просто хочу быть уверена, что не ошибаюсь.
Прошёл год.
Мария Павловна всё ещё была жива и бодра, несмотря на свои восемьдесят. Она сидела во главе стола и наблюдала, как её дети и внуки накрывают на стол для очередной семейной встречи.
Андрей расплатился с долгами – Ирина действительно продала украшения, а ещё открыла онлайн-курсы кулинарии, которые неожиданно стали популярными. Лена начала помогать в том самом детском доме, которому была завещана квартира, – сначала из чувства долга, потом с искренним интересом.
– Знаешь, мам, – Андрей подсел к Марии Павловне, – я до сих пор не уверен, что ты сделала правильно. Но я точно знаю, что ты заставила нас всех измениться.
– К лучшему? – старушка хитро прищурилась.
– Думаю, да, – он улыбнулся. – Так что там с завещанием?
– А это уже не важно, – Мария Павловна похлопала сына по руке. – Главное, что вы все здесь. Вместе.
И глядя на свою семью, на Ирину, которая впервые за тридцать лет смотрела на неё с теплотой, на Лену, увлечённо рассказывающую о детском доме, на внуков, играющих у камина, она поняла – они справятся. С наследством или без него. Потому что наконец стали настоящей семьёй.
