— Татьяна Ивановна, а где моя сковородка? — Люда без стука вошла в комнату, где хозяйка дома пила утренний чай.
— Какая ещё твоя сковородка? — Татьяна Ивановна отложила чашку. — Ты две недели назад спросила, можно ли взять на время. Время прошло?
— Ну как же, мам, — подключился Игорь, появляясь в дверях с полотенцем на шее. — Людочка же готовит нашему Мишке. Ты против?
— Я не против готовки. Я против того, что вы тут обосновались, как будто дом ваш.
Игорь прошёл к окну, потянул занавеску.
— Мам, мы же договорились — только до осени. Пока найдём работу, встанем на ноги.
— Встать на ноги за два месяца? — Татьяна Ивановна поднялась. — Игорёк, ты уволился три месяца назад. Осень кончается.
— Ну и что, зима же ещё не началась! — Люда смело перебила свекровь. — Мишке в школу ходить, нельзя его дёргать каждые два дня.
Татьяна Ивановна медленно обернулась к невестке.
— Люда, милая, а кто Мишку дёргает? Я что, выгоняю?
— Не выгоняешь, но намекаешь постоянно, — Игорь сел на её любимый стул у стола. — Вчера опять про сковородки говорила, позавчера про порядок в ванной.
— А что, порядка нет?
— Есть, мам, есть! Просто мы привыкли по-своему.
— По-своему в моём доме?
Люда громко вздохнула, взяла со стола хлеб.
— Татьяна Ивановна, вы же понимаете — мы не от хорошей жизни сюда приехали. Квартира съёмная, денег нет, Игорёк работу ищет.
— Ищет? — Татьяна Ивановна присела обратно. — А вчера что делал? Три часа в сарае молотком стучал.
— Полочки тебе делал! — Игорь хлопнул ладонью по столу. — Хотел порадовать, а ты опять недовольна.
— Полочки мне не нужны. Мне нужно, чтобы ты работу искал, а не моё имущество переделывал.
— Имущество! — Люда фыркнула. — Извините, а что тут такого ценного? Старые доски, печка дореволюционная, которая еле дышит.
Татьяна Ивановна замолчала. В комнату вбежал десятилетний Миша.
— Бабуль, а можно я сегодня печку затоплю? Хочу картошку в углях испечь!
— Конечно, внучек. Только дров принеси из сарая.
— Миш, иди завтракать, — Люда перехватила мальчика за плечо. — И печку трогать нельзя. Угореть можешь.
— Мама, но бабушка разрешила!
— Бабушка многое разрешает, но мы тут главные, — Игорь встал, погладил сына по голове. — Идём, покажу, как правильно костёр разводить во дворе.
Мальчик недовольно посмотрел на отца, но послушно пошёл за ним.
Татьяна Ивановна осталась с невесткой наедине.
— Людочка, объясни мне, пожалуйста. Вы тут главные в моём доме?
— Ну, в смысле, за ребёнка отвечаем мы, — Люда принялась резать хлеб. — А вы же не против, чтобы внук рос при вас?
— Не против. Против того, чтобы вы решали, что ему можно, а что нельзя. В моём доме.
— Татьяна Ивановна, ну нельзя же ребёнку всё разрешать! Он привыкнет, а потом что?
— А потом вы уедете в свою квартиру и будете воспитывать, как хотите.
Люда перестала резать, положила нож.
— А если мы не найдём квартиру? Что, на улицу пойдём?
— А почему не найдёте?
— Денег нет же! Игорёк ищет работу, но везде такие требования… А я с Мишкой сижу.
— Людочка, а ты работать не пробовала?
— Да как же, если ребёнок? Кто за ним смотреть будет?
Татьяна Ивановна усмехнулась.
— Странно. Когда Игорёк был маленький, я одна его растила и при этом работала. И дом держала, и огород.
— Это раньше было проще, — Люда вернулась к хлебу. — А сейчас другие времена.
— Да, сейчас у молодых бабушки есть. Удобно.
Во дворе раздался детский смех и голос Игоря. Люда выглянула в окно.
— Он костёр разводит прямо под яблоней! Это же опасно!
— Где опасно? — Татьяна Ивановна подошла к окну. — Игорёк, ты что делаешь?
— Мишке показываю, как правильно огонь разводить, — крикнул сын из двора. — Полезный навык!
— Под яблоней нельзя! Корни обожжёшь!
— Мам, ничего не обожгу! Я же не маленький!
Татьяна Ивановна быстро вышла во двор. Люда последовала за ней.
— Игорь, немедленно туши!
— Да ладно тебе, мам! — Игорь подкинул в огонь сухую ветку. — Видишь, какой контролируемый костёр? Миша, неси картошку, будем печь!
— Игорь! — Татьяна Ивановна подошла ближе. — Туши сейчас же!
— Мам, ты что, не доверяешь мне?
— Не доверяю. Потому что это моя яблоня, которую я тридцать лет выращивала.
— И что, мы её сгубим? — Люда встала рядом с мужем. — Татьяна Ивановна, ну вы же видите — всё под контролем.
— Под чьим контролем? Под вашим? В моём дворе?
Миша стоял с картошкой в руках и растерянно смотрел на взрослых.
— Бабуль, а мы правда можем дерево сжечь?
— Можете, внучек. Поэтому папа сейчас потушит костёр и разведёт его в другом месте.
— Не потушу, — спокойно сказал Игорь. — Мам, хватит меня контролировать. Я взрослый мужчина.
— Тогда веди себя как взрослый мужчина. В своём доме.
Люда шагнула вперёд.
— А это что, не его дом? Он тут вырос, это родное место!
— Родное, но не его, — Татьяна Ивановна взяла у внука картошку. — Миша, иди в дом. Взрослые поговорят.
Мальчик нехотя направился к крыльцу, но остановился у двери.
— Мам, ты действительно хочешь, чтобы мы ушли? — Игорь присел на корточки, начал разбирать костёр. — Скажи прямо.
Татьяна Ивановна помолчала, глядя на сына.
— Игорёк, я хочу, чтобы ты был счастлив. Но в своём доме. А здесь я хочу жить спокойно.
— Мы что, мешаем твоему покою?
— Мешаете. Потому что ведёте себя так, будто я у вас в гостях.
Игорь медленно затушил костёр ногой, не поднимая глаз.
— Мам, а помнишь, как ты говорила — дом должен быть полной чашей? Дети, внуки…
— Помню. Только тогда я думала, что дети вырастут и заведут свои дома.
— Заведём! — Люда подошла к мужу. — Найдём квартиру, съедем. Только дайте время.
— Сколько времени? — Татьяна Ивановна села на лавочку у крыльца. — Три месяца мало?
— Мало, когда нет денег даже на первый взнос, — Игорь присоединился к матери на лавочке. — Мам, я же не лодырь. Просто сейчас трудно с работой.
— А что случилось с прежней работой?
Игорь помолчал, покосился на жену.
— Сокращение было. Кризис, понимаешь.
— Понимаю. А почему Людочка не работает?
— Да я готова! — Люда села с другой стороны от свекрови. — Только кто Мишку забирать будет? Школа же в три заканчивается.
— В городе продлёнка есть.
— А здесь нет. И потом, в городе квартиру снимать — такие деньги! Лучше уж здесь пожить, сэкономить.
Татьяна Ивановна обернулась к невестке.
— Сэкономить на мне, хочешь сказать?
— Ну почему сразу на вас? — Люда нервно засмеялась. — Мы же помогаем! Игорёк полочки делает, дрова колет.
— Дрова колет? — Татьяна Ивановна удивилась. — Когда это?
— Позавчера колол. Целую кучу наколол!
— Людочка, это мои дрова. Которые я покупала на зиму. Он мне их расколол на мелкие щепки. Теперь они быстро сгорят, и тепла не дадут.
Игорь встал, прошёлся по двору.
— Мам, ну нельзя же всё воспринимать в штыки! Я хотел помочь!
— Помочь можно по-разному. Можно спросить, как правильно.
— А ты бы мне объяснила?
— Обязательно. Если бы ты спросил.
Из дома выглянул Миша.
— Можно я выйду? Или вы ещё ругаться будете?
— Не ругаемся, внучек. Обсуждаем.
Мальчик подбежал к бабушке, сел рядом.
— Бабуль, а почему папа с мамой такие сердитые?
— Не сердитые, Мишенька. Просто у взрослых иногда разные мнения.
— А о чём у вас разные мнения?
Люда быстро подошла к сыну.
— Миш, пойдём в дом. Я тебе мультики включу.
— Не хочу мультики. Хочу с бабушкой сидеть.
— Мишенька, — Игорь присел перед сыном, — у нас с бабушкой важный разговор. Взрослый разговор.
— А я что, не взрослый? Мне уже десять!
— Взрослый, — улыбнулась Татьяна Ивановна. — Поэтому можешь остаться, если хочешь.
Люда метнула сердитый взгляд на свекровь.
— Татьяна Ивановна, может, всё-таки лучше без ребёнка?
— А почему? Миша живёт в этом доме. Имеет право знать, что здесь происходит.
— Бабуль, — Миша прижался к ней, — а что здесь происходит?
Татьяна Ивановна обняла внука.
— Да ничего особенного, внучек. Просто мы с папой и мамой обсуждаем, как дальше жить будем.
— А разве мы не будем жить все вместе?
В воздухе повисла тишина. Игорь с Людой переглянулись.
— Будем, Мишенька, — тихо сказал Игорь. — Конечно, будем.
За забором хлопнула калитка. Во двор зашла соседка Раиса Михайловна с пустым ведром.
— Танечка, не одолжишь воды? У меня опять кран заело.
— Конечно, Рая. Бери из колонки.
Раиса Михайловна оглядела семейство на лавочке.
— Я, может, помешала? Семейный совет?
— Да нет, что ты, — Татьяна Ивановна встала. — Как раз кончили.
— Мы ещё не кончили, мам, — возразил Игорь.
Раиса Михайловна наполнила ведро, но не торопилась уходить.
— А вы что, решаете, кому дом достанется?
Люда покраснела.
— Раиса Михайловна, при чём тут наследство?
— А при том, что я вижу — живёте тут уже давно. Хозяйкой себя чувствуете.
— Рая, — предупреждающе сказала Татьяна Ивановна.
— Да что я такого сказала? — соседка подняла ведро. — Просто интересно наблюдать, как молодёжь к жизни приспосабливается.
После ухода соседки Игорь долго ходил по двору, пинал палки.
— Мам, а давай честно поговорим, — он остановился перед лавочкой. — Ты хочешь, чтобы мы съехали, потому что денег жалко? На коммунальные, на еду?
— Не в деньгах дело, Игорёк.
— А в чём тогда? — Люда взяла Мишу за руку. — Мы же стараемся не мешать!
— Не мешать? — Татьяна Ивановна поднялась. — Людочка, вчера ты переставила мебель в гостиной. Без спроса.
— Да там же неудобно было! Диван загораживал проход к окну.
— Мне тридцать лет было удобно. А тебе две недели неудобно.
— Ну так можно же поменять, раз неудобно! — Игорь подошел ближе. — Мам, это же мелочи!
— Для меня не мелочи. Для меня это мой дом, моя мебель, мой уют.
— А мы что, не родня? — Люда обиделась. — Игорёк тут родился, вырос!
— Родня. Но дом мой.
Миша потянул бабушку за рукав.
— Бабуль, а что значит «мой дом»? Разве дом не может быть общим?
Татьяна Ивановна присела к внуку.
— Может, Мишенька. Когда все договариваются, кто что делает, кто за что отвечает.
— А мы разве не договариваемся?
— Не очень получается.
Игорь закурил, отошёл к забору.
— Знаешь, мам, может, нам вообще этот разговор к лучшему. Я тут думал… А что, если мы здесь прописались? Официально?
Татьяна Ивановна резко обернулась.
— Что?
— Ну, прописались и всё. Тогда дом станет как бы общим. И никто никого выгонять не сможет.
— Игорь, ты что несёшь?
— А что такого? — Люда поддержала мужа. — Мы же семья! И потом, Мишке школа здесь нравится, друзья появились.
— Вы хотите прописаться в моём доме? Без моего согласия?
— Да с согласием, конечно! — Игорь затушил сигарету. — Мам, ты же не откажешь родному сыну?
— А если откажу?
— Не откажешь. Ты же добрая.
Татьяна Ивановна встала, прошла к крыльцу.
— Игорёк, иди сюда.
Сын нехотя подошёл.
— Сядь рядом. И ты, Людочка, садись.
Они расположились на ступеньках крыльца. Миша устроился на коленях у бабушки.
— Я вам сейчас кое-что скажу, — Татьяна Ивановна говорила спокойно, но в голосе слышалась сталь. — Прописываться вы здесь не будете.
— Почему? — Люда вскинулась. — Мы же не чужие!
— Потому что этот дом я покупала сама. Ремонтировала сама. Налоги плачу сама. И решения о том, кто здесь живёт, принимаю тоже сама.
— Мам, но ты же не будешь жить вечно, — Игорь неосторожно ляпнул и сразу замолчал.
— Ах вот оно что! — Татьяна Ивановна аккуратно спустила внука с колен. — Мишенька, иди в дом, поиграй.
— Бабуль, я лучше тут…
— Иди, внучек. Обязательно.
Мальчик нехотя ушёл, но остался стоять у двери.
— Игорёк, повтори, что ты сказал.
— Мам, я не то имел в виду…
— А что ты имел в виду?
— Ну… что когда-нибудь дом всё равно мне достанется. По наследству.
— Откуда у тебя такая уверенность?
Игорь растерялся.
— Как откуда? Я же единственный сын!
— И что с того?
— Как что? Сын наследует имущество родителей. Это закон.
Татьяна Ивановна встала, отряхнула платье.
— Люда, а ты тоже так думаешь?
— Ну… в принципе, да. Игорёк же ваш единственный ребёнок.
— Значит, по-вашему, я должна терпеть ваше хамство, потому что вы всё равно всё получите?
— Какое хамство? — возмутилась Люда. — Мы вас уважаем!
— Уважаете? Переставляете мою мебель, решаете, что моему внуку можно, а что нельзя, планируете прописку без спроса. И это уважение?
— Мам, мы просто хотим чувствовать себя как дома!
— Как дома? — Татьяна Ивановна усмехнулась. — Тогда покупайте свой дом. А в моём доме живут по моим правилам.
— А если нам ваши правила не нравятся? — Люда встала, сложила руки на груди.
— Тогда вам прямая дорога в съёмную квартиру.
— Татьяна Ивановна, вы же понимаете — у нас нет денег на квартиру!
— Понимаю. Понимаю и то, что это не мои проблемы.
Игорь побледнел.
— Мам, ты что, серьёзно хочешь нас выгнать?
— Я хочу, чтобы вы или научились здесь жить по-человечески, или нашли себе другое место.
— А если мы не найдём?
— Найдёте. Когда припрёт — найдёте.
В доме зазвонил телефон. Татьяна Ивановна пошла отвечать.
— Алло? Да, это я… Когда?… Хорошо, я завтра подъеду.
Она вернулась на крыльцо.
— Это Валентина Петровна, нотариус. Завтра мне к ней надо ехать.
— Зачем? — напрягся Игорь.
— Завещание оформлять буду.
— Завещание? — Люда побледнела. — Зачем вам завещание?
— А затем, чтобы решить, кому достанется мой дом после моей смерти.
Игорь схватился за голову.
— Мам, ну что за глупости! Ты же здоровая, молодая ещё!
— Молодая? — Татьяна Ивановна рассмеялась. — Мне шестьдесят восемь, Игорёк. Самое время подумать о завещании.
— И кому же вы собираетесь оставить дом? — Люда старалась говорить спокойно, но голос дрожал.
— Это я ещё решаю.
Из дома выбежал Миша.
— Бабуль, а что такое завещание?
— Завещание, внучек, это когда человек решает, кому оставить свои вещи, когда умрёт.
— А ты собираешься умирать? — мальчик испуганно прижался к бабушке.
— Не собираюсь, Мишенька. Но людям свойственно умирать. Поэтому надо заранее всё оформить.
— Мам, прекрати пугать ребёнка! — Игорь подхватил сына на руки. — Миш, бабушка шутит. Никто не умирает.
— Не шучу, — спокойно сказала Татьяна Ивановна. — И ребёнка не пугаю. Просто объясняю, как устроена жизнь.
— Татьяна Ивановна, — Люда подошла ближе, — а можно узнать… то есть… мы же ваши единственные родственники?
— Единственные? — Татьяна Ивановна задумчиво посмотрела на невестку. — А детский дом №47 в областном центре? Там тоже дети живут. Родственников у них нет.
— Вы что, хотите дом детскому дому оставить? — Игорь поставил сына на землю.
— А что, плохая идея? Детям нужно где-то жить. А дом у меня большой.
— Мам, ты с ума сошла! — Игорь заходил по двору. — Это же наследственный дом! Наш род! Наша семья!
— Наша семья? — Татьяна Ивановна села на лавочку. — Игорёк, а когда ты последний раз интересовался, как дела у твоей семьи? У меня, то есть?
— Как это когда? Постоянно интересуюсь!
— Да? А когда я в мае болела, ты звонил?
Игорь замолчал.
— Не звонил, — продолжила мать. — Узнал случайно, когда приехал денег занимать.
— Мам, я же не знал, что ты болеешь!
— А откуда знать, если не звонишь? Раиса Михайловна меня в больницу отвозила, она же и продукты носила. А ты где был?
— Я… я работал тогда ещё…
— Работал, — кивнула Татьяна Ивановна. — А когда не работаешь, тоже не звонишь. Зато когда квартира понадобилась — сразу приехал.
Люда села рядом со свекровью.
— Татьяна Ивановна, ну мы же не знали, что вы обижаетесь! Сказали бы!
— Людочка, я не обижаюсь. Я делаю выводы.
— Какие выводы?
— А такие, что семья — это не только брать. Это ещё и отдавать.
— Мы отдаём! — возмутился Игорь. — Я же полочки делаю, дрова колю!
— Дрова мои колешь. Полочки, которые мне не нужны, делаешь. А когда я тебя просила помочь крышу покрыть — вспомнил, что спина болит.
— Так она правда болела!
— Зато сейчас не болит. Костры разводишь, по двору скачешь.
Миша подошёл к бабушке, взял её за руку.
— Бабуль, а если ты дом детскому дому отдашь, где мы жить будем?
— Вы, внучек, будете жить со своими родителями. В своём доме.
— А у нас нет своего дома, — тихо сказал мальчик.
— Будет. Папа с мамой найдут.
— А ты не будешь с нами жить?
Татьяна Ивановна обняла внука.
— Мишенька, я буду жить здесь. А вы приедете в гости. Как положено.
— Как положено? — Люда вскочила. — А как положено, по-вашему?
— По-моему, гости приезжают иногда. Радуются встрече. Помогают хозяевам. И уезжают домой.
— Мам, — Игорь подошёл к матери, сел рядом, — ну давай без этих игр с завещанием. Скажи прямо, что тебе не нравится. Мы исправимся.
— Мне не нравится, что вы ведёте себя как хозяева. В чужом доме.
— Хорошо, больше не будем! — Люда заговорила быстро. — Мебель переставлю обратно, сковородку верну, спрашивать буду обо всём!
— И работать пойдёшь?
— Пойду! Обязательно пойду!
— И квартиру искать будете?
— Будем, — пообещал Игорь. — Мам, только не детскому дому, ладно? Это же наш родовой дом!
— Родовой? — Татьяна Ивановна усмехнулась. — Игорёк, я этот дом покупала. На свои деньги. Какой он родовой?
— Ну… то есть… я тут вырос…
— И что с того? Многие где-то росли. Это не даёт права на собственность.
За забором снова хлопнула калитка. Появилась Раиса Михайловна.
— Танюша, а что это у вас тут крики? Слышно на всю улицу.
— Да так, Рая. Семейные дела обсуждаем.
— А, понятно, — соседка кивнула. — Про наследство, значит, толкуете?
— Откуда ты знаешь? — удивился Игорь.
— Да по Людочкиному лицу видно. Как увидела, что тётка к нотариусу собирается, так сразу побледнела.
— Раиса Михайловна, — Люда попыталась улыбнуться, — мы просто переживаем за Татьяну Ивановну. Рано ей ещё о завещании думать.
— Рано? — Раиса Михайловна фыркнула. — Да в наше-то время как раз вовремя! Сколько я насмотрелась — родственники как коршуны налетают, когда человек при смерти. А он завещания не оставил — вот и дерутся.
— Мы не деремся! — возмутился Игорь.
— Пока не деретесь. А как мать в больницу попадёт — сразу драться начнёте. Кто первый в дом ключи сменит.
— Рая, не запугивай их, — остановила подругу Татьяна Ивановна.
— Да я не запугиваю! Я правду говорю. Танюша, ты молодец, что завещание делаешь. По уму живёшь.
— Да, и детскому дому дом хочет оставить! — не выдержала Люда.
Раиса Михайловна одобрительно кивнула.
— Правильно. Детям нужнее, чем некоторым взрослым.
— Как это правильно? — взорвался Игорь. — Рая, вы что несёте?
— А то и несу, что дети благодарные будут. За каждый кусок хлеба спасибо скажут. А некоторые взрослые только требовать умеют.
— Мы не требуем!
— Не требуете? А кто вчера кричал, что нужна стиральная машина покупать? Старая, мол, плохо стирает.
Игорь покраснел.
— Я же предлагал деньги скинуться!
— Какие деньги? — засмеялась Раиса Михайловна. — У тебя же денег нет! Ты уже три месяца без работы!
— Найду работу — отдам!
— Найдёшь, — кивнула соседка. — Только когда найдёшь — и квартиру найди. А то на шее у матери засиделись.
Татьяна Ивановна встала.
— Ладно, хватит разговоров. Завтра поеду к нотариусу. А вы пока подумайте — или меняете своё поведение, или ищите другое жильё.
— А если мы найдём работу и будем помогать по хозяйству? — спросила Люда.
— Тогда поговорим.
— А завещание переделаете?
— Может быть.
Игорь обнял мать.
— Мам, ну дай нам ещё один шанс!
— Даю, Игорёк. Последний.
Через неделю Люда действительно устроилась продавцом в сельский магазин. Игорь каждое утро уезжал в город, якобы искать работу. Мебель переставили обратно, сковородку вернули.
— Видишь, мам, как мы стараемся? — Игорь вернулся с очередных поисков работы. — Людочка работает, я ищу. Скоро и квартиру снимем.
— Хорошо, Игорёк. Только почему от тебя пивом пахнет?
— Да так… с мужиками встретился, они предложили…
— В два часа дня? В рабочий день?
— Мам, ну одну банку выпил! Что я, монах?
Татьяна Ивановна ничего не ответила, пошла в огород. Через час её позвал крик Миши.
— Бабуль! Бегите скорее!
Она вбежала в дом и обомлела. Игорь молотком сбивал старую печку.
— Ты что делаешь?
— Модернизирую! — Игорь вытер пот со лба. — Эта печка места много занимает. Поставлю электрический камин, будет красиво и современно.
— Стой! Немедленно стой!
— Мам, да что ты волнуешься? Это же прогресс!
— Игорь! Это печка моего деда! Ей сто лет!
— Ну и что? Зато новую поставим. На мои деньги.
— На какие деньги? У тебя же денег нет!
— Найдутся. Людочка зарплату получит.
Татьяна Ивановна медленно подошла к сыну, взяла у него из рук молоток.
— Всё. Собирайте вещи.
— Как это?
— Так. Завтра утром вас здесь быть не должно.
— Мам, ну за что? — Люда выбежала из кухни. — Мы же стараемся!
— Стараетесь? Ломаете мой дом на мои же глаза?
— Да мы хотели сюрприз сделать! — Игорь растерянно оглядел осколки кирпича. — Думали, обрадуешься!
— Обрадуюсь? Тому, что вы уничтожаете вещи, которые мне дороги?
— Татьяна Ивановна, — Люда заплакала, — дайте ещё один шанс! Мы печку восстановим!
— Как восстановите? Она развалилась!
— Найдём мастера, он сложит!
— Людочка, мастера нет уже лет десять. Этого умения больше никто не знает.
Миша подошёл к бабушке, взял за руку.
— Бабуль, а почему печка такая важная?
— Потому что, внучек, в этой печке мой дедушка хлеб пёк. Твой прадедушка. А его дедушка тоже пёк. Сто лет эта печка семью кормила.
— И теперь больше не будет?
— Больше не будет.
Игорь сел на табуретку, опустил голову.
— Мам, прости. Я не подумал.
— Не подумал? Игорёк, ты месяц живёшь в этом доме и не знаешь, что для меня важно?
— Знаю! Просто хотел сделать лучше!
— Лучше для кого? Для меня или для себя?
Игорь промолчал.
— Собирайте вещи, — повторила Татьяна Ивановна. — У вас есть до утра.
— А куда мы денемся? — всхлипнула Люда.
— Это ваши проблемы. Месяц я их решала за вас. Хватит.
— Мам, ну нельзя же так! — Игорь встал. — Мы же семья!
— Семья? — Татьяна Ивановна обвела глазами разрушенную печку. — Семья дом бережёт, а не ломает.
Вечером, когда Игорь с Людой паковали вещи, к дому подъехала машина. Вышла Раиса Михайловна с незнакомым мужчиной.
— Танюша, это Петрович, печник. Посмотрит, можно ли твою печку восстановить.
Мужчина долго осматривал обломки, щупал кирпичи.
— Можно, — наконец сказал он. — Только это будет новая печка. От старой остались только основания да пара кирпичей.
— А душа останется? — спросила Татьяна Ивановна.
— Душа? — Петрович улыбнулся. — Ну, если сами топить будете, со своими мыслями, своими руками — душа появится. Только не сразу. Года через три-четыре.
Утром Игорь, Люда и Миша уехали на такси. Мальчик до последнего оборачивался, махал бабушке из окна.
Татьяна Ивановна осталась стоять у калитки, пока машина не скрылась за поворотом.
— Ну что, жалеешь? — спросила подошедшая Раиса Михайловна.
— Жалею. Мишку очень жалею.
— А Игорька с Людкой?
Татьяна Ивановна помолчала, глядя на пустую дорогу.
— Знаешь, Рая, я их тоже жалею. Но себя жалею больше.
Она развернулась и пошла к дому, где Петрович уже начал разбирать остатки печки.
— Когда начнём восстанавливать? — спросила она.
— Завтра с утра. Только учтите — работа не быстрая. Месяца два понадобится.
— Ничего, — улыбнулась Татьяна Ивановна. — Я никуда не тороплюсь. Зато буду знать, что печка выстроена с любовью. А не с желанием всё переделать по-своему.
Она зашла в дом, где пахло кирпичной пылью и новыми возможностями.
