Морозным декабрьским утром возле высокого крыльца роддома припарковалась старенькая девятка. Из-за руля суетливо показался молодой симпатичный мужчина и достал с заднего сиденья два шикарных букета роз. Один белый, второй ярко-красный. Машину свою мужчину не счел нужным закрывать, кто на нее позарится? А вот букеты нес торжественно.
У Павла был очень знаменательный день. Сегодня он забирал из роддома свою жену и новорожденного сына. Долгожданного сына, надо сказать.
Паша с Людой в браке уже больше четырех лет и все это время им очень хотелось ребенка, но не могли супруги себе это позволить, по материальным причинам. Компактная двухкомнатная квартира в ипотеке, которую выплачивать еще страшно представить сколько лет!
Павел работает в заштатном издательстве наборщиком текста. Издательство хиреет и это сказывается на и так невеликой зарплате. С женой Людой несколько лет назад он, кстати, в этом издательстве и познакомился. Красивая девушка с добрыми глазами занималась распространением печатных изданий. Со временем Люде мотаться надоело, и она осела в одной из точек, занимающейся продажей печатной продукции. Там вообще зарплата «кот наплакал».
У молодых даже свадьбы, как таковой, не было. Простая роспись и посиделки с родителями в скромном кафе. Но была любовь, большая и настоящая, и ребенка очень хотелось. Только не представляли супруги, как потянут еще и малыша, когда вдвоем еле-еле концы с концами сводили. Выплаты за ипотеку забирали большую часть бюджета семейной пары.
Скорее всего, они бы до сих пор не решились даже планировать беременность, если бы она не случилась случайно. Забыла Люда вовремя принять нужные пилюли, а потом растерянно моргала глазами, глядя на тест с двумя полосками. Видимо, это судьба!
Естественно, о прерывании беременности даже речи не велось. К моменту родов супруги начали понимать, что не тянут элементарную покупку кроватки и приданного для младенца. Паша начал искать в интернете подработки. Всё, что он мог — это красиво писать тексты, но копирайтерам платили копейки. Чтобы хоть что-то заработать, молодому мужчине приходилось сидеть целыми ночами, а утром идти на основную работу.
Кроватку он купил, а сейчас гордо шёл с двумя роскошными букетами, радуясь, что скоро увидит своего сына.
В роддоме мужчину тормознули возле двери и направили в специальную комнату, куда через несколько минут вышла Людмила и медсестра с младенцем на руках. Она аккуратно завернула мальчика в толстое одеяло и перевязала синей ленточкой, не забыв продемонстрировать молодому папаше все пальчики на руках и ногах. Павел смотрел на свое маленькое чудо, приоткрыв рот, и чуть не забыл вручить букеты. Белый медсестре, а ярко-красный любимой жене, подарившей мужчине ребенка. Медсестра, по всей видимости, ждала большего, чем просто букет цветов, поэтому небрежно кивнула. А вот Люда приняла свой обалденно красивый презент с тяжёлым вздохом. И знал Павел, о чём жена думает в этот момент. Букеты дорогие, слишком дорогие для них. Лишняя трата денег, которые могли бы быть потрачены на более нужные дела.
Люда вздохнула тяжко, букет приняла и покосилась на мужа. Как же он мог позволить себе такую покупку? Может быть что-то произошло, о чем она не знает? Павел сумел серьезно подзаработать?
Мужчина даже не заметил вопрошающего взгляда жены, потому, что не сводил глаз со своего сына. Как только медсестра завязала красивый бант, протянул руки, принимая мальчика. Гордо понес его к выходу из роддома. Возле старой девятки, которая открывалась разве что с пинка, передал драгоценный свёрток супруге и, заведя машину с третьего раза, повёз своих любимых домой, в празднично украшенную к их возвращению квартиру.
Люда, севшая на заднее сиденье и державшая ребёнка выглядела грустной.
— Откуда деньги на цветы, Паш? Я же предупреждала тебя, чтоб ты не тратился. Нам сейчас так много всего понадобится, — невесело произнесла женщина.
— Не заморачивайся, Люд, все нормально. Из того, что мы откладывали, я не взял ни копейки. Даже еще немного подзаработал, совсем чуть-чуть, но все-таки, — улыбнулся Павел жене в зеркало заднего вида.
Понимал мужчина, что Люда грустит не только из-за покупки дорогих цветов. Она надеялась на другую встречу из роддома. Как правило, рожениц встречали шумными оравами — муж, бабушки, дедушки. А за ней Паша приехал один. Это и было главной причиной грусти Людмилы. Она до последнего надеялась, что ее мама и папа приедут в роддом, захотят увидеть внука. И не то, чтобы Людмила была в ссоре со своими родителями. Не было такого. Просто в их семье было нормой, что Люда всегда на втором плане и она должна со всем справляться сама. С детства так повелось.
Тон отношениям в семье всегда задавала мама Люды. Наталья Ивановна была женщина решительная и «пробивная». Это она когда-то давно «замутила» швейное производство, со временем разросшееся и превратившееся во вполне приличную фабрику, выпускающую постельное белье и домашние комплекты одежды.
Наталья и мужа своего в дело вовлекла, так что семья не бедствовала. Хотя по Люде этого никогда нельзя было сказать. Дочь не баловали так, как баловали ее старшего брата Матвея.
Матвей был умница, отличник, красавец. Наталья Ивановна всегда хвасталась только сыном, порой забывая о том, что у нее есть еще и младшая дочь, которая учится «ни шатко ни валко» и особых успехов ни в чем не проявляет. Наталья видела только своего сыночка, в него вкладывалась и ничего для мальчика не жалела. Водила на всевозможные секции и считала очень талантливым.
Возможно, Матвей и правда был талантлив, ведь у него получилось защитить кандидатскую и получить ученую степень. Теперь он живет далеко, за границей и с родителями видится крайне редко.
Наталья Ивановна все рвалась перебраться поближе к сыну, но тут, как это ни странно, уперся ее вечно со всем согласный муж. Сказал, что у него тут родина, его язык русский, и под старость лет он ничего менять не собирается. Тем более, что швейная фабрика, приносящая очень неплохой доход, держалась теперь только на плечах мужчины. Со временем Наталья Ивановна отошла от дел и корректировала работу со стороны, но особо не лезла, считая, что муж справляется.
Имея таких родителей Людмиле с мужем, чтобы приобрести собственное жилье, пришлось влезать в ипотеку. Ну, не принято было в этой семье помогать дочери. Не принято и все тут!
Наталья Ивановна считала, что раз Люда вышла замуж, обеспечивать её должен законный супруг, и уж никак не родители. А Люда и не претендовала. С таким положением вещей она смирилась ещё с детства, приняла их. Ей даже в голову не приходило, что родители могут помочь материально.
Выходя из роддома, женщина грустила не потому, что что ее «душила жаба», глядя на дорогие букеты, что принес муж. И не потому, что она думала о родителях в плане материальной помощи. Нет, ни в коем случае! Люда ждала внимания. Вот в чем она остро нуждалась всю жизнь. Во внимании родителей, по большей части мамы, которого всегда так недоставало.
Мама позвонила в роддом всего два раза, но уж сегодня могла бы посвятить дочери и новорожденному внуку хоть немного времени, чтобы встретить их из роддома так, как встречают других рожениц.
Люда невесело сидела на заднем сиденье, а ее муж время от времени бросал на нее взгляды через зеркало. Веселые, надо сказать, взгляды. Павел знал, что скоро грусть жены сменится радостью. В квартире ее ждал сюрприз.
Мужчина ни капли не лукавил, когда говорил про то, что букеты не нанесли урон семейному бюджету. А все потому, что цветы купил не он. Тесть с тещей примчались сегодня «ни свет, ни заря». Примчались с шарами, плакатами и цветами. Помогли Павлу украсить квартиру, и остались в ней, дожидаться Люду с мальчиком.
Это был неожиданный и очень приятный сюрприз, даже для Павла. Он решил сохранить интригу и не сообщать Люде до самого конца, пока она не поднимется в квартиру.
Сюрприз удался! Люда была просто счастлива, увидев своих родителей. Увидев шарики, плакаты и искреннюю радость на лице мамы.
Наталья Ивановна сразу протянула руки.
— А ну-ка, давай сюда моего мальчика. А кто это у нас тут такой? Кто у нас такой красивый да ладненький? — приговаривала она, разворачивая одеяло.
Люда поразилась. Так мама сюсюкала только с Матвеем в детстве и никогда с ней.
Мальчик приоткрыл глазки, сжал кулачки и издал что-то похожее на слабое рычание. Потом захныкал, конечно, но Наталья Ивановна была в диком восторге.
— Вы слышали, как он зарычал? Слышали? Да это же настоящий львенок! Он сильный и храбрый! Вы должны назвать его Львом. Точно, это Лев! Левушка!
— Мама, мы с Пашей думали, что назовем Димой.
— Какой еще Дима? Что за заурядное имя для такого прекрасного мальчика? Он будет Лев!
Люда растеряно посмотрела на мужа, а Павел кивнул с улыбкой. Он готов был смириться с тем, что тёща выбрала имя. Лев значит Лев. Тоже неплохо. Зато сейчас они с Людой почувствовали, что не одни, что есть у них семья. И пусть у Натальи Ивановны непростой характер, но только за то, как она смотрит на внука, ей можно всё простить!
Родители Павла жили далеко, и часто навещать семью сына у них не было возможности, в основном материальной. Они уже пенсионеры и жили небогато. Может, и понянчились бы с огромной радостью с внуком, но даже на билеты денег «наскрести» не смогли.
Павел Людмиле кивнул, соглашаясь с выбором имени, но Наталья Ивановна его одобрения и не ждала. Она уже бродила по комнате, с внуком на руках и, умильно улыбаясь, выговаривала:
— Лёвушка, Лёвушка, ты у нас красивый мальчик. Лёвушка будет самый умненький, самый хороший. Ну, и чего мы плачем? Кушать, наверное, хотим? Мама сейчас нас покормит. Люда, чего ты смотришь? Лёвушка голодный, давай, корми ребёнка.
К дочери Наталья обращалась совсем другим тоном, от умильности в голосе не оставалось и следа. Она передала Людмиле мальчика, в сотый раз недовольно осмотрела детскую кроватку и перевела взгляд на зятя.
— Нет, Паш, ну это не кроватка, а убожество какое-то. У тебя остался чек? Сдай её в магазин, я тебя очень прошу. Мы с мужем купим нормальную кроватку, которую Лёва заслуживает.
— И эта нормальная, — Павел возражал, хоть и с улыбкой, но твердо. — Хорошая кроватка, даже с балдахином. Ничего я сдавать в магазин не собираюсь.
— Ну ладно, шут с вами, — сердилась Наталья. — Но уж коляску покупать сами даже и не думайте. Она будет подарком от бабушки с дедушкой.
Коляска, куча игрушек, качественные ползунки и распашонки, детские бутылочки — всё это появилось у Лёвы уже на следующий день. Бабушка с дедушкой с самого утра прошвырнулись по магазинам и закупились основательно.
Людмила руками всплеснула, когда они заявились со всем этим приданным. Павел тоже был дома, он на работе взял несколько отгулов, чтобы помочь жене в первые дни. К подаркам тёщи с тестем отнёсся восторженно, хотя чуть позже, различив ярлычок фирмы на коляске, слегка нахмурился. Не поленился и посмотрел в интернете цену такого великолепия. На ухо шепнул жене стоимость коляски. Люда снова ахнула.
— Мам, пап, вы серьёзно? Не может коляска столько стоить! У нас машина дешевле. Вы что, с ума сошли?
— Ой, да про вашу развалюху никто и не говорит. Стыдно было бы ездить на такой, — вроде бы с улыбкой, но в то же время серьёзно, сказала Наталья Ивановна, чем сильно задела зятя. — Если вас всё устраивает, вы, конечно, катайтесь на своём корыте, пока оно не развалится под вами, а Лёвушка должен гулять в приличной коляске.
Так и повелось. По мере взросления Лёвушки у мальчика было всё самое лучшее. Дорогие ходунки, прекрасный столик для кормления. Мальчик только-только начинал ходить, а бабушка с дедушкой уже «подогнали» ему трёхколёсный велосипед. Когда Наталья в первый раз увидела недорогую смесь, она выбросила ее в мусорное ведро и сильно ругалась на дочь.
— Не смей этой дрянью кормить моего внука! Ты что, с младенчества хочешь подорвать его здоровье? Смеси Лёвушке я буду покупать сама! Либо намекни уже своему мужу, что он мало зарабатывает!
Людмила с Пашей не могли нарадоваться на такую помощь. Им не пришлось «поджиматься», урезать себя во всем, потому что все, что касалось ребёнка бабушка полностью взяла на себя. Все его нужды, даже больше, чем нужно, Наталья Ивановна покрывала сама. Она очень много времени с внуком проводила, и Люда не могла этому не радоваться. С мамой они стали чаще общаться и вроде бы даже стали ближе.
В то же время намёки на несостоятельность мужа Людмилы начали звучать всё чаще.
— Какой это мужик! В издательстве он работает за копейки! Семью не может обеспечить, — фыркала Наталья Ивановна, как-то забывая, что в свое время именно она открыла швейное производство, и именно благодаря ей они с мужем жили вполне обеспеченно. Сейчас же женщина постоянно твердила Люде, что ее муж не мужик. Хорошо, хоть в глаза Павлу таких слов не говорила, ограничивалась полунамёками.
Люда, радуясь общению с мамой и тому, как Наталья Ивановна любит внука, старалась сглаживать острые углы. Но по мере взросления Лёвы ситуация начинала её напрягать.
Мальчик пошёл в садик и начал там вести себя несколько заносчиво. На нём всегда были дорогие, приличные вещи. С собой Лёва носил свои игрушки. И чего бы ему не захотелось, чем бы не похвастался другой ребёнок в саду, Наталья Ивановна тут же приобретала. Лёва рано начал осознавать своё отличие от других детей. Хотя друзья у него, конечно, были. Из таких же избалованных деток, как он сам. В школе он тоже нашёл пару богатых мальчиков в классе и дружил только с ними, на остальных поглядывая свысока.
Вот эти моменты сильно напрягали Люду, и она начала спорить с матерью. Как-то даже повысила голос.
— Мама, я тебе говорю, перестань баловать Лёву. Это становится ненормально. Меня вчера вызывала классная руководительница по поводу неприятной ситуации. Лёву посадили за одну парту с девочкой, а он наотрез отказался с ней сидеть. Сказал, что у неё форма второй год одна и та же, и что дырка на рукаве. И вообще, она бомжиха, а с бомжихами он сидеть не собирается. Приплёл даже, что от неё воняет.
— И что такого? Может, правда, от девчонки плохо пахнет? — возмутилась Наталья Ивановна. — И вообще, Люда, ты должна мне ноги целовать за то, что я для вас делаю, а ты на меня голос повышаешь. Если бы не мы с твоим отцом, Лёва тоже ходил бы второй год в одной и той же форме и слаще пряника ничего не видал. Ему уже девять, а что-то изменилось за эти годы? Твой муж как-то пошевелился, чтобы найти себе нормальную работу и начать вас обеспечивать? Нет! Он так же таскается свое захиревшее издательство, приносит домой жалкие копейки. Может, и пытается подрабатывать, но не там, где нужно, судя по результатам этих подработок. А ты смеешь мне заявлять, что я балую Лёву? Да я даю своему внуку необходимое. То, что вы не можете дать. Уж коль вы решились родить ребёнка, вы обязаны обеспечить его, чтобы мальчик был не хуже других. А у тебя ещё хватает наглости меня в чём-то упрекать. Бессовестная ты, Люда, и муж твой такой же.
В споре с мамой Людмила понимала, что никогда не сможет её переубедить. А переходить на открытый конфликт тоже не хотелось. Ипотека не погашена, и они с мужем всё так же еле сводят концы с концами. Без помощи родителей никак! Вот как бы так сделать, чтобы мама помогала, но «палку не перегибала»? А то Лёва с каждым днём становится всё заносчивее и заносчивее. Да и Павлу уже перестаёт нравиться постоянное присутствие в жизни их семьи Натальи Ивановны, которая пытается командовать, всё решает насчёт ребёнка. Со временем тёща перестаёт стесняться в своих высказываниях и открыто проявляет неуважение к зятю, ещё и в присутствии Лёвы. А мальчик всё видит и впитывает, как губка.
На двенадцатилетие Льва бабушка и дедушка сделали ему шикарный подарок — последнюю модель айфона. Причем, мальчик не выразил особой радости. У него и так был неплохой телефон, ноутбук, и айфоном его было уже не удивить. В первый же день Лев стал испытывать айфон на прочность, кидая его с высоты. Делал это при бабушке, а она глазом не моргнула.
А потом начались серьёзные проблемы. Лёва со своим гаджетом вообще не расставался. И очень тяжело было забрать у мальчика его перед сном или чтобы заставить сделать уроки. Как-то вечером случился ужасный скандал. Павел попытался забрать у сына телефон, а в ответ услышал:
— Не ты его покупал, не тебе и забирать.
Мужчина замер на месте на секунду. Ошарашенно уставился на сына и закипел. Стараясь не показывать свою злость, протянул ладонь.
— Немедленно отдай. Тебе пора спать.
— Ты что, не слышал, что я тебе сказал, папа? Ты мне его не покупал, и ты не можешь забирать.
— Я пока еще твой отец. Ты должен меня слушаться. Я говорю, пора спать.
— Тоже мне отец! Нищеброд несчастный. Да у меня даже старый телефон лучше того, с которым ты сейчас ходишь. Ты маме на день рождения только дешевый букет цветов подарил. Это все, что ты можешь купить, и ты не можешь мне указывать.
Зашедшая в этот момент в комнату Люда прижала ладонь ко рту, от ужаса. Видела она, как задыхается от возмущения ее муж, стоя перед сыном с протянутой рукой. Видела, как презрительно посмотрел на отца Лева и продолжил тыкаться в свой гаджет. И понятно было и ей, и Павлу, что мальчик говорит не своими словами. Миллион процентов, что это слова бабушки! Но характер-то уже у мальчика такой. Таким он стал под влиянием дорогих подарков —избалованным, наглым, смотрящим свысока на собственного отца, и не только на отца.
Павел вырвал у сына телефон, вытолкал из комнаты жену и закрыл дверь, прокричав через дверное полотно, что Лев наказан и айфон этот он больше никогда не увидит. И тут такая грязь полилась из комнаты ребёнка!
— Вы нищеброды, слышали? Нищеброды несчастные! Вы зачем меня рожали, если нормально обеспечить не можете? — бесновался мальчик в комнате. — Ты не можешь отобрать у меня айфон, потому что ты не заслуживаешь даже держать его в руках. Ты за год на него не заработаешь. Я не хочу больше с вами жить. Я уйду к бабушке, мне не нужны такие родители. Мне стыдно, что вы мои родители.
Павел убежал в другую комнату, сел на диван, зажав руки между коленями. Беспомощно посмотрел на жену.
— Люда, что это? Что происходит? Что с нашим сыном? Что теща с ним сделала?
Людмиле хотелось заткнуть уши, столько гадостей доносилось из комнаты, где остался Лёва.
— Я уйду, уйду к бабушке. Верните мне телефон. Я позвоню ей прямо сейчас, чтобы она меня забрала, — орал двенадцатилетний мальчик.
— Что делать-то будем, Люд, а? — спрашивал Павел. — Что, позволим ему уйти к бабушке?
— Чтобы она окончательно сделала из него монстра? Ни в коем случае, — встряхнулась Людмила. — Это я во всем виновата. Надо было раньше прекратить это потакание мамой всем его прихотям. Теперь нужны только кардинальные меры.
Женщина пошла в комнату сына. У мальчика начиналась истерика. Чтобы остановить ее, Люда дала ему пощечину.
— Успокойся и приди в себя. Ты никогда не будешь жить с бабушкой. Слышишь? Никогда. И вообще, с этого момента ты больше не увидишь бабушку. От нас ты можешь пойти жить только в детский дом. Может быть, это и стоило сделать. Чтобы ты увидел, как живут другие дети!
Мальчик держался за щеку, по которой его ударила мама, и смотрел со злостью, как волчонок.
—Ты не сделаешь этого! Бабушка меня заберёт! — шипел он.
— Бабушка не имеет на это права! — чуть ли не по слогам выговорила Люда. — Ты наш сын. Да, сын нищебродов, и тебе придётся с этим смириться. С этого дня мы будем жить по средствам. Не будет дорогих подарков, хорошей одежды и последних моделей гаджетов. Запомни это. А с твоей бабушкой я сама поговорю.
На следующий день Наталья Ивановна прибежала прямо с утра. Прибежала взъерошенная.
— Почему у Лёвы телефон недоступен? Я звоню ему, чтобы узнать, как он добрался до школы. Вы что, не зарядили мальчику телефон? Он остался в школе без связи?
— Да, мама, он остался без связи. Но не потому, что телефон не заряжен.
Людмила не пустила мать дальше прихожей, перегородила дорогу, скрестив руки на груди.
— Мы отобрали у Лёвы айфон. Вон, — кивнула женщина на тумбочку, — можешь его забрать. С этого дня Лев будет ходить с кнопочным телефоном, который нам по средством. Всё, хватит. Ты избаловала его, сделала из ребёнка заносчивого монстра. Мы для него нищеброды. Ну, значит, такая его судьба — жить с нищебродами и быть таким же. С этого дня, мама, я запрещаю тебе видеться с внуком. Не приходи, всё равно не впущу. Ты плохо на него влияешь. Вчера он кричал на нас твоими словами. Твои подарки сделали его таким высокомерным.
Наталья Ивановна, как и прежде, пыталась надавить на дочь, взять своим авторитетом. Начала громко кричать:
— Да что ты говоришь? Мои подарки? Да я бы их не делала, если бы вы сами растили мальчика в должных условиях. Что он неправильно сказал? Вы не нищеброды? Мужу своему спасибо, скажи! Ты не можешь запретить мне видеться с внуком!
— Ещё как могу! — процедила Люда и, пока её решимость не угасла, вытолкала мать на лестничную площадку.
Наталья Ивановна поддалась, и это был скорее эффект неожиданности. Она сама не поняла, как оказалась за дверью, как эта дверь захлопнулась у неё перед носом.
— И не приходи больше, мама! — послышался голос дочери из-за двери.
С другой стороны Люда стояла, прижавшись спиной к стене и выравнивала дыхание. Тяжело ей дался этот поступок, но только так можно ещё спасти Лёву. Пусть им будет трудно, пусть будет постоянно не хватать денег. И пусть не будет матери больше в жизни Люды. Столько лет не было, а тут появилась, чтобы испортить внука. Людмила не слышала, как фыркнула Наталья Ивановна на лестничной площадке.
— Сами еще приползете, когда жрать ничего станет!
Не слышала этого Люда. Да даже если бы и слышала, это бы не поколебало ее решимость. Только так, а не иначе можно еще сделать из Левы человека. Женщина свято верила, что у них с мужем это получится.
