Вера Ивановна сидела на кухне, размешивая ложечкой сахар в чае. За окном моросил осенний дождь, серые тучи словно давили на землю. В квартире было тихо и уныло. Пенсия – 15 тысяч – утекала сквозь пальцы, едва успев поступить на карту. Лекарства, коммуналка, продукты… Жизнь превратилась в выживание. И все бы ничего, можно было жить, если бы не сынок. Точнее, его бывшая, которой Коленька платил алименты. После всех выплат у сына на руках оставались лишь крохи, и мужчине ничего не оставалось, как приходить к матери питаться.
В дверь позвонили. Вера Ивановна вздохнула и поплелась открывать. На пороге стояла ее давняя подруга, Нина Петровна, с взволнованным лицом.
— Вера, ты представляешь, что я узнала! — выпалила Нина, едва переступив порог.
Вера Ивановна вопросительно подняла брови, приглашая подругу в дом.
— Про Светку, бывшую невестку моего Саньки. Слыхала, наверное, что развелись.
— Ну да, Сашка твой говорил что-то. Жалко парня, конечно, — Вера Ивановна присела за стол, жестом приглашая Нину присоединиться.
— Жалко — не то слово! Он, дурак, в эту любовь, как в омут головой. А она… Ты знаешь, какую зарплату она получает? — Нина Петровна понизила голос, словно боялась, что их подслушают.
— Ну, откуда мне знать? — Вера Ивановна пожала плечами.
— Сто тысяч! — Нина Петровна выдохнула эту цифру, словно проклятие.
Вера Ивановна чуть не поперхнулась чаем.
— Сто? Да ты что! Откуда такие деньги?
— Говорит, программисткой какой-то работает. А еще знаешь что? Она на алименты подала! И требует, чтобы Санька половину всех покупок для ребенка оплачивал.
Вера Ивановна опустила чашку на стол.
— Ну, алименты — это понятно. Ребенок же его. Но сто тысяч… Куда ей столько?
— Вот и я о том же! Мы тут на свои пенсии копейки считаем, а она жирует. И ведь как все ловко обставила! Помнишь, они квартиру вместе покупали?
— Ну да, Сашка говорил. В ипотеку.
— Так вот, он ей свою долю продал. За бесценок! Мог бы гораздо дороже продать, если бы поискал покупателя. А она ему слезы лила, что ипотеку одна не потянет. Вот и пожалел ее дурачок.
— Да, Сашка у тебя добрый, — Вера Ивановна вздохнула. Ее сынок такой же. А эти бывшие их облапошивают, детьми прикрываются.
— Добрый — это хорошо, но не до такой же степени! А теперь она в этой квартире одна живет, как королева. А Санька в наш город вернулся, однушку себе еле-еле взял. Матери, то есть мне, даже помочь нечем. А эта… Купается в деньгах!
В голосе Нины Петровны звучала неприкрытая злость. Вера Ивановна понимала ее. Чувство несправедливости грызло и ее собственную душу.
— Ну, что тут скажешь… Жизнь — она такая, — Вера Ивановна попыталась подобрать слова утешения.
— Какая же это жизнь! — Нина Петровна всплеснула руками. — Пока одни горбатятся, другие на чужом горбу в рай въезжают! И ведь прикидывалась всегда такой скромной, тихой. А вон оно что…
— Ладно, Нина, не кипятись, — Вера Ивановна попыталась успокоить подругу. — Может, Сашка еще наладит свою жизнь. Молодой еще. А ей… Ей все вернется бумерангом.
— Дай-то Бог! Хоть бы подавилась этими деньгами! — Нина Петровна сжала кулаки.
Вера Ивановна вздохнула. Она понимала Нину, но злость — плохой советчик. Она лишь разъедает душу и не приносит облегчения.
— Лучше чайку выпей. Может, полегчает.
Нина Петровна молча кивнула и взяла чашку. Молчание повисло в кухне, нарушаемое лишь тихим стуком дождевых капель по стеклу. Обе женщины думали о своей непростой жизни, о несправедливости, которая порой кажется невыносимой. И о том, как тяжело смотреть на чужое благополучие, когда самому приходится выживать.
Внезапно Вера Ивановна отставила чашку, и её глаза загорелись каким-то огоньком.
— Слушай, Нина, а что если… — она замолчала, словно боялась озвучить свою мысль.
— Что если? Говори уже, не томи, — Нина Петровна с любопытством посмотрела на подругу.
— А что если мы… заставим её помочь Сашке?
Вера Ивановна удивленно вскинула брови.
— Как это заставим? Ты что задумала?
— Ну, не знаю… Может, письмо ей напишем? От всех соседей, от всего подъезда! Расскажем, как Саньке тяжело, что он мать не может поддержать. Может, ей хоть капля совести проснется, — тараторила Вера.
— Вера, ну это же смешно. Ты думаешь, ее это тронет? У нее, вон, сто тысяч в месяц… — Нина Петровна скептически покачала головой.
— А вдруг? Вдруг у нее все-таки есть сердце? Может, она просто не понимает, как нам тяжело. А если мы все вместе ей напишем, может, она испугается огласки? Вдруг она боится, что о ней плохо подумают, — не унималась Вера.
Нина Петровна задумалась. Идея, конечно, безумная. Но а вдруг? Вдруг, действительно, удастся хоть немного надавить на Светлану?
— Ну, не знаю, Вера… Это как-то… некрасиво, что ли. Просить милостыню у бывшей невестки.
— Да какая же это милостыня! Это ее обязанность! Она же отца ребенка обобрала! Она должна понимать, что Саньке нужна помощь, — Вера Ивановна горячо жестикулировала.
— Ладно, ладно, Нина Петровна сдалась под напором подруги. — Давай подумаем. Письмо — это, конечно, хорошо… Но надо что-то более убедительное.
Обе задумались. Тишину нарушал только стук дождевых капель по стеклу. Вдруг Вера Ивановна хлопнула себя по лбу.
— Нина! Точно! У меня же Тамара Степановна работает в… как это… в службе по защите прав детей! Вот!
Нина Петровна уставилась на подругу с надеждой в глазах.
— И что она нам поможет?
— Ну, я думаю, стоит попробовать. Может, она сможет как-то повлиять на Светлану в плане алиментов. Может, там есть какие-то лазейки. Вдруг можно увеличить сумму? Или хотя бы добиться, чтобы она сама оплачивала какие-то дополнительные расходы на ребенка.
— А что, это мысль! — Нина Петровна оживилась.
— Давай ей позвоним! Прямо сейчас!
Нина Петровна засомневалась.
— Вера, ну куда же прямо сейчас? Уже поздно. Давай завтра позвоним. Обдумаем все хорошенько.
— Ладно, завтра так завтра. Но мы обязательно должны ей позвонить. Нужно что-то делать. Нельзя просто так сидеть и смотреть, как эта… богачка жирует!
Подруги еще долго обсуждали свои планы. Злость, обида и надежда переплелись в один клубок. Нина Петровна чувствовала, что они затевают что-то рискованное. Но она не могла отказать Вере, чувствуя ее напор. И, признаться честно, в глубине души она и сама хотела, чтобы справедливость восторжествовала. В конце концов, она это делает на благо своему сыну.
На следующее утро Вера Ивановна набрала номер Тамары Степановны. Гудки тянулись мучительно долго.
— Алло, Тамара Степановна, здравствуйте. Это Вера Ивановна, мы с вами когда-то вместе работали…
— Вера Ивановна! Здравствуй, дорогая! Сколько лет, сколько зим! Чем могу помочь? —в голосе Тамары Степановны звучала искренняя радость.
Вера Ивановна собралась с духом и начала рассказывать о беде Сашки, о несправедливости Светланы и о своих скромных пенсиях. Тамара Степановна внимательно слушала, иногда задавая уточняющие вопросы.
— Да, ситуация, конечно, непростая, — вздохнула Тамара Степановна, когда Вера Ивановна закончила свой рассказ. — Зарплата у нее, конечно, хорошая. Но, к сожалению, повлиять на размер алиментов мы не можем. Суд обычно назначает алименты в процентах от дохода. И если Санька согласился на такую сумму, то тут ничего не поделаешь.
Вера Ивановна расстроилась. Надежда, едва зародившаяся, начала таять.
— Но, — продолжила Тамара Степановна, — мы можем проверить, как Светлана тратит алименты. Если у вас есть подозрения, что деньги идут не на ребенка, а на свои развлечения, то мы можем провести проверку.
–— Проверка? — переспросила Вера Ивановна. — И что это даст?
— Если выяснится, что алименты используются не по назначению, то мы можем обратиться в суд с требованием об изменении порядка выплаты алиментов. Например, потребовать, чтобы Светлана отчитывалась о каждой потраченной копейке. Или даже перевести алименты на специальный счет, с которого деньги будут тратиться только на нужды ребенка.
У Веры Ивановны вновь зажглась искра надежды.
— Тамара Степановна, а как нам доказать, что она тратит деньги не на ребенка? Мы же не можем за ней следить круглосуточно.
— Ну, для начала, соберите всю возможную информацию. Чеки, фотографии ребенка в новой одежде, записи о посещении каких-то развлекательных мероприятий. Все, что может подтвердить, что деньги тратятся именно на ребенка. А дальше… Мы уже посмотрим, что можно сделать.
Вера Ивановна поблагодарила Тамару Степановну и положила трубку. Она посмотрела на Нину Петровну, которая с нетерпением ждала новостей.
— Ну что? — спросила Нина.
— Есть шанс! — воскликнула Вера Ивановна. — Тамара Степановна сказала, что мы можем проверить, как Светлана тратит алименты. Если выяснится, что она тратит их не на ребенка, то мы можем потребовать отчета о каждой копейке!
Нина Петровна радостно захлопала в ладоши.
— Вот это дело! Значит, будем собирать информацию!
— Будем следить за этой хищницей! — довольно произнесла Вера Ивановна. Пусть хоть одна бывшая невестка почувствует, каково это обдирать до ниточки мужчину.
И началась настоящая слежка. Подруги дежурили возле дома Светланы, пытаясь увидеть, как и на что она тратит деньги. Это было непросто. Светлана вела себя осторожно и не давала поводов для подозрений.
Но однажды Нине Петровне удалось заметить, как Светлана вышла из дорогого салона красоты.
— Ага! — воскликнула Нина Петровна. — Значит, на себя любимую тратит! А ребенок, наверное, в обносках ходит!
Подруги продолжали слежку, фиксируя каждый шаг Светланы. Это было утомительно и нервно, но они были полны решимости доказать свою правоту.
Вскоре у них набралось достаточно информации. Чеки из дорогих магазинов, фотографии Светланы с подругами в ресторанах.
Собрав все доказательства, подруги вновь обратились к Тамаре Степановне. Она внимательно изучила все собранные материалы и сказала:
— Ладно, я вызову Светлану на беседу к себе. Пусть отчитается по всем средствам, которые ей переводит Александр.
Но у женщин ничего не получилось. Светлана отчиталась за все расходы на сына, которые оплачивал бывший муж. Александр, узнав о кознях матери, обвинил Нину Петровну в том, что та лезет в его жизнь. А Нина Петровна, в свою очередь, высказала все Вере Ивановне, что это именно она надоумила ее так поступить. И теперь две соседки не разговаривают. Вера Ивановна искренне считает, что виноваты бывшие невестки. Все, кто разводится с мужем, нужно сразу же отправлять в тайгу, чтобы не мешали жить бившим мужьям.
В свою очередь, Нина Петровна чувствовала себя преданной. Она ведь хотела как лучше, искренне верила, что помогает сыну. А в итоге — разлад с сыном, испорченные отношения с соседкой и осознание собственной беспомощности. Вера Ивановна, конечно, была дама энергичная, но и слишком прямолинейная, порой несдержанная на язык. Вот и сейчас, ходила по своему двору, громко причитая о том, что во всем виноваты «эти разведенки, кровопийцы».
И Александр, как назло, перестал заходить в гости. Раньше хоть раз в неделю наведывался, теперь только по телефону — да и то коротко, сухо. Нина Петровна скучала. Она видела, как растёт внук, только на фотографиях в соцсетях бывшей невестки. Душа болела.
Вера Ивановна, хоть и продолжала твердить про тайгу, тоже чувствовала себя неважно. С Ниной Петровной они дружили много лет, вместе коротали вечера, делились секретами, плакали и смеялись. А теперь — молчание. И от этого молчания становилось как-то особенно одиноко.
Однажды, возвращаясь из магазина, Нина Петровна увидела Веру Ивановну, копающуюсь в своем небольшом огородике. Та неуклюже пыталась подвязать сломавшийся под тяжестью плодов куст помидоров.
«Ох, старая, — подумала Нина Петровна, — спину сорвешь».
Сначала она хотела пройти мимо, но потом остановилась. Что-то внутри не позволило.
— Вера, — тихо позвала она.
Вера Ивановна вздрогнула и обернулась. На ее лице читалось удивление и немного растерянности.
— Что тебе? — спросила она неприветливо.
— Давай помогу, — предложила Нина Петровна, указывая на куст помидоров.
Вера Ивановна помолчала немного, потом вздохнула.
— Ладно, помогай. Спина уже болит, сил нет.
Вместе они подвязали куст, пропололи грядки, поговорили о погоде, о ценах в магазине. О войне с бывшими невестками не было сказано ни слова. Но напряжение между ними постепенно ушло.
Вечером того же дня у дверей дома Нины Петровны появился пакет с помидорами — самыми крупными и красивыми из урожая Веры Ивановны. А наутро Нина Петровна принесла Вере Ивановне баночку свежего варенья из черной смородины.
Ссору помирили помидоры и варенье.
Но самое главное, что произошло потом. Александр пришел к матери в гости вместе с сыном ,который приехал погостить к отцу. Мужчина извинился за резкость, объяснил, что ему просто не хочется, чтобы кто-то вмешивался в его личную жизнь. Он обещал чаще приходить в гости. И внук тоже.
И все постепенно вернулось на круги своя. Вера Ивановна ворчала про бывших невесток, Нина Петровна переживала за сына и внука, а вместе они коротали вечера, пили чай и вспоминали старые времена. Жизнь продолжалась, и даже бывшие невестки, как бы к ним ни относились, уже не могли ее испортить. Главное — это семья, любовь и умение прощать друг друга. А тайга… что тайга? Она большая, всем места хватит. Только зачем туда ехать, когда дома так хорошо?
