— Лидочка, а может, всё-таки розы заказать? Или гвоздики лучше подойдут к скатерти? — Галина Сергеевна вертела в руках список покупок, исписанный её аккуратным почерком.
— Галь, да какая разница! — отмахнулась Лидия Петровна, не отрываясь от телефона. — Виктор твой и на сорняки не посмотрит, лишь бы водочка была.
— Ну что ты говоришь! Тридцать лет браку — это же событие! Мы с Витей всю жизнь об этом дне мечтали.
Галина расправила на кухонном столе новую скатерть — кремовую, с золотистыми узорами. Специально купила к юбилею. Сервиз бабушкин достанет, хрустальные бокалы протрёт. Всё должно быть идеально.
— Слушай, а где твой-то? Небось опять в гараже возится? — Лидия поднялась, потянулась. — Кофейку бы сейчас…
— Да он с утра на дачу укатил, говорит, беседку подкрасить надо к празднику. Представляешь, как старается! — Галина засияла, наливая подруге кофе в любимую чашку с розочками. — А ты мне такая помощница! Без тебя бы точно не справилась.
Лидия усмехнулась в чашку. Галина этого не заметила — она снова углубилась в составление меню.
— Оливье, конечно, селёдка под шубой… А может, ещё салат какой-нибудь современный сделать? В интернете видела, с креветками…
Телефон Лидии завибрировал. Она глянула на экран и быстро отвернулась, но Галина успела заметить имя на дисплее: «Витя❤️».
— Это… это мой Витя тебе звонит? — голос Галины дрогнул.
— А? Да нет, что ты! — Лидия поспешно сунула телефон в сумку. — Это другой Витя. Сосед у меня такой.
— Лида, покажи телефон.
— Галя, ты что, с ума сошла? Какое твоё дело, кто мне звонит!
— Покажи телефон! — Галина шагнула к подруге, и впервые за тридцать лет дружбы в её голосе прозвучала сталь.
Лидия отступила к окну, прижимая сумку к груди.
— Не понимаю, что на тебя нашло… Мы же с тобой друзья!
— Друзья? — Галина медленно сняла фартук, аккуратно повесила на спинку стула. — Лида, я спрашиваю в последний раз. Почему мой муж звонит тебе с сердечком в контактах?
Молчание повисло в кухне, тяжёлое, как перед грозой. За окном воробьи чирикали, где-то внизу хлопнула дверь подъезда, а в квартире будто остановилось время.
— Ладно, — Лидия выпрямилась, и лицо её стало другим — холодным, почти незнакомым. — Хватит притворяться дурочкой. Думала, до свадьбы доживёшь в неведении.
— До какой свадьбы? О чём ты говоришь?
— О нашей с Витей свадьбе. Через месяц. Он уже документы подал на развод. Вчера.
Галина схватилась за край стола. Пол под ногами качнулся, словно палуба корабля в шторм.
— Ты… что… врёшь…
— Восемь лет, Галя. Восемь лет мы вместе. Думала, ты хоть что-то заподозришь, но нет — слепая, как крот. «Лидочка туда, Лидочка сюда», «помоги, подскажи». А я всё это время в твоей постели спала, когда ты на дачу ездила к маме.
Чашка с кофе выскользнула из рук Галины и разбилась о кафельный пол. Коричневые брызги забрызгали белые тапочки, осколки хрустнули под ногами.
— Как вы… как вы могли… Лида, мы же с детства дружим! Я тебя как сестру любила!
— А я тебя ненавидела! — голос Лидии сорвался на крик. — Ненавидела за твоё счастье, за твою семью, за то, что у тебя всё есть, а у меня ничего! Виктор должен был на мне жениться тогда, в институте. Но нет, выбрал тебя — серую мышку!
— Мы… тридцать лет прожили… У нас дети…
— Дети уже знают. Андрей сказал — папа прав, пора начать новую жизнь. А Ольга… ну, Ольга сначала переживала, но когда узнала, что квартира и дача останутся у папы, быстро согласилась.
Галина медленно опустилась на стул. Руки тряслись, сердце билось где-то в горле.
— Не может быть… Дети не могли… Они же меня любят…
— Любят? — Лидия рассмеялась. — Они тебя терпят. Всю жизнь терпят твою заботу, твои пироги, твои нравоучения. А сейчас им нужны деньги на ипотеку, на детский сад внукам. Виктор им поможет, а ты что дашь? Пенсию в четырнадцать тысяч?
Галина закрыла лицо руками. Всё рушилось — тридцать лет жизни, планы на юбилей, вера в людей.
— Так нельзя с людьми… — прошептала она. — Я всю жизнь честно работала, семью берегла…
— Хватит ныть! — Лидия схватила с стола ключи. — Виктор сегодня вернётся и всё тебе объяснит. А мне пора. У нас с ним встреча в ресторане — обсуждаем медовый месяц в Турции.
Дверь хлопнула. Галина осталась одна среди обломков чашки и обломков жизни.
Галина сидела среди осколков и пыталась понять, когда всё началось. Восемь лет… Значит, когда Ольге было двадцать один, а она, дура, радовалась — дочка взрослая стала, можно больше времени мужу уделять.
Телефон зазвонил. «Витенька» светилось на экране. Она долго смотрела на это имя, потом нажала отбой.
Сразу пришло сообщение: «Галя, мы должны поговорить. Вечером приеду».
«Мы должны поговорить». Как в плохом фильме. А она-то готовилась к юбилею, покупала его любимую колбасу, начитала где-то, что мужчинам после шестидесяти нужна особая диета…
— Идиотка, — сказала она вслух и испугалась собственного голоса.
Теперь всё складывалось в жуткую мозаику. Виктор стал задерживаться на работе — «проект важный, Галь, потерпи». Лида вдруг стала приходить чаще — «соскучилась, подружка». А она радовалась, что подруга от депрессии избавилась после развода.
Развода… Лида развелась девять лет назад. Говорила тогда: «Все мужики сволочи, Галка. Тебе с Витькой повезло». А сама уже точила нож.
Зазвонил домашний телефон. Ольга.
— Мам, ты как? Папа сказал, что ты уже знаешь…
— Знаю, — Галина с трудом выговорила слово. — Ольгуша, скажи честно… ты действительно это поддерживаешь?
Молчание. Потом тихий, виноватый голос:
— Мам, ну… он же имеет право на счастье? Вы давно уже не пара, это видно было…
— Видно было? А мне почему не было видно?
— Мам, не ной, пожалуйста. Нам всем тяжело. Но папа обещал помочь с ипотекой, а у тебя же нет таких денег…
— Понятно. — Галина положила трубку.
Нет таких денег. Да, пенсия маленькая, накоплений почти нет — всё в семью вкладывала. А Виктор зарабатывал, он и решал, куда тратить. «Ты о доме думай, а деньги — мужское дело».
Она подошла к зеркалу в прихожей. Отражение показало усталую женщину с припухшими глазами и растрёпанными волосами. Серая мышка — так её когда-то Виктор называл, ласково. Оказывается, не так уж ласково.
В кармане халата нашлась визитка — Лида недавно дала, говорила: «Если что с документами, обращайся». Теперь понятно, зачем. «Соколова Л.П., консультант по налоговому планированию». Специалист, значит, по оптимизации. Чужих жизней в том числе.
За окном начало темнеть. Скоро придёт Виктор со своими объяснениями. Будет говорить, что так получилось, что не хотел обижать, что они могут остаться друзьями…
Галина собрала осколки чашки в совок. Любимая была чашка, ещё мама подарила к свадьбе. «На счастье», — говорила тогда. Счастье вот, в мусорном ведре.
Надо было что-то делать. Звонить адвокату? Друзьям? А какие друзья? Лида была единственной близкой подругой. Остальные — так, приятельницы по работе, давно не виделись.
«Что стало с людьми?» — подумала Галина и поняла, что думает голосом своей бабушки. Та всегда так говорила, качая головой над новостями. «Что стало с людьми, Галочка? Раньше же не так было…»
А может, и раньше так было. Просто она, дурочка, не замечала.
Виктор пришёл в половине десятого, когда Галина уже накрутила себя до предела. Вошёл как обычно — бросил ключи на тумбочку, повесил куртку. Только лица не поднимал.
— Галь, садись. Поговорим по-взрослому.
— По-взрослому? — Галина стояла у окна, спиной к нему. — Это когда восемь лет обманывают жену с её лучшей подругой?
— Не драматизируй. Мы давно чужие люди. Живём как соседи.
— Соседи? — Она обернулась. — Я тебе бельё стираю, борщи варю, с внуками сижу, когда ты на рыбалку ездишь…
— С Лидой, — спокойно поправил он. — На рыбалку мы с Лидой ездили. А ты няньчишься с внуками, потому что тебе больше нечем заняться.
Удар был точным и болезненным. Галина опустилась на диван.
— Витя, мы же можем… попробовать ещё раз? Съездить куда-нибудь, поговорить…
— О чём говорить? — Он достал из кармана папку. — Вот документы на развод. Подпишешь — разойдёмся мирно. Квартира остаётся мне, дача тоже. У тебя есть прописка, можешь жить здесь до конца. Как… жилец.
— Как жилец? В собственной квартире?
— Моей квартире. Она на меня оформлена. Всегда была.
Галина растерянно заморгала. Точно, при приватизации Виктор сказал, что так проще, он разбирается в документах…
— А дача?
— Дача моя. Я покупал, я строил. Ты только грядки полола.
— Двадцать лет полола! Двадцать лет там жила летом!
— Жила на моей территории. Теперь будешь жить здесь. Если, конечно, ведёшь себя адекватно.
Зазвонил её телефон. Валентина Ивановна, соседка.
— Галочка, милая, можно к тебе на минутку? Тут такое дело…
Через пять минут Валентина Ивановна сидела на кухне, нервно теребя край платка.
— Галочка, я не знаю, как тебе сказать… Тут днём твоя Лидка приходила. С каким-то мужчиной. Говорит, мол, скоро здесь хозяйкой будет, надо замки поменять…
— Замки? — у Галины перехватило дыхание.
— Ну да. И ещё сказала, что ты, может, съедешь скоро. Я так думаю, не моё дело, конечно, но…
Виктор появился в дверях кухни.
— Валентина Ивановна, добрый вечер. Зря беспокоитесь. Это семейные дела.
— Виктор Иванович! — Соседка вскочила. — Я не вмешиваюсь, просто Галочку жалко…
— Галина взрослая женщина. Разберётся.
— Валя, спасибо, что предупредила, — тихо сказала Галина. — Всё хорошо.
Когда соседка ушла, Виктор повернулся к жене:
— Вот видишь? Уже сплетни пошли. Подпишешь документы — избежим лишних разговоров.
— А если не подпишу?
— Тогда будет неприятно. Лида в налоговой работает, связи у неё есть. Могут вопросы возникнуть про твою подработку. Ты же репетиторством занималась, доходы не декларировала…
— Какие доходы? Я детей бесплатно учила, соседских!
— Это тебе так казалось. А мне мамы деньги передавали. За твои старания. Вот чеки, справки… Сто тысяч за последние три года. Налогов с этого ты не платила.
Галина посмотрела на аккуратно сложенные бумаги. Виктор всегда был дотошным, но чтобы настолько…
— Ты… ты специально это придумал?
— Я предусмотрел разные варианты. Лида помогла юридически оформить. У неё опыт большой.
— Значит, вы давно это планировали…
— Ещё лет пять назад. Ждали, пока дети встанут на ноги.
Телефон снова зазвонил. Андрей.
— Мам, ты подписала документы? Папа сказал, что вы договорились…
— Мы не договорились, сын.
— Мам, ну не упрямься. Всё равно ведь разведётесь. А так хоть без скандала.
— Андрюша, я твоя мать. Неужели тебе всё равно?
— Мне не всё равно. Но я должен о своей семье думать. Понимаешь?
Галина поняла. Поняла, что осталась совсем одна. Что даже дети выбрали сторону.
— Дети, за что? — прошептала она, кладя трубку.
Виктор собирал документы в папку.
— До завтра думай. Потом будет поздно договариваться по-хорошему.
Галина не спала всю ночь. Лежала и смотрела в потолок, слушала, как Виктор мирно сопит рядом. Как будто ничего не произошло. Как будто он не разрушил её жизнь несколькими фразами.
К утру решение созрело само собой. Она не подпишет. Пусть разводится через суд, пусть доказывает. Тридцать лет брака просто так не перечеркнёшь.
В восемь утра позвонила адвокату — нашла в интернете, записалась на приём. В десять была уже в офисе, рассказывала молодой женщине в строгом костюме свою историю.
— Понимаете, Галина Сергеевна, ситуация сложная, — адвокат листала документы. — Квартира действительно оформлена на мужа. Дача тоже. А вот эти справки о ваших доходах… Тут могут быть проблемы с налоговой.
— Но я же не знала, что он деньги берёт! Думала, безвозмездно помогаю!
— Юридически это не имеет значения. Доходы были, налоги не платились. Штраф может быть серьёзный.
Галина вышла из офиса совсем разбитая. Значит, даже закон на их стороне. Виктор и Лида всё просчитали, каждый шаг продумали.
Дома её ждал сюрприз. В прихожей стояли два чемодана — её чемодана.
— Витя? — позвала она.
Из кухни вышла Лида. Как хозяйка.
— А, ты вернулась. Виктор на работе, попросил меня тебя встретить.
— Что ты здесь делаешь?
— Собираю твои вещи. Ты же уезжаешь к сестре в Тулу. Виктор говорил.
— Я никуда не уезжаю! Это мой дом!
— Был твоим. — Лида спокойно разложила на столе новые документы. — Ты вчера подписала согласие на развод и отказ от имущественных претензий. Вот твоя подпись.
Галина схватила бумагу. Подпись была её, почерк тоже её, но она ничего не подписывала.
— Это подделка!
— Докажи. У нас есть свидетели — твоя соседка видела, как ты добровольно ставила подпись. Правда, Валентина Ивановна?
Из кухни вышла соседка, красная от стыда.
— Валя? Ты тоже?
— Галочка, прости… Лидия Петровна сказала, что если я не подтвержу, то у меня проблемы будут с квартирой. У сына кредит, если выселят…
— Все… все против меня? — Галина опустилась на диван.
— Не против, — мягко сказала Лида. — Просто жизнь такая. Каждый за себя. Ты ещё молодая, найдёшь своё счастье.
— Молодая? Мне пятьдесят восемь!
— Ну вот, ещё поживёшь. А нам пора семью создавать настоящую.
Зазвонил телефон. Ольга.
— Мам, папа сказал, ты согласилась… Я так рада! Знаешь, это правильно. У вас давно любви не было.
— Как ты можешь так говорить? Я твоя мать!
— Мам, не истери. Мы же не бросаем тебя. На праздники будем встречаться, внуков привозить…
— На каких праздниках? У меня теперь нет дома!
— Ну, снимешь квартирку. У тёти Нины в Туле места много, она же звала…
Галина положила трубку. Тётя Нина… Сестра мужа, которая её терпеть не могла. «Виктор мог бы лучше жениться», — всегда говорила. Теперь будет торжествовать.
— Ну что, решилась? — Лида проверяла содержимое чемоданов. — Поезд в семь вечера. Виктор билет купил, в купе. Как видишь, о тебе заботятся.
— А если я не поеду?
— Тогда завтра придёт налоговая с проверкой. И участковый — я заявление написала о том, что ты угрожала мне физической расправой. Свидетели есть.
— Какие свидетели?
— Валентина Ивановна слышала, как ты кричала: «Убью!» Правда, Валя?
Соседка мучительно кивнула.
— Я… я не говорила такого…
— Ещё как говорила. Когда узнала про нас с Виктором. Такие страшные слова… Я до сих пор боюсь.
Галина поняла — это конец. Они продумали всё до мелочей. Каждый её шаг предвидели, каждую реакцию просчитали. Восемь лет готовились к этому дню.
— Знаешь, что самое обидное? — тихо сказала она. — Я бы отдала ему развод. Если бы он честно попросил. Если бы сказал: не люблю, хочу с другой жить. Отдала бы и квартиру, и дачу. Лишь бы по-человечески…
— По-человечески? — Лида рассмеялась. — Галя, ты живёшь в розовых мечтах. Никто тебе ничего просто так не отдаст. Надо брать самой.
— Как ты меня ненавидела… А я думала, мы подруги…
— Мы и были подруги. Пока ты была мне нужна. А теперь ты мне мешаешь.
В половине седьмого приехал Виктор. Загрузил чемоданы в машину, как будто вёз багаж, а не жену.
— Ну что, поехали? — весело сказал он. — Тётя Нина ждёт. Говорит, огород большой, помощница нужна.
— Значит, из хозяйки я превращаюсь в батрачку?
— Зато живая и здоровая. Это главное, правда?
По дороге на вокзал он рассказывал о планах на будущее. С Лидой поедут в свадебное путешествие, потом ремонт в квартире сделают, детей позовут на новоселье…
— А знаешь, что самое смешное? — сказал он, останавливаясь у перрона. — Ты до сих пор думаешь, что я плохой. А я просто умный. Жизнь одна, надо брать от неё всё.
Галина взяла чемоданы и пошла к поезду. Не обернулась. Знала — он уже едет домой, к Лиде, к новой жизни.
А у неё новая жизнь началась здесь, на перроне, в окружении чужих людей, с двумя чемоданами и пустым сердцем.
Поезд тронулся ровно в семь. Галина сидела у окна и смотрела, как мелькают огни города — её города, где она прожила всю сознательную жизнь. Теперь чужого.
В купе подсела женщина лет шестидесяти с большой сумкой и термосом.
— Далеко едете? — спросила попутчица, устраиваясь на нижней полке.
— В Тулу. К родственникам.
— А-а, погостить приехали? Хорошо, когда есть где отдохнуть от семейных забот.
Галина усмехнулась. Отдохнуть от семейных забот… Если бы она знала.
— А у вас какие дети? — продолжала расспрашивать женщина. — Небось внуков уже нагуляли?
— Двое детей. Внуки есть. — Галина отвернулась к окну. Не хотелось объяснять, что дети предали её ради денег отца.
— Повезло вам. Мой сын в Америку уехал, пишет редко. Внучку по скайпу видела всего раза три. Эх, время такое пошло — никого никто не ценит.
«Время такое», — подумала Галина. А может, время тут ни при чём? Может, люди всегда были такими, просто она верила в лучшее?
Телефон завибрировал. Сообщение от Ольги: «Мам, ты доехала? Папа беспокоится».
Папа беспокоится… Интересно, о чём? Как бы она не передумала и не вернулась портить им медовый месяц?
Галина набрала ответ: «Доехала. Больше не беспокойтесь». И удалила номера Виктора, Ольги, Андрея из телефона. Одним движением пальца стёрла тридцать лет.
— Что-то случилось? — участливо спросила попутчица. — Вы такая бледная…
— Да так… жизнь случилась.
В Туле её встретила тётя Нина — сухая женщина с недовольным лицом.
— Ну, приехала? Виктор звонил, объяснил ситуацию. Жить будешь в летней кухне, там печка есть. За стол садись с нами, но продукты покупай сама. Пенсия у тебя есть, не побираешься.
— Спасибо, — тихо сказала Галина.
— Только чтоб без истерик. Мне твои слёзы не нужны. Виктор правильно сделал, что от тебя избавился. Видела я, как ты его пилила постоянно.
Летняя кухня оказалась холодной комнаткой с одним окном и железной печкой. Галина поставила чемоданы на единственный стул и села на кровать с продавленным матрасом.
Достала из сумки фотографию — последний семейный снимок, прошлогодний. Все вместе на даче: она, Виктор, дети, внуки. Все улыбаются. А Виктор уже тогда жил двойной жизнью, планировал её устранение.
— Я всю жизнь честно работала, — сказала она вслух и услышала, как её голос эхом отдался от голых стен. — За что?
Ответа не было. Только тишина и холод чужого дома.
Она разорвала фотографию пополам, потом ещё пополам. Мелкие кусочки собрала в ладонь и выбросила в окно. Пусть ветер развеет это липовое счастье.
На тумбочке лежала записка от тёти Нины: «Картошку перебрать, морковь почистить. До зимы далеко, а работы много».
Значит, так. Из любимой жены превратилась в бесплатную рабочую силу. Из хозяйки — в приживалку.
Галина легла на чужую постель и закрыла глаза. Где-то далеко, в её бывшем доме, Виктор с Лидой празднуют победу. Пьют шампанское из её хрустальных бокалов, спят в её постели, строят планы на её разрушенной жизни.
А дети… Дети, которых она выносила, выкормила, выучила, уже привыкают к мысли, что мамы у них больше нет. Есть папа с новой женой и перспектива получить наследство.
— Что стало с людьми? — прошептала Галина в темноту и поняла: ничего не стало. Люди всегда были такими. Просто она этого не знала.
Завтра начнётся новая жизнь. Жизнь женщины, которая поверила в любовь, а получила предательство. Поверила в семью, а осталась одна. Поверила в справедливость, а столкнулась с подлостью.
Но она будет жить. Потому что другого выбора у неё нет.
