Настенные часы тикали очень громко. Наталья ежилась, сидя за кухонным столом перед книгой, и то и дело смотрела на них. Было два часа ночи. «Так где же она так поздно?» — вздыхала она в беспокойстве. Впервые дочка гуляла дотемна. Или до утра, возможно, будет гулять. Наталья очень беспокоилась. Ведь не предупредила. И вообще никогда такого не было, чтобы Маша не ночевала дома.
Летом Маша пару раз оставалась у подруги с ночевкой. Но всегда ведь предупреждала. А тут ее просто нет и нет. Часы тикали. Наталья пыталась вчитываться в роман «Поющие в терновнике», но не понимала ни слова. В голове роились тревожные мысли. И бежать некуда, и звонить некому. Да и как позвонишь? Телефона стационарного дома не было. К соседке идти посреди ночи, чтобы позвонить? Да и кому звонить? Подружкам, которые спят?
Наталья тяжело вздохнула, налила себе третью чашку чая — или, возможно, пятую, она уже сбилась со счета. Через какое-то время начало вставать солнце. Рассвет был очень красивым, особенно с высоты их восьмого этажа. Но Наталью это нисколько не радовало.
Послышались шаги в коридоре. Федя встал на службу.
— Доброе утро. Наташ, а ты что, так и не ложилась? Книжка шибко интересная?
— Да нет, Федь, Машка ведь так и не пришла домой вчера.
— Да ты что? Ну, загулялась, может, с девчонками и осталась.
— Да ты знаешь, она ведь с каким-то парнем познакомилась. И вроде с ним и собиралась в кино. Да только кино в такое время ведь не показывают.
— Ну, смотря какое кино. Может, и показывают, — заулыбался Федор.
— Тебе это смешно?
— Да нет, я не смеюсь. Ну, дело ведь молодое, да и ей уже восемнадцать лет. Чего тебе-то не спится? Придет — так услышишь, как дверь откроется.
— Придет ли?
— Ну, куда она денется? Не инопланетяне же ее, чай, похитили, — снова улыбнулся Федор.
— Эх, легко тебе, Федя, говорить…
— Просто я понимаю. Я сам молодым был. Помню, как бегали к речке рассвет встречать. Тоже кого-то, наверное, мама дома ждала. А мы всей гурьбой возле речки! А летом тепло еще, и купались, бывало…
— Ой, Федя! Какие речки? Мы с тобой в городе живем. Ни на какую речку она точно не поехала и не пошла, я надеюсь.
— Да ладно, мать, не переживай. Выросла дочка, ты ее вырастила. А сейчас чего волноваться? Сама ведь тоже молодая была.
— Да, Федя, я была, потому и волнуюсь…
— Не волнуйся, все нормально будет. Ничего не знаешь и заранее себя зачем-то накручиваешь. Ну, ты ж сама сказала — с парнем пошла на свидание. Ну, наверное, загулялись. Ночь-то какая летняя, какая теплая! Сидят молодые где-нибудь на скамеечке да щебечут.
— Ох, если бы на скамеечке сидели… Федя, как же тебе легко говорить. Это ведь не твоя дочь.
— Как это не моя? — встрепенулся Федор. — Самая что ни на есть моя. Мы с тобой когда познакомились, Машеньке восемь лет было. Я с восьми годков ее воспитывал. Как родную, чай. Я ее хоть раз чем обидел?
— Да нет, нет, не обидел.
— Ну вот, и она меня батькой называет. Так что моя она. И других детей у меня нет. Ты же знаешь.
— Да знаю я все, Федя. Только все равно материнское сердце — оно не отцовское. Вам проще. Вы так не переживаете за детей.
— Ну, если бы чего случилось, я бы, конечно, переживал. Но так… Гуляет ребенок, ну так ничего страшного. Да и какой уж ребенок? Она ж невеста на выданье! Восемнадцать лет.
— Восемнадцать лет, а ума нет, — добавила Наталья и тяжело вздохнула.
Федор позавтракал, собрался на работу.
— Ну, не переживай, не переживай. Придет — ты мне, пожалуйста, на службу позвони. Сходи к тете Нине.
— Хорошо, конечно, я тебе непременно позвоню.
— Что-то я на тебя посмотрел, уже сам стал волноваться.
***
Маша вернулась в полдень. Тихонечко открыла дверь и, крадучись, пошла в свою комнату.
— А ну, стоять! — вышла из кухни Наталья. — Это что такое? Ты видела, сколько сейчас времени?
— Мама, да. Ну, так получилось. Просто, понимаешь, Васька на дачу с друзьями позвал. Я поехала, а потом оттуда уже не уехать было вечером, электрички не ходили. В общем, вот утром как в город вернулись, так я сразу домой.
— А почему же ты меня не предупредила?
— Мам, я знала, что ты не отпустишь. Да и вообще это такое было неожиданное предложение.
— Ну, хорошо, он тебе предложил… Куда ты с ним поехала? Ты-то почему сразу рванула? Вы же познакомились совсем недавно. И что? Было чего?
— Мам, ну ты что? Нет, конечно, ничего не было, — затараторила Маша. — Мам, я устала, я спать пойду.
Демонстративно зевнула и ушла в свою комнату.
Больше Маша так долго не гуляла. И Наталья радовалась, что дочка одумалась. Не зря она с ней поговорила, объяснила, что нельзя ночевать не дома. «Вот замуж выйдешь — пойдешь к мужу жить, а так нечего! Только дома ночуй. И до свадьбы, конечно же, ни-ни». Дочка только головой кивала и действительно каждую ночь была дома. Сердце матери успокоилось. К тому же с осени начались занятия в техникуме. Маша стала учиться.
Жизнь пошла своим чередом. Ничего не предвещало каких-либо волнений. Как вдруг однажды утром Маша показалась слишком бледной.
— Слушай, дочка, а чего ж ты бледненькая такая? Ты не заболела у меня? Ну-ка дай голову потрогаю.
— Да нет, мам, я нормально. Ну, маленько голова кружится. Ну, может, это на смену погоды?
— Ах, на смену погоды? А не тяжелая ли ты?
— Мама, ну что ты говоришь? Ну я же даже ни с кем не встречаюсь.
— Да? А помнишь, парень-то тот на дачу возил?
— Мам, ну мы с ним потом еще несколько раз погуляли… И все, разошлись дорожки-пути. Он в столицу поехал, учиться, туда поступил. И мы не общаемся. Да он и адреса мне своего не оставил. Столичного-то. Даже если письмо написать хотела б — не знала бы, куда написать. Да и не очень он мне понравился, мам, если честно. Я бы такого себе мужа не хотела.
— А чем не имел? Столько гуляла с ним…
— Мам, ну, знаешь, какие-то шутки несмешные у него. И какой-то он уж очень развеселый, несерьезный.
— Ну, как же несерьезный? Человек в столицу, в институт поступил. Это ж не каждый может.
— Да просто у него отец какой-то влиятельный в нашем городе. Вот договорился, устроил. А Васька мне говорил, что не хочет учиться.
— Ясно, доченька, — произнесла мать.
«Может, правда, от погоды дочь такая», — подумала про себя. Но ближе к зиме стало ясно и видно невооруженным взглядом — Маша беременна.
***
— О чем ты думала, доченька? Всю жизнь под откос, всю жизнь под откос пустить! Да и позор-то какой! Что я людям скажу? Как я людям в глаза смотреть буду? Без мужа и беременная…
— Мам, ну каким людям? Меня все это не волнует. Вот каким людям, каким людям есть до нас дело?
— Таким людям! Всем! Знакомым, родственникам, соседям. Это что такое?
— Ну а что я теперь уже сделаю? Ничего изменить я теперь уже не смогу.
— Слушай, а может быть, можно еще как-то этот вопрос решить? Я узнаю, поспрашиваю у подруг. Есть же какие-то способы…
— Какие способы, мама? Неважно, чей это ребенок! Я его уже люблю. Будет жить, будет радоваться. И меня радовать будет, и тебя.
— Ну, конечно. И людей всех радовать будет — будут про нас судачить, будут про нас всякие гадости говорить! И ты как же, милая? Как же ты замуж выйдешь? Кто тебя потом возьмет?
— Ой, мама, замужем-то счастье? Вот ты ходила первый раз замуж, и что? Понравилось?
— Нет, доченька, не понравилось. Но зато про меня никто худого слова не сказал. Замужем я была, и ты у меня в браке родилась. А то, что развелись мы потом с твоим отцом — в том тоже моей вины нет. Это он ушел. Да я и рада. Не было жизни с ним. Не было.
— Вот видишь, ты знаешь, что такое, когда нет жизни. А почему ты думаешь, что мне будет хорошо, если я выйду замуж?
— Я думаю, что тебе хорошо не будет, когда тебе все в спину будут говорить, что ты гулящая.
— Да какая ж я гуляющая? Я учусь постоянно, дома ночую.
— Да, один раз только удачно дома не переночевала, доченька.
— Ну, мама, мне и так тяжело! Зачем ты вот сейчас это все говоришь? Я все равно не буду ничего делать.
А вот Федор воодушевился, узнав такие новости. Чуть ли не в пляс спустился.
— Ох, так это ж я дедом буду, значит, дедом! Как же здорово!
— Федя, тебя ничего не смущает? — удивлялась Наталья.
— Да что должно меня смущать? Люди что скажут? Да пусть говорят. Зато мы с тобой и родители счастливые, и будем счастливые бабушка с дедом. Да пусть говорят! Повелось уж так, что люди у нас больше всех знают и больше всех говорят. Только многие, знаешь, в своей жизни разобраться не могут, — Федор повернулся к Маше. — Значит, так, Машенька, в техникум я тебя буду возить, благо, машина есть. И с техникума буду забирать, чтобы ты нигде на остановках не мерзла. А потом не будешь учиться какое-то время… Позже восстановишься, все будет хорошо. Я вот не знаю, как мать, а я вот буду тебе помогать нянчиться с малышом.
Маша была очень благодарна отцу. Она знала, помнила, что он не родной ей. Но тогда он был единственным человеком, который поддержал. Ведь и подруги осуждали, старались меньше общаться. Да и мама сердитая ходила и все приговаривала: «Ты жизнь свою разрушила, ты жизнь свою испортила, ты жизнь свою под откос пустила».
Будто сама Наталья, когда осталась без мужа с маленьким ребенком на руках, не пострадала. Ну, пострадала. В итоге все стало хорошо — и человека достойного встретила, и дочь вырастила. Но словно забыла об этом теперь.
***
Максимка родился в марте. Наталье постоянно казалось, что о них все судачат. Она даже не могла радоваться, что стала бабушкой. Ох уж эта привычка оглядываться на соседей, но не смотреть на себя, на свою семью, на свое счастье! Благо, с годами все эти переживания вспоминались как какая-то нелепость.
— Ба! — раздался радостный голос из коридора. — Ба, сдал я эту литературу вашу! На пятерку сдал!
Максим забежал в кухню с охапкой ромашек.
— Бабуль, это тебе, — и поцеловал в морщинистую щеку.
— Ой, дорогой ты мой! Я и не сомневалась в тебе!
— Ну вот не зря я выбрал этот предмет. А ты говорила, зря выбрал литературу, сложно будет сдавать. Вот видишь, сдал на пятерку. Пятерочник я! Ба, я, наверное, в столицу поеду, в институт поступать.
«Как папаша», — промелькнула злая мысль у Натальи в голове.
— Ну, как же ты нас оставишь? А как же мама?
— А что мама? У нее вторая семья. Там Сонечка эта, лялька ненаглядная.
— Ну, оно-то верно, внучек. А мы-то же как с дедом будем без тебя? Мы ведь привыкли с тобой жить.
— Ну, не знаю, подумаю еще, — сказала Максим. — И вправду, оставлять-то вас не хочется.
Время все расставило по своим местам. Внук вырос просто чудесный — помощь и поддержка для Натальи. Да и Маша устроила свою личную жизнь. И неважно уже, что люди прежде говорили. Сейчас зато никто ничего ни про кого не говорит. Каждый живет своей семьей и своими интересами. Мир меняется от года к году. И все-таки в лучшую сторону.
