Пункт выдачи заказов появился на краю деревни буквально за одну ночь. Вчера еще не было, а сегодня вырос. Аккурат под ржавым указателем с названием «Оптимистическая».
Егорыч утром пошел в магазин, увидел новенький павильончик и даже остановился. «У кого ума хватило здесь эту ернудовину построить? — подумалось ему. — Они чего решили, наши три бабки и два деда чего-то здесь получать станут? Магазин и тот скоро загнется, а он поважнее будет. Деньги д.уракам девать некуда».
Ну насчет трех бабок Егорыч, конечно, загнул, поболе их было в деревне. Но все равно негусто. Вымирала Оптимистическая, хирела.
Даже указатель настолько проржавел, что первые четыре буквы названия вовсе не читались.
Егорыч заглянул в окно пункта выдачи: стол, стул, стеллажи и… все. «Странный он какой-то, — решил Егорыч. — Мало того что не пришей кобыле хвост, так еще и не ясно, чего здесь выдавать будут. Никаких опознавательных знаков, даже вывески нет! Ну там, например, «Яндех» или «Вазон» какой-нибудь».
Впрочем, долго размышлять над этой загадкой Егорычу было недосуг. Трещала голова, во рту расползалась мерзость. Надо было спешить в магазин за лекарством.
***
Он бы так и забыл об этом событии, но зашла бабка Вера.
— Все здоровье гробишь, Егорыч, а у нас тут такое построили, такое, — на этом слова у бабки кончились, и она только развела руками.
— Да видел я твое «такое», — отмахнулся Егорыч. — Только на кой оно здесь нужно?
— Ду.рак ты старый, — привычно обругала его бабка Вера. — Ты внутрь-то заходил?
Егорыч помотал головой:
— Чего я там забыл? Да и закрыто было.
— Вот не знаешь, а говоришь! А ты зайди — не пожалеешь! — велела бабка Вера и поковыляла к своему дому.
«Карга, — подумал Егорыч, — любопытство растеребила и ушла!»
Но делать было все равно нечего, и он решил прогуляться.
***
На этот раз на двери пункта весела зелененькая табличка «Добро пожаловать!», и Егорыч воспользовался приглашением. Брякнул колокольчик. Внутри было сумеречно, после июльского солнышка, и божественно прохладно.
— Добрый день! — услышал Егорыч.
— И вам того же, — отозвался он, озираясь.
Пункт больше не был пустым. За столом появился молодой человек, улыбчивый, светловолосый и голубоглазый, в белой рубашечке с коротким рукавом. Такой чистенький и аккуратненький, что Егорычу на секунду стало неудобно за свои замурзанные галоши и видавшие виды треники с пузырями на коленях.
«Ничего, потерпит! — успокоил он себя и подошел к столу. — Я клиент как-никак. А клиент всегда прав!»
Впрочем, молодой человек не выказал ни малейшего осуждения, наоборот, улыбнулся еще шире и ошарашил Егорыча:
— А я вас жду. Заказ ваш уже прибыл.
— Я ничего не заказывал, — открестился Егорыч, а про себя подумал: «Может, он чеканутый, этот блондинчик? Ну а чего? Какой нормальный человек в нашу тьмутаракань работать пойдет?»
— Заказывали-заказывали. Просто запамятовали, наверное. — Молодой человек повернулся к стеллажам, заполненным одинаковыми белыми коробочками.
«Точно ненормальный», — утвердился в своих подозрениях Егорыч и собрался уже ретироваться, но не успел. Блондинчик повернулся к нему и водрузил на стол одну из коробок.
— Вот он, ваш заказ. Откройте, убедитесь, что все в порядке.
«Лучше с ним не спорить, — решил Егорыч. — А то звезданет в лоб чем-нибудь тяжелым, и — ага! У меня сотрясение мозга, а ему ничего за это не будет, психу ненормальному».
Взял со стола привязанный веревочкой канцелярский нож, вспорол коробке брюхо. С опаской заглянул внутрь и присвистнул:
— Опа! Вот это дело.
А потом извлек на свет божий бутылку, палку сырокопченой колбасы, головку сыра и банку соленых огурцов.
— И когда я это все успел заказать? — поинтересовался он у блондинчика.
— Сегодня утром. Неужто не помните? Сидели вы за столом, после того как из магазина пришли, лечились, с вашего позволения. Сосиской сырой завтракали. А потом сказали: «Ну что за дрянь! Туалетная бумага и та вкуснее. Эх, мне бы сейчас чего-нибудь приличного хлебнуть да закусить по-человечески!»
Молодой человек так точно воспроизвел текст и интонацию Егорыча, что тот аж поперхнулся. Точно, было такое! Но как этот псих узнал? Ну его к лешему. Лучше оставить этот заказ в пункте выдачи и топать себе восвояси. А то кто его знает, возьмешь — потом не расплатишься.
И Егорыч со вздохом начал запихивать вынутую было снедь обратно в коробку.
— Вас что-то не устроило? — огорчился блондинчик.
— Да нет, все хорошо. Только стоит-то это все сколько? У меня денег нет.
— Ну что вы, в самом деле! Все уже оплачено. Забирайте. Только позвольте совет.
Егорыч пожал плечами.
— Валяй.
— Вы бы в следующий раз что-то посущественней заказывали. И не такое вредное для здоровья.
— Это что, например?
Молодой человек стушевался:
— Ну не знаю… Можно, например, как соседка ваша, Вера Ивановна. Она сил и здоровья попросила. Было еще кое-что, но это слишком личное… Часть заказа уже забрала. Довольна.
«Так вот что бабка Вера в виду имела! — догадался Егорыч. — Здоровье — оно и правда нужнее бутылки и колбасы».
— В другой раз! — пообещал он блондинчику. Подхватил свой заказ, услужливо упакованный в белый пакет-майку, и вышел в июльский зной.
***
Всю дорогу до дома Егорыч пытался осознать случившееся. Первая радость прошла, и в душу закрались сомнения. Ничего в этом мире не бывает просто так. Да и бесплатный сыр, как известно, только в мышеловке. Зря он все-таки этот заказ взял.
В растрепанных чувствах Егорыч добрался до дома. Выставил чудом свалившийся на него продуктовый набор на облезлую клеенку, сел напротив и задумался. Прикасаться к заказу почему-то не хотелось.
«Может, с бабкой Верой поговорить? Узнаю, что она обо всем этом думает. Неужто никаких подозрений у нее нет?» — размышлял Егорыч.
Но бабка Вера от Егорыча отмахнулась:
— Некогда мне сейчас. Гостей жду.
— Каких гостей-то, кому ты нужна? — брюзгливо поинтересовался Егорыч. — Сынок твой месяца три назад приезжал, теперь, дай бог, к Новому году заявится.
— Не твое дело! — рассердилась бабка Вера. — Иди давай, под ногами не путайся.
Егорыч ушел. «А вдруг и правда не приедет? — забеспокоилась бабка Вера. — Тьфу, пропасть! Пришел тут, разбередил душу». И чтобы прогнать сомнения, принялась надраивать полы на кухне. Обычно это помогало, но сегодня мысли упрямо возвращались к сыну Витьке.
***
Сам Виктор проснулся сегодня со странной решимостью: надо ехать к маме! Почему надо, зачем именно сегодня, он не знал. Просто чувствовал, если не поедет, то жить спокойно не сможет.
Сразу после завтрака он отправился в путь. Ехать предстояло далеко. И это было одной из причин, отчего Виктор редко навещал мать. Второй причиной была обыкновенная мальчишеская обида. Хотя в этом Виктор бы не признался даже себе.
Как порядочный человек, одно время он звал мать переехать к нему в город. Она отказывалась. Мол, в деревне у нее дом, хозяйство, корни, сердце и все такое. Потом Виктор отстал от матери, так как в его жизнь вошла Лена.
Виктор влюбился. И даже решил сделать Лене предложение. Что для него, закоренелого холостяка, было почти подвигом. Но… Лена как вошла в его жизнь, так и вышла. Да еще и напакостила перед уходом: обозвала Виктора тряпкой, не приспособленной к жизни, и свалила в закат.
Ох, как же ему тогда было погано. Злился, тосковал, на стены лез. Домой возвращаться не мог. Даже отпуск взял и рванул к маме. Она-то поймет, пожалеет, утешит, как жить дальше подскажет. А может, и к нему все же переедет, чтобы квартира не встречала после работы пыльной пустотой.
Но не вышло. Не поняла мать сыновнего горя.
— Размазня ты, Витька. Сорок лет, а ума нет. Не стоит эта Ленка твоих страданий. Ушла — и скатертью дорога. Я ее не видела, конечно, но по твоим рассказам — редиска она корыстная. К тебе прибилась, потому что у тебя квартира, машина, работа.
А ушла, когда очередного лопуха отыскала. Может, у него квартира больше, работа прибыльней или машина новее.
Виктор, ожидавший от мамы совершенно другого, обиделся насмерть.
— Не понимаешь ты меня, мама! Одичала в своей глуши совсем.
В общем, поругались они тогда сильно. И с тех пор Виктор почти забыл дорогу в Оптимистическую. Нет, как порядочный человек не все нити, связывающие с мамой оборвал, парочку оставил. Тоненьких, хилых, словно паутинка.
Приезжал пару раз в год. Только вот непонятно было: то ли заботится о матери, то ли наказывает ее своими редкими визитами.
***
В этот раз все было иначе. Виктора прямо распирало от нетерпения, так он хотел поскорее добраться до маминого дома. Даже воды с собой в дорогу не догадался взять.
Чем ближе к деревне, тем дорога становилась все хуже. Вскоре машина и вовсе заскакала по колдобинам. Наконец вдалеке показался знакомый ржавый указатель. «Хоть бы обновил его кто, — подумал Виктор. — А то „…мистическая“ — как-то пугающе. Да и вообще, скоро железяка окончательно проржавеет, отвалится, и будет деревня совсем без названия. Разруха и упадок».
Но, вопреки его мыслям, под указателем обнаружился новенький павильончик. «Пункт выдачи» — гласила вывеска.
«И чего же это они тут выдают?» — скептически подумал Виктор и вылез из машины. Хотелось пить, дай бог, магазин еще работает.
Но до магазина он не дошел. Из-за стеклянной двери пункта выглянул молодой человек и окликнул:
— Виктор, вы не будете так любезны забрать свой заказ?
«Перегрелся, — подумал Виктор, — либо я, либо он!»
Но из пункта выдачи веяло прохладой, кондиционерный ветерок трепал светлую шевелюру молодого человека. «Зайду!» — решился Виктор. И нырнул внутрь.
Молодой человек тут уже выставил на стол белую коробку:
— Ваш заказ, пожалуйста.
— Вы ошибаетесь.
— Ни в коем случае, Виктор Олегович. Откройте и убедитесь.
«Откуда этот блондинчик меня знает?», — удивился Виктор, но коробку послушно вскрыл. Внутри обнаружилась подернутая изморозью бутылка воды.
— Все верно? — поинтересовался молодой человек.
— Абсолютно! — выдохнул Виктор. — Сколько я вам должен?
— Ровным счетом ничего. Надеюсь, вы станете нашим постоянным клиентом.
Услышав, что за воду платить не надо, Виктор торопливо открутил пластиковую крышечку и жадными глотками ополовинил бутылку.
— Вот удружили, спасибо, — поблагодарил он.
— На здоровье и счастливого пути. Вас ждут, — кивнул молодой человек.
Виктор удивленно посмотрел на него, но спрашивать ничего не стал. Прав этот странный товарищ. Пора.
***
Вера Ивановна действительно ждала, хоть и терзалась сомнениями. С одной стороны, два первых заказа выполнены. Хотела здоровья — пожалуйста. С утра бегает, как молоденькая. Суставы не скрипят, сердце не колет, поясница не тревожит.
Опять же сила появилась недюжинная. Забор поправила, калитку починила, крышу залатала.
Но, с другой стороны, странно все это как-то. Может, у нее сегодня просто день хороший. Бывает же такое. И тогда Витьку ждать глупо.
«Черт с ним, все равно стол накрою! — решила она наконец. — Виктор не явится, так сама вкусно поем. Егорыча приглашу, а то он надулся на меня. Короче, не буду отказывать себе в простых удовольствиях. Тем более что энергия сегодня прет через край, а завтра — кто ее знает».
И только она так решила, в конце улочки затарахтело, запылило, и знакомый автомобиль остановился у ворот.
***
«Ух ты, а мама-то молодцом! — удивился Виктор, выбравшись из машины. — Румяная, довольная, шустрая. Вон как резво навстречу бежит!»
Бабка Вера и правда бежала. Хотелось обнять сына, пусть он и свинтус. Редко приезжает, обижается не пойми на что, ну и пусть. Не со зла же, а по глупости.
Обнялись. Молчали минуту, а потом как прорвало обоих.
— Ты представляешь, сынок, один добрый человек мне пообещал, что ты сегодня приедешь! Я так соскучилась… А он мне — ваш заказ исполнен. Ждите, — торопилась бабка Вера.
— Догадываюсь, о ком ты, мама, — кивнул Виктор. — Блондинчик из пункта выдачи? Вежливый такой? Он меня сегодня буквально от жажды спас.
Егорыч эту сцену наблюдал из-за забора. Радовался, конечно, за бабку Веру, но мысли в голове бродили тревожные: «С чего нам такое счастье? Ох, не к добру это, чует мое сердце».
К своему заказу он так и не притронулся. Мешало что-то, свербило в мозгу буравчиком.
«Рискну еще раз к бабке Вере зайти, авось теперь не прогонит. Может, чего пойму», — наконец решился Егорыч.
***
Его не прогнали и даже выслушали.
— Чего ты нагнетаешь-то? — нахмурилась бабка Вера. — В кои веки хорошее с нами случилось, так живи и радуйся. Нет, ты все какой-то подвох ищешь.
— И правда, Егорыч, — поддакнул Виктор. — Брось ты голову ломать. Давай лучше выпьем, закусим, по душам поговорим.
«И этот туда же, — расстроился Егорыч. — Да неужели мне только одному этот пункт подозрительным кажется?»
К вечеру он понял, пока не выяснит, что за чертовщина в их Оптимистической творится, то даже заснуть не сможет. Попрощался с Виктором и бабкой Верой, вышел в июльскую духоту и пошагал к пункту.
***
Что он там надеялся найти, Егорыч не представлял. Закрыт наверняка этот самый пункт, не сидеть же блондинчику всю ночь. Но из-под полуопущенных штор сочился свет.
Егорыч напрягся и, копируя старые боевики, перебежками, от одного чахлого куста к другому, добрался до приоткрытых окон. Осторожно заглянул и невольно прикрыл рот рукой.
За столом сидела косматая старуха в лохмотьях, грязные седые патлы свешивались на лицо, когтистая рука, больше похожая на птичью лапу, постукивала по столешнице.
Перед старухой навытяжку стоял давешний улыбчивый блондинчик в белой рубашке. Только сейчас она уже не выглядела идеально чистой. Под мышками темнели пятна. Молодой человек явно нервничал.
Егорыч обратился в слух.
— Ты бы окна прикрыл, мало ли что, — велела старуха. — Кондей лучше включи.
— Да не услышит никто, — залопотал блондинчик. — А кондей слишком много электричества жрет. Разоримся.
— Черт с тобой, — согласилась старуха. — Ты мне лучше объясни, почему так плохо работаешь? За целый день всего двоих зацепил?
— Троих, — пискнул блондинчик.
— Третий не считается. Какой с него прок? Он же не местный! Уедет, да еще и бабку с собой, чего доброго, увезет. Минус одна душа.
— Я не виноват! Она сама с сыном пожелала помириться, вот я и исполнил.
— Нед.оумок! — рявкнула старуха. — Ничего не умеешь. Подвох должен быть. Ты ей силу дал, здоровье дал, сына к порогу привел. Прямо ангел. А надо было сделать так, чтобы сына у этого порога, например, инфаркт хватил. Самое то после примирения. Соображаешь? Тогда бабка бы снова к нам за очередным заказом. А мы ей: «Хочешь здоровья сыночке, тогда давай подписывай договор!» И вуаля, бабка наша. Может, и с сыном потом чего-нибудь придумали бы. И был бы у нас не минус, а плюс по душам.
Блондинчик молчал, только вздыхал тяжело.
— А с алкашом местным ты что учудил? То, что бутылку ему с закусью наколдовал — молодец. Но дальше-то? Ты же о его здоровьем озаботился! Ты в своем уме? Нам же на руку, чтобы он допился до чертиков, и в пьяном угаре душонку свою нам отдал.
Я тебя, честное слово, уволю. И так, пункт тебе выдали самый что ни на есть злачный. Стариков деревенских легче всего оболванить. Одинокие, несчастные, забытые. И нету у них почтиай ничего, окромя души. Бери — не хочу. Так ты и здесь умудрился накосячить.
— Ну мама! — заканючил блондинчик.
— Чего мама-то? Я в первую очередь высшая сила! Короче, давай исправляйся, а то наверх отправлю. Будешь там в белом ходить да крыльями махать.
Егорыч буквально прилип ухом к окну, даже на комаров внимания не обращал. Пока один не забрался ему в нос.
— Апчхау! — рявкнул Егорыч.
В пункте воцарилась тишина. А он бросился прочь, не разбирая дороги. Так Егорыч даже в молодости не бегал. Мчал, как заяц. Пока не свалился в канаву.
Долго лежал, глядя на гвоздики-звезды над головой, ловил ртом воздух и неуклюже молился про себя.
***
Его никто не нашел. Так что Егорыч очухался помаленьку и до дому добрался без приключений. Думал, не уснет, но провалился в небытие, едва коснувшись кровати.
Проснулся, когда солнце уже вовсю светило в окно. Вышел на крылечко и с ужасом увидел блондинчика, стоящего у калитки. Вид у того был жалкий: рубашка посерела, взгляд несчастный, волосы всклокочены. Похоже, явился он вовсе не для того, чтобы наказывать.
— Чего тебе? — осмелел Егорыч.
— Поговорить.
— Ну заходи.
На кухне блондинчик упал на табуретку, грустно глянул на Егорыча.
— Выперла она меня, представляете? И все по вашей милости, между прочим. Даже наверх решила не ссылать. «Такие олухи там не нужны! Шуруй к людям. Среди них д.ураков хватает. За своего сойдешь», — сказала. Вот я и пришел. Хотите, по хозяйству помогу?
— А пункт? А желания наши? А души?
— А что души? Договор я ни с кем подписать не сумел. Ваши первые желания — это же так, рекламная акция. Пункта больше нет. Самоликвидировался. В другой деревне теперь откроется, наверное. Только уже без меня.
— Прав я оказался! — возликовал Егорыч. — Бесплатный сыр только в мышеловке. А они меня не слушали! — Потом скис: — Так что же, теперь у нас все как прежде будет?
— Надеюсь, лучше, — пожал плечами блондинчик. — Бабка Вера вон с сыном помирилась, вы второй день не пьете. И правильно делаете, такой пытливый ум грех выпивкой глушить.
Егорыч приосанился, кивнул.
— Верно говоришь. А звать-то тебя как?
— Азазель.
— Девчачье какое-то имя.
— Ну, если хотите, можете звать Нечистый. Хотя, по-моему, это грубо.
— Да какой же ты нечистый, когда вон весь в белом. И хорошего нам столько всего сделал. Алешкой будешь.
— Я не против, — улыбнулся Азазель. — И в паспорте это имя смотрится лучше.
Он щелкнул пальцами — на стол легла бордовая книжечка с золотым тиснением.
— Так тебя чего, мамка силы не лишила? — удивился Егорыч.
— Остаточное явление, — пояснил Азазель-Алешка. — Кончится то, что накоплено, и все. Больше взять негде.
— Ты тогда на глупости силы не трать, — всполошился Егорыч. — Тебе еще работу найти надо, дом купить, да мало ли чего.
Азазель-Алешка кивнул и тут же снова щелкнул пальцами.
— Да ты чего творишь-то?! — возмутился Егорыч.
— Подарок Оптимистической последний сделал. Бескорыстный. Трассу новую мимо деревни проложил. Будет дорога, глядишь, и работа будет. Магазинов настроят, пунктов выдачи настоящих, может, еще чего придумают. Да и народ в деревню подтянется.
— Молодец! — похвалил Егорыч, а потом прищурился: — Точно бескорыстно?
— Точно!
***
Надпись «Оптимистическая» сияла свеженькой краской, мимо мчались машины, иногда сворачивали на стоянки у магазинов.
— Хорошая какая дорога! Быстро построили! — восхитился молодой мужчина за рулем черного мордатого «Мерседеса». — Ленка, гляди, деревня здесь есть, оказывается. «Оптимистическая», о как! Не знал.
— Домик бы в такой купить, — размечталась его спутница. — Славное местечко.
