— Слышала, Ивановна, говорят, Ленка-то Павлова померла… Похоронили уже! – Клавдия Ильинична осуждающе покачала головой, – Даже поминок не было! И дома переночевать не дали… Непорядок! Разве можно так: она же оттуда всё видит! Грех!
— Павлова – это та, что с 4-го этажа?! Лёнькина дочка старшая?! – нахмурилась, пытаясь что-то вспомнить, Валентина Ивановна, – Так она давно уже дома не жила… И не общались они…
— Не жила: родители сами выгнали её из дома! Непутёвая она была, конечно… А сейчас, вот, померла… Спилась окончательно, наверное… – пожала плечами старушка, – Поговаривают, что она не только пила, но и…
— Она ж молодая совсем, Ленка-то… – протянула Валентина Ивановна, – Сколько ей было?! Лет 25-ть?!
— 24 года! – уверенно сказала Клавдия Ильинична, – Она на год младше моего старшего внука. Они гуляли вместе, в один класс ходили… На моих глазах выросли!
— 24… – вздохнула пожилая женщина, – Жить и жить ещё… Жалко! Красивая девка была!
— Красивая – да глупая! Сама виновата! – нахмурилась Клавдия Ильинична, – Пить рано начала, гулять, а потом и вовсе – наркотики… Такие долго не живут! Вот внук мой, Коленька, – совсем другое дело: женился, ребёночек родился у них, работает, квартиру в ипотеку взяли… Вот это нормальная жизнь! А Ленка… Сама она такую жизнь выбрала! Кто ей виноват… Родители пытались её вразумить, но куда там!
— Знаешь, думаю, всё равно какие-то причины были. Не просто так она выбрала такую жизнь! Ведь и семья у неё приличная, и сама Ленка хорошей девочкой была до поры, до времени. А потом – будто подменили! Не просто так ведь!
— А я говорю: сама виновата! – раздражённо повторила Клавдия Ильинична, – Значит, что-то же с ней было не так! Или родители неправильно воспитали, или предрасположенность: у Лёньки-то отец тоже от водки умер! Вот Ленка в деда и пошла! Как это сейчас называют: генетика! И не надо её оправдывать! Вот Коленька мой алкоголь не употребляет, спортсмен! А уж наркотики – и подавно! Так что, как говорится, каждому – своё!
— Да ты уже сто раз рассказывала о том, какой у тебя распрекрасный внук! – отмахнулась от подруги Валентина Ивановна, – А мне всё равно Лену жалко. Молодая девка была… Жить бы ещё и жить… А оно вон как сложилось…
…- Антонина, я слышала, дочь старшую вы похоронили? А что ж даже поминок не было?! – Клавдия Ильинична встретила соседку у подъезда, – И попрощаться не привезли… Неправильно это…
— Похоронили. Отмучилась Ленка, – вздохнула та, – Какие поминки-то, какие прощания?! Она же не жила с нами уже столько лет! Да и дочка у меня младшая беременная как раз. Они с Ленкой не общались практически… И сами мы с ней не общались… Она же совсем скатилась в последнее время: с бомжами якшалась, наркотики употребляла… Помянули дома мы её. Хватит!
— Ну, не знаю… Дочка-то ведь она твоя! Не по-человечески как-то… – протянула старушка, – Нужно было всё по совести сделать: в последний путь провести…
— А это уже не Ваше дело! – хмыкнула Антонина Петровна, – Вам лишь бы языком почесать… Помянули и похоронили! Свои обязательства перед Ленкой мы выполнили! И вообще, я перед Вами отчитываться не обязана! Помните ведь, наверняка, с чего это всё началось! Без Вашей семейки ведь тоже не обошлось! А теперь меня попрекаете…
Женщина развернулась и ушла в подъезд, громко хлопнув дверью. Клавдия Ильинична нахмурилась: Антонина напомнила ей о том, о чём она давно хотела забыть. Да что там – уже почти забыла! Ведь так давно это было…
… Лена была первой красавицей в школе. К тому же отличницей, умницей и скромницей. Родители нахвалиться дочерью не могли. Лена училась в 10 классе и собиралась поступать в педагогический университет…
Сосед Коля был на год старше Лены. Он учился в 11-м классе. Симпатичный парень, он пользовался успехом у девчонок. Серьёзностью Коля не отличался, поэтому менял этих самых девчонок как перчатки. Лене парень тоже нравился, но она не выставляла свои чувства на показ. Коля пару раз пытался ухаживать за Леной, но та взаимностью ему отвечать не спешила. Парня это задевало – он не привык к тому, чтобы ему отказывали. Однако как-то так произошло, что молодые люди попали в одну компанию: встречали Новый год. Лену мать тогда впервые отпустила встретить Новый год с друзьями. Праздновали на даче у Лениной одноклассницы, та и пригласила старшеклассников. Молодые люди принесли алкоголь, но Лена пить отказалась. Тогда Николай решил схитрить и проучить девушку: он подливал водку в бокал с соком, который пила Лена. К 12 девушка была пьяна… Если трезвой Лена на заигрывания Николая не реагировала, то в состоянии алкогольного опьянения она стала более сговорчивой… Утром девушка практически ничего не помнила. Помнила только Колю, который что-то ей говорил и смеялся, раздевая её в дальней спальне…
…- А говорила, что ни с кем! – хмыкнул Коля, когда Лена вошла в комнату утром 1 января, – А сама такая страстная, опытная… Повторим?!
Присутствующие рассмеялись и заулюлюкали, Лена покраснела и выскочила из комнаты. К вечеру она добралась домой…
С того самого дня в школе начали Лену гнобить и унижать. К ней относились как к девушке лёгкого поведения, отпускали неоднозначные намёки, обзывали. Лена краснела, бледнела и … молчала. Она смутно помнила, что случилось той новогодней ночью, и винила во всём, естественно, себя… Лена мечтала лишь о том, чтобы побыстрее закончился этот учебный год. Потом – ещё один – и она уедет, поступив в университет… Друзья и подруги отвернулись от девушки. Родители же, в свою очередь, изменений, происходящих с дочерью, даже не заметили: им было не до её душевных терзаний…
Но всё бы было ничего: пережила бы как-то Лена издевательства и насмешки одноклассников и знакомых. Однако дело этим, к сожалению, не закончилось…
— А что это ты ничего не ешь?! – Антонина смотрела на дочь подозрительно, – И снова тебя утром тошнило… Ленка, уж не беременна ли ты?! – ухмыльнулась женщина, решив, что смешно пошутила. Но, взглянув на испуганное лицо дочери, ахнула: — Нет! Не может быть! Ты же только в 10-м классе! Я думала, что хорошо дочь воспитала… А ну рассказывай!
Лена рассказала о том, что помнила с новогодней ночи. Горькие слёзы текли по её щекам.
— Шалава! – кричала Антонина, избивая дочь мокрой тряпкой, – И в кого ты такая пошла?! Вот отец придёт – он тебе задаст! Опозорила нас на весь посёлок! Как теперь мне людям в глаза смотреть?!
— Мам, я не виновата! – рыдала Лена, – Это Колька! Он мне что-то подмешал… Я ничего сделать не могла!
— А я тебе говорила: нечего шляться по ночам! Сидела бы дома – ничего бы с тобой не случилось! – кричала женщина, – Это ж позор какой! Идём-ка мы к Николаю и его родителям: нам есть, о чём поговорить! – потянула Антонина дочь за собой.
— Не надо, мам! – плакала девчонка, – Ну, пожалуйста! Не надо… Я не хочу вспоминать о произошедшем снова!
…- Так она сама! Она за мной давно бегала, в школе проходу не давала! Это Вам любой подтвердит! – Николай презрительно фыркнул, глядя на Лену и на её мать, – А там, на даче, просто повисла на мне. Сама меня в дальнюю спальню увела, соблазнила… А я что?! Я – мужчина! Вот и поддался! Ну а по поводу ребёнка, так это не ко мне: я не первый у Вашей Ленки был! И, уверен, что и не последний! Мало ли с кем она ещё тягалась… — не моргнув глазом, врал парень…
…- Ах, ты ж бесстыдница! Опозорила меня перед людьми! – причитала Антонина, вернувшись с Леной домой, – А я-то поверила, что Колька тебя соблазнил… А оно всё не так было…
— Мам, я правду говорю! Это он врёт! – попыталась возразить девушка матери.
— Он врёт?! Ты просто хочешь себя выгородить! Наговариваешь на парня! Колька из хорошей семьи – у него бабка всю жизнь терапевтом в поликлинике проработала, мать – медсестра операционная… А ты непонятно с кем ребёнка нагуляла, а на него повесить решила… Так не пойдёт! Только опозорила меня перед людьми! Это что ж они о нас подумают?! – возмущалась Антонина.
— Мам, я правду сказала! – тихо прошептала Лена. Но мать её не слушала…
Вечером вернулся домой отец. Антонина в красках описала ему ситуацию. Тот сказал, что не хочет видеть опозоренную дочь в своём доме и за стол с ней не сядет. Так Лена стала изгоем в собственной семье…
…- Сегодня ты в школу не идёшь! – мать резко открыла дверь в комнату Лены, – Собирайся: мы в больницу идём. На аборт.
— Аборт?! – Лена испуганно смотрела на мать, – Но срок уже большой… Да и анализов я никаких не сдавала…
— Конечно, аборт! – фыркнула Антонина, – А ты что, рожать собралась?! В 17 лет матерью стать хочешь?! А растить ты этого ребёнка, непонятно от кого нагулянного, как будешь?! Обеспечивать тебя кто будет?! Отец и тебя-то обеспечивать отказывается, а ты ещё ребёнка ему на шею посади! Скажи спасибо, что из дома тебя ещё не выгнал!
— Мам, я не хочу оставлять этого ребёнка! – тихо сказала Лена, – Я просто переживаю, что срок уже большой, что анализов я никаких не сдавала…
— Нужно было раньше переживать, когда в постель непонятно с кем ложилась! – презрительно хмыкнула Антонина, – А теперь переживать нечего! У меня подруга в гинекологии работает, сделает всё, как надо! И не нужны ей твои анализы: и так сделают, договорилась я обо всём. Это тебе не операция какая – так, мелочь!
…- К сожалению, детей у тебя больше не будет! – доктор, крашеная блондинка средних лет с ярко-малиновыми губами и презрительным взглядом, свысока смотрела на Лену, – Нужно было головой думать! А то начинают половой жизнью чуть ли не с 14-ти лет жить, а потом удивляются, откуда у них болячки и проблемы по-женски! Ты бы ещё позже на аборт пришла! В 16-ть недель тебе никто аборт не сделал бы! А искусственные роды – только по показаниям… Так что, считай, что я тебе оказала огромную услугу. Теперь можешь гулять направо и налево – по крайней мере, не залетишь…
— Но я хотела ещё детей! – сквозь слёзы проговорила Лена, – В будущем…
— Нужно было думать об этом раньше! – повторила доктор, – Нечем не могу тебе помочь…
Лена вернулась домой. Здесь её никто не ждал. Мать общалась с девушкой сквозь зубы, а отец и вовсе делал вид, что её нет. Младшая сестра Лены, Наталья, во всём копировала поведение взрослых…
Обиды и боли Лена не чувствовала. Скорее – апатию. Ей стало совершенно всё равно, что о ней думают окружающие. Было всё равно, что будет дальше. Даже поступление в ВУЗ теперь её не волновало… Девушка совсем закрылась в себе, учиться перестала, радоваться жизни – тоже. Даже вставать по утрам ей не хотелось: незачем было, не для чего. В этом мире правильных и безгрешных людей для неё места не было…
…- Выпьешь?! – около Лены присел незнакомый парень. Раньше, ещё каких-то полгода назад, она бы даже разговаривать с ним не стала: парень явно был любителем «костра и песен», имел неопрятный вид и какой-то затуманенный взгляд, – Мне кажется, тебе это надо!
— А давай! – кивнула Лена, приняв у него из рук бутылку с пивом, – Почему бы и нет?!
Оказалось, что алкоголь притупляет боль. Лене понравилось ощущение лёгкости и полузабытья. Она нашла своё лекарство от безразличия и ненависти окружающих…
…- От тебя несёт алкоголем! – Антонина стояла на дверях, не впуская Лену домой, – Снова пила?! Совесть у тебя есть?! Шляешься где-то по ночам, пьёшь… Что о нас люди подумают?!
Женщина наотмашь ударила дочь по лицу. Лена упала, не удержавшись на ногах.
— Пила! – вскинула она голову, – А тебе-то что?! Хочу – и пью! А люди пусть думают о себе, а не обо мне!
— Мне со школы сегодня звонили! – хмыкнула Антонина, – Оказывается, ты туда через день-два ходишь… А как же университет?!
— Какой университет, мам?! – горько рассмеялась Лена, – Что там делать такой, как я?!
— И то правда… – протянула женщина, – В училище пойдёшь. Там и общежитие есть. У нас с отцом терпение иссякло: школу окончишь – и убирайся на все четыре стороны! Ты подаёшь плохой пример сестре. Да и принести в дом можешь всякую заразу: мало ли, где ты шатаешься со своими дружками-алкоголиками…
— Месяц остался! – хмыкнула Лена, пьяно улыбнувшись, – Потерпишь меня месяц, мамочка?!
— Иди спи! И не попадайся на глаза отцу: ты же знаешь, он с тобой шутить не будет! – отвернулась от дочери Антонина…
…Елена поступила в училище на специальность повар-кондитер: там был самый маленький конкурс. Девушке выделили мест в общежитии: мать лично приезжала договариваться к коменданту. Началась у Лены новая фаза в жизни. Только вот от старой она мало чем отличалась…
Новые друзья Лены, одним из которых был Влад – тот самый парень с лавочки – были старше её и опытнее. Они собирались по вечерам, чтобы выпить и покурить. Не только сигареты… Лена не отставала от них. Но отдыхать нужно было за что-то, а денег ей родители не давали совсем: они заплатили за общежитие. Питание в столовой было бесплатным… Тогда Лена устроилась на работу. Сначала она работала официанткой в летнем кафе, потом – посудомойкой там же. Посудомойка могла позволить себе позволить то, что было не позволительно для официантки: прийти в состоянии лёгкого алкогольного опьянения, без макияжа, в грязных вещах… А именно такой и становилась Лена буквально на глазах…
…Лену отчислили после первого курса: она практически не посещала занятия. Экзамены, естественно, она тоже не сдала… Из общежития девушку попросили…
…- Нет, домой ты не вернёшься! – Антонина покачала головой, глядя на дочь, застывшую у порога с дорожной сумкой в руках, – Мы ясно дали тебе понять: дальше – сама. Всё, что мы могли, мы для тебя сделали. Терпеть твои пьянки и гульки мы не обязаны. Ты сама выбрала такой путь. Мне тебе помочь нечем…
Женщина закрыла дверь перед лицом дочери. Лена осталась стоять на площадке в подъезде…
…- Давай ко мне! – кивнул Влад, – А за жильё – отработаешь! – подмигнул он.
Так Лена стала жить с Владом в квартире барачного типа на окраине посёлка. Там, в этой квартире, казалось, никогда никто не убирался: повсюду была грязь и мусор. Какие-то тряпки, засохшие пятна на старом ковре и на просевших дряхлых диванах. Даже постельного белья у Влада не было! Но Лену это теперь не слишком волновало: она вместе с Владом каждый вечер курила соли… Это было куда действеннее, чем алкоголь: теперь Лена не то, что о своих проблемах забывала, а иногда и имени своего не помнила!
Работу в кафе Лена потеряла: естественно, её «увлечение» не осталось незамеченным, а связываться с наркоманами никто не хочет! Способ заработка Лене подсказал всё тот же Влад. Теперь она стала «закладчицей». Лена жила от дозы к дозе. Ничто другое её больше не интересовало…
…- Тонька! Там твоя Ленка в больницу попала! В реанимации! – в дверь Антонины постучала соседка, – Мне только что дочка позвонила: она работает там…
— И что с ней? Передозировка, наверное?! – бесстрастно спросила Антонина, – А я-то что сделать могу?!
— Ну, может, ты сходила бы к ней: дочь твоя как-никак! – пожала плечами женщина, – Может, в какой-то центр реабилитационный её определить можно… Нужно же что-то делать! Иначе потеряешь дочь! Это ведь с ней не впервой…
— Наркоманов бывших не бывает! – хмыкнула Антонина, – Не поможет ей никакой реабилитационный центр! Она сама такую жизнь выбрала! В больницу к ней я не пойду: у меня денег всё равно нет!
— Причём здесь деньги! Неужели тебе совершенно наплевать на дочь?! Как ты так можешь?! – покачала головой соседка.
— Нет у меня больше старшей дочери! Одна осталась: Наташка! А Ленки нет! – хлопнула дверью Антонина. Соседка осуждающе покачала головой…
…- Я сегодня Ленку Павлову видела! – Клавдия Ильинична подошла к Валентине Ивановне, – На вокзале. С бомжами какими-то… Ты давно видела её?! Это же ужас просто! Она меня даже не узнала…
— А была же такой красавицей! – вздохнула Валентина Ивановна, – Помню, как в первый класс шла: бантики-косички… И так скатилась… А матери-то всё равно!
— Мать давно от неё отказалась, – нахмурилась Клавдия Ивановна, – когда Ленка оступилась – сразу…
— Там же, вроде, и внук твой замешан был?! – прищурилась старушка.
— Может – и был, а может – и нет! – пожала плечами та, – Но только ведь не в этом дело! Тонька, как мать, должна была дочь поддержать! Пусть даже та была сто раз не права. Мы за внука порвать были всех готовы, хотя и не удивлюсь я, если именно с него всё и началось. А Тонька дочь во всём обвинила. Нам это на руку было, а Ленке она жизнь этим сломала…
— Да уж… Из отличницы и примерной девочки превратиться в бомжиху и наркоманку – это ещё уметь надо! – вздохнула старушка, – А девку жалко: не исправить уже ничего…
…- Слышала, Ивановна, говорят, Ленка-то Павлова померла… Похоронили уже! – Клавдия Ильинична осуждающе покачала головой, – Даже поминок не было! И дома переночевать не дали… Непорядок! Разве можно так: она же оттуда всё видит! Грех!
— Павлова – это та, что с 4-го этажа?! Лёнькина дочка старшая?! – нахмурилась, пытаясь что-то вспомнить, Валентина Ивановна, – Так она давно уже дома не жила…
— Не жила. Бомжевала. Наркоманкой была. Но всё равно жалко: молодая ведь! – вздохнула Клавдия Ильинична.
— Жалко, а что же с ней случилось, знаешь?! – поинтересовалась Валентина Ивановна.
— Да кто его знает… Нашли утром на окраине посёлка, там, где бараки заброшенные. Замёрзла или передозировка – сама же знаешь, какой образ жизни она вела… – проговорила задумчиво пожилая женщина.
— А Тонька что?! Хоть слезинку проронила?! – прищурилась Валентина Ивановна.
— Кто?! Тонька?! Да она только вздохнула с облегчением! Ленка её позором была. Она могла к ней на работу заявиться – грязная, вонючая – мол, денег дай. Под подъездом её караулила. К Наташке в колледж ходила… Кто-кто, а Тонька точно плакать о дочери не будет! – хмыкнула Клавдия Ильинична.
— Да уж… Вот так был человек – и нет его! И поплакать некому: и не вспомнит никто о Ленке-то нашей! Никому она не нужна! – вздохнула старушка.
… На самом краю кладбища, под старой берёзой, виднелась свежая могила. На ней – скромный крест с фотографией, с которой улыбалась молодая, симпатичная девушка. Гордость школы, первая красавица. Фотография была с тех времён, когда Лена ещё жила свою лучшую жизнь… Тогда она и подумать не могла, что через несколько лет окажется здесь, под этой берёзкой. И не было на могилке ни венков с пафосными подписями, ни живых цветов, умирающих на морозе – ничего… Только холодный пронизывающий ветер бросался снежной крупой да старый ворон кружил над пустынным кладбищем… Приближался Новый год – праздник, с которого всё началось…
