Да ладно, быть того не может! — Костя смотрел в щиток и видел то, что должен был видеть. Все в порядке — а значит, что-то случилось на подстанции.
— У всего квартала света нет! — крикнула, запыхавшись, только что взбежавшая по лестнице Варвара. — Все сидят в темноте!
— Мам, свечки есть? — деловито поинтересовалась семилетняя Катя.
— Да как же не быть, электричество-то часто пропадает…
В их краю, где дули суровые северные ветра, а зима была гораздо длиннее лета, разное случалось. И свет вырубали пару раз в месяц. Но все жители старого дома на Дубовой улице надеялись, что на Новый год, до которого оставалась пара часов, такой ерунды не случится.
И вдруг! Разом погасли все телевизоры, по которым показывали новогодние концерты и “Иронию судьбы” (а за ней — “Карнавальную ночь”!). Погасли гирлянды на елках — кроме тех, что запитывались от батареек. Про холодильники и вовсе страшно было думать, и оставалась надежда, что удастся наготовленное съесть. Хотя кому и когда это удавалось?! Словом, катастрофа.
Соседи вышли на лестничную клетку, переговаривались, решали, что тут можно сделать. По всему выходило — ничего. Пока вокруг кипели разговоры, Костя думал. А потом прокашлялся и громко крикнул:
— Граждане!
Магическое слово для местного контингента! Все разом замолчали.
— Граждане соседи, давайте не будем огорчаться. Новый год же! Вот что я думаю. У нас большая квартира, место есть. Приходите к нам! Будем вместе сидеть при свечах.
— А “Ирония”? — пискнула старушка Веремеевна, очень уважавшая неизменные для нее много лет новогодние традиции.
— У меня ноутбук полностью заряжен, — сообщила Варвара, которая всегда поддерживала идеи мужа. — Мы включим фильм на нем! – благо интернет для просмотра не требовался.
Услышав о том, что “Ирония” еще не потеряна, народ оживился.
С соседями Косте и Варваре повезло. Когда въезжали, думали, мало ли что — алкаши или притон, но все оказалось прилично. Всего в подъезде было восемь квартир, и хотя обитали в них люди пожилые, с ними было о чем поговорить. Через месяц молодая пара знала всех, а когда дети родились, Костя с Варварой и вовсе стали своими.
В большой комнате сдвинули столы, принесли даже маленький столик из детской. Соседи натащили стульев и гору еды. Всего в квартиру набилось человек двадцать. Варвара водрузила на тумбочку ноутбук, запустила “Иронию” и, облегченно выдохнув, присела на стул. Костя сунул ей тарелку, на которой уже красовалась горка оливье, селедки под шубой, вареная картошка и сочная куриная нога.
— Вот, держи. Ты готовила целый день и толком не ела.
— Я тебя люблю, — сказала Варвара мужу. Он чмокнул ее в макушку.
— Я тебя тоже люблю.
Свечки горели повсюду, и Варваре казалось, что она сидит не в обычной квартире, а в бальном зале, среди аристократов, пришедших послушать… ну, скажем, как Пушкин читает стихи. Даже дети не бесились, тихо играли в углу. “Ирония” закончилась, и соседи переключились на разговоры, на воспоминания…
За пять минут до полуночи дали свет. Заурчали холодильники, вспыхнули лампочки. Дети завопили:
— Ур-ра!
Варвара думала, что теперь соседи быстро разбегутся по своим квартирам — и не угадала. Уже открывали шампанское, разливали в неизвестно откуда появившиеся бокалы — у Варвары такого их количества точно не было! И под бой курантов поздравили друг друга с Новым годом.
Соседи разошлись по своим квартирам только часа в три, пообещав завтра утром помочь с уборкой. Костя закрыл за ними дверь и улыбнулся жене.
— Ну как тебе? По-моему, самый необычный Новый год, который у нас был!
— Я тут подумала, — произнесла Варвара, — не сделать ли нам это традицией?
