Утром Фёдор проснулся от резкого толчка в плечо. Он недовольно открыл глаза, и увидел над своим лицом встревоженное лицо жены Дарьи.
— Федя! Федя! Просыпайся, Феденька! – почти в панике бормотала она. — У нас опять конец света!
— Сколько сейчас время? – Фёдор снова закрыл глаза.
— Шесть утра! Ну, вставай уже!
— Ну, сегодня же выходной, Даша… — пробормотал Фёдор. — Я ещё немного посплю…
— Ну, Федя! Электричества же нет! Отключили!
— Включат…
Муж приготовился опять захрапеть, но не тут то было.
— Соседка Семёновна сказала, что свет отключили на целые сутки! — Супруга изо-всей силы затрясла его. — А может, и на больше. Ей кто-то сообщил, что на линии авария! Где-то чего-то порвалась! У нас же холодильник потечёт, Федя! Ну, всё протухнет же!
— У, мать твою… – Феде пришлось снова открыть глаза, и окончательно проснуться. — Протухнет, говоришь?
— Конечно. Молоко скиснет, колбаса протухнет. Вдруг электричество на целую неделю отключили? Чего делать-то будем?
— Не паникуй, Даша… – Муж задумчиво почесал седую шевелюру. — Мы же в деревне живём. Это в городе без электричества нельзя, а у нас… Сейчас в погреб полезу, а ты мне подавать продукты будешь.
— Так света же и в погребе нет! Там же темно!
— Ты, мать, совсем, что ли, одичала? – Фёдор удивленно уставился на супругу. — У нас свечи есть. А если что, я и старую керосиновую лампу могу запалить. Где-то керосин оставался, вроде.
Через пять минут он, с зажжённой свечой, уже скрылся с в погребе, и Дарья стала подавать ему — в корзине — бутылки с молоком, кастрюли с супом и кашей, приготовленные вчера, колбасу, и прочие скоропортящиеся продукты.
Когда муж вылез из погреба, жена опять его огорошила.
— Федя! Я сейчас хотела чай согреть, а у нас, оказывается, и газ отключили! И воду! Представляешь? Катаклизм какой-то!
— Не может этого быть! — Фёдор кинулся на кухню, сам проверил газовые вентили, краны водопровода, и опять задумался. — А ведь, точно — конец света! Может, по районной подстанции чем-то бабахнули.
— Феденька, как мы жить-то теперь будем? – запричитала Дарья. — Помрем же мы с голоду!
— Кто? Мы? Помрём? — Федя усмехнулся. — Ты, чего, мать? Смеешься? Плохо, что мы с тобой русскую печь в своё время убрали, но и это – не беда. У нас в чайнике вода есть?
— Была.
— Вот и хорошо.
Фёдор торопливо пошёл в сад, и начал там из старых кирпичей сооружать что-то вроде печки-буржуйки. Соорудил, развел в ней огонь из старых сухих веток, поставил сковородку, полюбовался этим походным очагом, и сказал жене:
— Готовь яичницу, а я — на родник. Надо запастись водичкой.
Взял велосипед, несколько пятилитровых пластиковых бутылок, и поехал на окраину деревни, где бил старый родник.
У родника уже набирали воду два мужика — Иван и Николай, тоже на велосипедах, и оба — старожилы деревни.
— С концом света вас, мужики! — поздоровался с ними весело Фёдор.
— И тебя в тоже место! – засмеялись, и чуть не хором, ответили мужчины.
— Как вода?
— Холодна! Зубы ломит! Давно я, сюда не приезжал!
— Вот-вот! Значит, снова пригодился родничок! Он уже по нам, наверное, соскучился.
— Ничего, проживём, мужики… Главное, чтобы вода была, а остальное — всё сделаем.
Вернувшись, Федя снова увидел обеспокоенное лицо Дарьи.
— Ты чего такая? – насторожился он. – У нас, вроде, отключать больше нечего! Кроме связи. Но она — и так – еле живая.
— Да я про другое переживаю! – застонала супруга. — У нас же половина деревни — городские, которые приехали сюда на лето. И почти с детьми они все. Как люди без условий будут жить? Они же к таким катаклизмам непривычные.
— Ничего, могут и в город на время уехать.
— А ещё сегодня по телевизору концерт Михайлова должны были показывать. Я хотела смотреть… Вот, беда-то, Федя.
— Вон чего! Это она уже и по телевизору соскучилась! — воскликнул недовольно муж. – Ладно. Давай завтракать. А потом я тебе сам концерт устрою…
Быстро управившись с яичницей, Федя полез в старый сундук, который они с женой не открывали, наверное, лет десять.
— Ты чего в нём забыл? — насторожилась Дарья.
— Свою молодость, — усмехнулся супруг, и достал на свет старую гармонь, которую когда-то ему подарил отец. — Вот, она, красавица… Деревенская дискотека…
— А ты чего это про неё вспомнил?
— Как это? Ты же телевизор смотреть хотела? А сейчас там как раз должны были показывать «Играй, гармонь».
Фёдор вышел ко двору, сел с гармонью в обнимку на скамейку, и огляделся. По всей, деревне, почти как раньше, витал приятный запах дымка. Сегодня из каждого двора вверх поднимались его тоненькие струйки. Это люди пытались готовить себе еду кто на чём — кто просто на костре, кто на мангале, а кто-то — на таком же наспех сооружённом очаге.
— Зашевелились люди… Ожили… — радостно улыбнулся Федя – Наконец-то, вспомнили, как их предки жили. А я вам сейчас, ребята, ещё и музыку включу. «Эх, Подгорна, ты Подгорна, широкая улица. По тебе никто не ходит не петух, ни курица!.. » — запел он, вдарив по кнопочкам. Гармонь, радостная, оттого, что её вспомнили, зазвучала так звонко, что уже через минуту почти во всех домах и избах деревни пооткрывались окна, и в них появились удивленные лица сельчан.
— Федя, ты чего это? К свадьбе какой, что ли, готовишься?
— Радуюсь я! – пропел он в ответ.
— Чему ты радуешься? Нам же всё напрочь поотключали!
— Вот этому я и радуюсь! Нам же, ребята, не газ со светом отключили, а – наоборот – включили молодость! Начинаем жить заново!
Скоро возле избы Фёдора и Дарьи начал кучковаться деревенский народ. Люди — и местные, и приезжие — усаживались кто на что — на скамейку, на стулья, принесённых из дома, прямо на траву, и начали неуверенно подпевать Фёдору. А потом они разошлись, перестали стесняться, и начали петь все песни подряд, которые могли вспомнить.
— А чего у нас никто не пляшет? — опомнился, вдруг, Федя.
— Так, потому что для пляски ещё кое-что нужно, — весело ответил кто-то. – Может, застолье устроим? А, граждане?
— Так в чем же дело!
Народ, услышав призыв, мгновенно скооперировался, и побежал по своим избам и домам.
Фёдор отставил гармонь, с помощниками вытащил из дома на улицу стол, потом — ещё один. А народ уже тащил к дому гармониста закуску и прочее – у кого что было.
Когда, наконец-то, все замерли вокруг огромного стола, Фёдор первым поднял стакан, и предложил тост:
— Ну, товарищи, поднимем наши бокалы, и встретим праздник конца света! Праздник, который нас всех, наконец-то, объединил.
— За праздник конца света! — как заклинание, повторила вся деревня.
Через пару часов приезжие из города были старожилам деревни — почти родные. Люди обнимались, плясали, пели, хохотали. Всем казалось, что этот необычный праздник конца света переплюнул по веселости даже Новый год.
И вдруг, Дарья, которая отлучилась на минутку в дом за очередной порцией кваса, закричала из окна:
— Федя! А электричество-то нам включили! И газ с водой!
Жители деревни мгновенно замерли, и в недоумении переглянулись. Потом, почему-то, все как один, с вопросом уставились на Фёдора.
Тот подумал, подумал, и пожал плечами.
— Да и пёс с ним, с этим электричеством! Праздник продолжается! — И опять вдарил по кнопочкам.
Теперь в этой деревне, жители в домах и избах, просыпаясь, иногда мечтательно бормочут: » Эх, хоть бы опять нам электричество на денёк отключили… Вместе с водой и газом… Что бы мы снова отпраздновали конец света… Что не говори, а лучшего праздника на свете, точно не бывает…»
