— Валентина Петровна, вы опять на кухне химичите? Мы же договаривались! — Алина замерла в дверном проеме, поджав губы. — Я просила не трогать мою технику!
Валентина резко оглянулась. Половник в руке застыл над кастрюлей, из которой поднимался густой, наваристый аромат.
— Тимке борщ варю. Ребенок третий день на твоей травке сидит, скоро с ног свалится! — она продолжила размешивать бульон, не глядя на невестку.
— Никто не свалится! Брокколи и киноа — это полезный перекус. А ваши борщи — сплошной холестерин и соль.
— Полезный перекус… Тимка вчера соседскому коту свою порцию скормил, — пробурчала Валентина Петровна. — А мой борщ люди в столовой тридцать лет нахваливали. Тарелки вылизывали и добавки просили!
Алина подошла к плите и брезгливо приподняла крышку кастрюли.
— Вы моих книг по нутрициологии даже не открывали, да? Это все устаревшие знания. Тяжелая пища! — она демонстративно закрыла крышку. — Советская школа приготовления давно не актуальна.
Валентина Петровна повернулась к невестке, крепче сжимая половник.
— Что? Старье, говоришь? А зацени-ка этот борщ, кулинарный блогер! Пусть он «не актуальный», зато вкусный. И Павлу нравится!
— Павел взрослый человек, может травиться, чем хочет. А Тимка — ребенок. И я хочу, чтобы он рос здоровым!
В кухню заглянул заспанный Павел.
— Что за шум? Вы тут с утра пораньше делите что-то?
— Твоя мать опять готовит этот свой… — Алина не закончила.
— Борщ! Нормальный, наваристый борщ, Паша! А не эта травка с пюрешкой, которую твоя жена называет едой.
Павел устало потер глаза.
— Алина, дай маме спокойно приготовить обед. У тебя сегодня съемки для блога, тебе не до кухни.
— Тогда убедись, что Тимка это не будет! Я не для того изучала детское питание, чтобы мой сын…
— Заказали бы доставку, раз моя еда вам не подходит, — перебила Валентина Петровна. — Я тридцать лет проработала в столовой и прекрасно знаю, как правильно готовить! Не на ваших этих курсах за три копейки училась.
Алина вспыхнула.
— Курсы за три копейки? Знаете, сколько стоило мое обучение? А ваша столовая… там же все на маргарине жарили!
— Ничего не на маргарине! Всегда все самое свежее было! — Валентина решительно продолжила помешивать борщ. — Вот люди тогда не болели так, как сейчас. Нормальную еду ели, а не эти ваши… смузи-шмузи.
— И чего вам дома не сидится? Зачем было переезжать, если вам тут все не так? — выпалила Алина.
Валентина замерла, словно ее ударили. В кухне повисла тишина, только что-то тихо булькало в кастрюле.
— Я что, по-вашему, должна одна в четырех стенах сидеть? Пенсия копеечная, квартплата растет. Так еще и… — она не договорила и отвернулась к плите.
— Мама, Алина не это имела в виду, — заступился Павел.
— Да все она имела в виду! — Валентина резко поставила половник на стол. — Ладно, поняла я. Не нужны вам ни я, ни мой борщ.
В этот момент в кухню вбежал пятилетний Тимка в пижаме с самолетами.
— Бабушка! — он радостно подбежал к Валентине Петровне и обнял ее за ноги. — А что ты готовишь? Так вкусно пахнет!
Валентина Петровна погладила внука по голове, улыбка тронула её губы.
— Борщик варю, Тимоша. По моему фирменному рецепту, — она бросила вызывающий взгляд на Алину. — С говядинкой на косточке, со сметанкой.
Тимка потянулся на цыпочках, пытаясь заглянуть в кастрюлю.
— А я тоже буду! Мам, можно мне бабушкин борщ?
Алина нервно поправила безупречную укладку, замявшись под двумя парами выжидающих глаз.
— Тим, у тебя на завтрак смузи с шпинатом и тыквенные крекеры. Пойдем, я тебе приготовлю.
— Не хочу шпинат! От него зубы зеленые! — надул губы мальчик.
Павел вмешался, стараясь сгладить напряжение:
— Может, сегодня сделаем исключение? Один раз ничего не случится.
— Вот! Паша дело говорит, — подхватила Валентина Петровна. — Ребёнку нужна нормальная еда. В детстве все мы борщ ели, и нормальные выросли. А от этих ваших шпинатов одни газы.
— Газы! — захихикал Тимка, повторяя новое смешное слово.
— Мама! — Павел бросил предостерегающий взгляд на Валентину. — Тим, иди умывайся. Мы тут с мамой и бабушкой решим, что на завтрак.
Когда мальчик убежал, Алина подошла к мужу и тихо, но отчётливо сказала:
— Решать нечего. Она саботирует все мои правила. И это в моём доме!
— В нашем доме, — поправил Павел. — И она моя мать. Уважай её хотя бы при Тимке.
Алина всплеснула руками.
— Паш, я пытаюсь! Но она словно из другого века. Все эти жиры, соль… Ты сам видел мою новую программу питания. В ней всё научно обосновано!
— А мой опыт — это не наука? — Валентина Петровна сердито стукнула крышкой о кастрюлю. — Людей кормила всю жизнь, до сих пор бывшие коллеги звонят, рецепты просят. А тут я как этот… динозавр какой-то.
Она отвернулась к окну и замолчала. Павел подошёл к матери, мягко коснулся её плеча.
— Никто не говорит, что твоя еда плохая, мам. Просто у нас с Алиной другой подход.
— Да какой там подход, — буркнула Валентина Петровна. — Травку жуёте, а потом тайком по ночам холодильник потрошите. Я же слышу, как ты ночью к колбаске подкрадываешься.
Щеки Павла порозовели. Алина уставилась на мужа, брови её поползли вверх.
— Так вот куда деликатесная колбаса исчезает! А я думала, это Тимка таскает!
— Это единичный случай, — неуверенно сказал Павел. — Я просто… проголодался.
Валентина Петровна хмыкнула и отвернулась к плите. Она помешивала борщ с таким видом, будто это был священный ритуал, который никто из присутствующих не мог оценить по достоинству.
— Единичный, конечно. Каждую ночь единичный, — пробормотала она себе под нос.
За обеденным столом повисла напряженная тишина. Тимка с аппетитом уплетал бабушкин борщ, причмокивая от удовольствия. Алина сидела, выпрямив спину, и механически жевала свой салат из киноа. Павел, расположившись между двумя противоборствующими лагерями, украдкой добавлял себе хлеба.
— Бабуль, а пирожки будут? — спросил Тимка с набитым ртом.
Валентина Петровна просияла.
— Будут, Тимошенька. Я уже тесто замесила. С капустой и с яйцом сделаю, как ты любишь.
Алина отложила вилку.
— Мама Паши, вы будто специально все делаете наперекор! Мучное, жареное…
— Да что ты прицепилась? — Валентина не выдержала. — Твоя эта травка — это не еда! Ребенок растет, ему силы нужны. А от твоих водорослей какие силы?
— Это не водоросли, а ламинария! В ней йод, микроэлементы!
— Тимке пять лет! Ему играть нужно, а не микроэлементы считать!
Павел вытер губы салфеткой.
— Давайте без ссор за столом. Тимка, тебе ведь и мамино овощное рагу нравится?
Мальчик нерешительно покосился на мать, потом на бабушку.
— Ну… нравится. Только от него живот не такой сытый.
Валентина Петровна не упустила момента.
— Вот! Ребенок сам всё сказал. Сытость чувствует!
Алина заправила за ухо выбившуюся прядь волос.
— В нашей семье не принято запихивать еду до отвала. Нормальное чувство насыщения — это не когда тебя распирает.
— А у нас в семье не принято детей голодом морить, — парировала Валентина.
— Хватит! — Павел стукнул ладонью по столу, заставив всех вздрогнуть. — Это просто обед, а не поле боя!
Тимка испуганно посмотрел на отца. Алина поджала губы. Валентина Петровна демонстративно принялась убирать со стола.
— Я свою тарелку еще не доел, — тихо сказал Павел.
— Прости, Пашенька, — смягчилась Валентина. — Это нервы.
В кармане Алины запищал телефон. Она взглянула на экран и вскочила.
— Совсем забыла! У меня через час прямой эфир для блога. Надо подготовиться.
— О чем эфир-то? — поинтересовалась Валентина Петровна.
— Про правильное питание в семье, — с вызовом ответила Алина. — И про то, как важно преодолеть сопротивление старшего поколения.
Валентина замерла с тарелками в руках.
— То есть ты про меня будешь на весь интернет рассказывать? Какая я плохая, потому что внука накормить хочу?
— Не передергивайте! Это объективная информация об устаревших пищевых привычках.
— Ясно, — горько усмехнулась Валентина Петровна. — Теперь я для тебя не человек, а «устаревшая пищевая привычка».
— Мама! — не выдержал Павел. — Алина, не переходи на личности в своем эфире!
— Да что такого? Это актуальная тема! Пищевое насилие старшего поколения!
Валентина с грохотом поставила тарелки в раковину. Стакан не удержался и разбился.
— Пищевое насилие? Это мой борщ, значит, насилие? А твоя травка — это, выходит, забота?
Она принялась яростно собирать осколки, не замечая, как порезала палец. Красная капля упала на белый кафель.
— Бабуля! Ты поранилась! — воскликнул Тимка, подбегая к бабушке.
— Сиди, мелкий! Осколки! — Валентина отодвинула внука плечом, продолжая собирать стекло голыми руками.
— Мама, прекрати! — Павел схватил полотенце и уверенно забрал у нее осколки. — Дай руку.
Валентина Петровна прижала порезанный палец, наблюдая, как кровь просачивается сквозь пальцы. Странное облегчение накатило волной — боль отвлекала от горечи, растекающейся внутри.
— Тимка, сбегай за пластырем! — скомандовал Павел. — А ты, Алина, нашла время для своих лекций. У тебя блог или семья важнее?
Алина колебалась, глядя на кровь, на побледневшую свекровь, на озабоченное лицо мужа, пока Тимка не вернулся с аптечкой, крепко прижимая ее к груди.
— Бабушка, не умирай! — со страхом произнес мальчик, на глазах которого выступили слезы.
— Тимоша, ну что ты глупости говоришь? — Валентина Петровна через силу улыбнулась, хотя глаза оставались грустными. — Это просто царапина. Никто не умирает от разбитого стакана.
Павел ловко обработал порез и наклеил пластырь.
— Алина, может, перенесешь свой эфир? — спросил он, не глядя на жену.
— Не могу, — она нервно постукивала ногтями по столешнице. — Там уже триста человек зарегистрированы. Это работа, Паша.
Валентина Петровна тяжело поднялась.
— Иди, веди свой эфир. Расскажи им, как я тут со своими борщами над вами издеваюсь! — она махнула здоровой рукой. — Пойду прилягу.
— Бабуль, а как же пирожки? — тихо спросил Тимка.
Валентина остановилась, взглянула на внука, и ее лицо смягчилось.
— Тесто еще подходит, малыш. Отдохну полчасика и займусь.
Когда Валентина Петровна ушла, Алина тихо сказала мужу:
— Я не буду про нее конкретно говорить. Просто о проблеме в целом.
— Да она и есть эта проблема для тебя, — Павел покачал головой. — Мама просто готовит, как умеет. Так, как всю жизнь готовила. Ты даже не пытаешься ее понять.
— А она пытается понять меня? — Алина всплеснула руками. — Мои взгляды на питание — это не прихоть. Это моя профессия теперь.
— Мам, а почему бабушкина еда плохая? — вдруг спросил Тимка, внимательно слушавший взрослых. — Она же вкусная!
Алина присела перед сыном, подбирая слова.
— Дело не в том, что она плохая, солнышко. Просто… представь, что ты каждый день ел бы только конфеты. Вкусно, да. Но для здоровья не очень хорошо.
— Но борщ — это не конфеты, — рассудительно заметил мальчик.
Павел невольно усмехнулся.
— Вот, устами младенца. Никто не просит кормить его фастфудом и тортами. Борщ — это нормальная еда, Алина.
Алина выпрямилась и расправила плечи.
— Я пойду готовиться к эфиру. А вы тут… решайте свои проблемы с едой.
Она развернулась и вышла из кухни, оставив Павла в растерянности.
Тем временем в своей комнате Валентина Петровна сидела на краю кровати, разглядывая фотографию в старой рамке — она в поварском колпаке среди коллег-поваров на открытии новой столовой. Тридцать лет назад. Тогда ее блюда ценились, за ними стояли в очереди. А теперь? Теперь она… устаревшая пищевая привычка.
В дверь осторожно постучали.
— Баб, ты спишь? — Тимка просунул голову в щель.
— Нет, солнышко. Иди сюда, — она похлопала по кровати рядом с собой.
Мальчик забрался к ней и ткнулся носом в плечо.
— А что ты смотришь?
— Себя молодую, — улыбнулась Валентина. — Видишь, какая я тут важная, в колпаке?
— Ух ты! Ты была поваром? Как на телевизоре?
— Не как на телевизоре, а в обычной рабочей столовой. Но готовила я не хуже этих телевизионных. Просто раньше никто не снимал, как ты еду готовишь. Готовил и готовил.
Из гостиной донесся взволнованный голос Алины. Начался ее эфир.
— Тимка, иди к маме, ей, наверное, помощь нужна с этим… компьютером.
— Не-а, она сказала не мешать, — мальчик покачал головой. — Я хочу пирожки делать!
Валентина вздохнула, но поднялась.
— Ладно, пойдем. Только тихо, чтобы маме не мешать.
Они на цыпочках прошли на кухню. Алина с идеально уложенной причёской и безупречным макияжем сидела в гостиной перед ноутбуком.
—…устаревшие представления о питании часто навязываются старшим поколением, — донеслось до них. — Борщи, жареная картошка, пирожки — всё это вкусно, спору нет, но…
Валентина Петровна замерла, прислушиваясь, но Тимка дернул ее за рукав.
— Баб, давай делать пирожки!
— Давай, — тихо согласилась она, доставая тесто.
Вскоре кухня наполнилась ароматами жареных пирожков. Валентина Петровна работала механически, думая о словах невестки. Устаревшие представления… Навязываются… Вкусно, но…
Незаметно для себя она всё сильнее разогревала масло, и когда очередная партия пирожков попала на сковородку, раздалось громкое шипение. Горячие брызги масла разлетелись в стороны.
— Тимка, отойди! — она инстинктивно заслонила внука собой, и несколько горячих капель попали ей на руку.
— Ой! — она вскрикнула от неожиданности и боли.
Этого оказалось достаточно, чтобы в гостиной воцарилась тишина, а затем раздались быстрые шаги.
— Что случилось?! — Алина влетела в кухню, бледная от волнения. — О боже, у вас тут масло кипит! Тим, я же запрещала тебе подходить к плите!
— Это я виновата, — Валентина осторожно перевернула пирожки, баюкая обожженную руку. — Отвлеклась и не уследила за сковородкой.
— Мам! Ты эфир бросила? — в дверях появился встревоженный Павел.
— А что я должна была делать? Там крик на всю квартиру!
— Никто не кричал, — устало сказала Валентина. — Просто небольшой ожог.
Она повернулась к сковородке, но вдруг пошатнулась. Перед глазами поплыли черные точки.
— Бабушка? — испуганный голос Тимки доносился словно издалека.
Последнее, что увидела Валентина Петровна перед тем, как сползти по кухонному шкафу на пол, было испуганное лицо Алины, кричащей что-то беззвучно раскрытым ртом.
Смутные голоса доносились словно сквозь вату. Валентина Петровна медленно открыла глаза. Над ней нависало встревоженное лицо Павла, а рядом стоял врач скорой помощи, что-то проверяющий в своих записях.
— Давление скачет, да и сахар понижен, — сказал врач. — Когда вы последний раз нормально ели?
— Сегодня борщ варила, — пробормотала Валентина Петровна. — А сама… так, перехватила чуть-чуть.
Павел взял мать за руку.
— Мама, ты третий день на одном чае сидишь. Я же видел.
— А что я должна была делать? — тихо сказала Валентина. — Меня твоя Алина на каждом шагу стыдит за мою еду, будто я вам отраву готовлю.
Врач покачал головой.
— В вашем возрасте голодание крайне опасно. Рекомендую наладить режим питания и наблюдаться у терапевта.
Когда врач ушел, в комнату осторожно заглянула Алина. В руках она держала поднос.
— Валентина Петровна… можно?
В дверях показалась и голова Тимки, глаза которого были красными от слез.
— Бабуля! Ты живая!
— Конечно, живая, глупенький, — улыбнулась Валентина. — Просто немного устала.
Алина подошла ближе и поставила поднос на тумбочку. На нем дымилась тарелка с борщом.
— Я вам борща принесла, — она запнулась. — Ваш, из кастрюли…
Валентина Петровна удивленно посмотрела на невестку.
— А как же твой эфир?
— Я его закончила раньше, — Алина неловко пожала плечами. — Тимка помог пирожки дожарить. Вы… научите меня потом рецепту?
Валентина ошеломленно смотрела на невестку.
— Ты же говорила, что они вредные…
— Один день в неделю можно и вредное, — Алина улыбнулась уголком губ. — Я тут подумала… Может, мы с вами найдем компромисс? Вы поделитесь своими рецептами, а я подскажу, как сделать их чуть менее… калорийными?
— Хочешь сказать, мой борщ не такое уж и «пищевое насилие»? — Валентина Петровна не удержалась от едкого замечания.
— Знаете, — тихо сказала Алина, — когда вы упали… Тимка так испугался. И я тоже. И я поняла, что еда — это не только химический состав. Это… традиции. Память. Любовь, в конце концов.
Валентина слабо улыбнулась и взяла ложку.
— Что, неужели и сама попробовала мой борщ?
— Попробовала, — призналась Алина. — И… Тимка прав. Он очень вкусный.
Уже за ужином, когда Валентина Петровна сидела за столом, завернутая в плед, Павел разложил по тарелкам и борщ, и рагу с киноа.
— А можно мне все? — спросил Тимка, глядя на обе тарелки.
— Можно, сынок, — Алина потрепала его по волосам. — Валентина Петровна, а не хотите поучаствовать в моем эфире? Про традиционные рецепты в современном прочтении?
Валентина удивленно подняла брови.
— Ты шутишь?
— Вовсе нет, — Алина отломила кусочек бабушкиного пирожка. — Моим подписчикам будет полезно узнать секреты настоящего вкусного борща от профессионального повара.
Валентина Петровна растерянно посмотрела на сына, на невестку, на жующего сразу из двух тарелок Тимку.
— Ну, если твоей молодежи интересно… Научу, как борщ варить. Главное, щедрой рукой и с добрым сердцем.
— Вот! — Алина щелкнула пальцами. — Это отличное название для эфира: «Щедрой рукой и с добрым сердцем: традиции, которые объединяют поколения».
— Господи, сколько слов-то, — усмехнулась Валентина, но в глазах ее появился давно забытый блеск. — А знаешь, у меня еще вареники неплохо получаются. И пельмени ручной лепки…
Тимка счастливо улыбался, глядя на бабушку и маму, которые впервые за долгое время смотрели друг на друга без раздражения и обиды.
