Егор Фёдорович долго не мог уснуть. На дворе ночь глухая, а ему не спится. Он и положение тела менял, и в потолок смотрел, медленно считая до ста, и дышал глубоко.
Но ничего не помогало.
Тревога на душе какая-то непонятная. Будто что-то случиться должно.
Только вот что такого может случиться ночью в деревне? Всегда спокойно и тихо было.
Через некоторое время Егор Фёдорович, наконец, стал засыпать, как вдруг сквозь сон услышал странный шум на улице, будто люди кричат. «Правда, что ли, кричат или мне показалось?»
Он встал с кровати, подошел к окну, прислушался: так и есть – люди кричат.
Быстро одевшись, Егор Фёдорович схватил фонарик, который на тумбочке стоял «на всякий случай», и поспешил на улицу. Он хотел понять, что там происходит.
*****
Фомин Егор Фёдорович всю жизнь прожил в деревне и был уверен, что жизнь свою он прожил абсолютно бездарно.
Как-то вот не сложилась у него жизнь. Детей у него никогда не было, жены тоже.
Почему-то женщины совсем не обращали на него внимания. Может, потому что ростом не вышел?
Его ведь даже в армию не взяли, потому что он, стоя на кончиках пальцев, до отметки 150 см не дотягивал.
— Не годен! – единогласно огласила свой вердикт призывная комиссия и стала «разбираться» с другим призывником.
Обычно в таких случаях дают отсрочку на год (вдруг вырастет еще человек), но в случае с Егором Фёдоровичем это было лишнее, потому что истинная причина его негодности к службе заключалась не только в маленьком росте. Точнее не только в нем.
Однажды, будучи еще ребенком, Егор сидел у окна в ожидании матери. Та обещала принести ему шоколадных конфет, поэтому его нетерпение можно было понять.
И когда мать, наконец, вернулась с работы, он побежал к входной двери и на радостях попытался открыть её с разбегу, повернувшись к ней спиной. У него это получилось. С первого раза!
Вот только он неудачно упал на землю, ударившись о камень и на всю жизнь остался горбатым.
Сначала это не так было заметно, но со временем его горбатость стала очень быстро прогрессировать.
— Господи, Егорушка, ну как же так? – плакала мама. – Ну зачем ты эту дверь толкал? Теперь же всю жизнь мучаться будешь… Что с тобой будет, когда меня не станет?
«Зачем, зачем? – думал Егор, сидя на коленях у матери. – Потому что по-другому дверь эту не открыть».
В общем, именно из-за своей горбатости Егор Фёдорович и не пользовался популярностью у женщин. И в армию его не взяли по этой же причине. Да и друзей у него никогда не было.
Люди, конечно, с ним общались, но дальше разговоров их отношения не заходили.
Так и прожил Егор Фёдорович свою жизнь в одиночестве. Впрочем, на жизнь он не обижался. На людей – тоже.
Даже на тех, кто за глаза, а иногда и прямо, обзывал его «верблюдом» и в шутку говорил, что «горбатого могила исправит».
Однако на старости ему стала не давать покоя одна мысль. Ему же семьдесят два года уже стукнуло, вот и испугался он, что скоро помрет. Не от сердечного приступа, так от тоски зелёной.
Но больше всего не сама смерть беспокоила Егора Фёдоровича, а то, что уйдет он внезапно, не оставив после себя ничего.
«Забудут ведь меня… Похоронят и забудут».
А ему хотелось, чтобы и после смерти о нем помнили. След свой в истории хотелось оставить. Хоть какой-нибудь.
Потому что чувствовал он вину перед своими предками. Ведь, получается, что на нем его же род и прервется. И никто никогда про Фоминых из деревни Дубравино не вспомнит.
Эх, был бы он писателем, например, то написал бы какой-нибудь роман на несколько томов, как Толстой. Чтобы память о нем на века сохранилась. Но, увы, писать романы он не умел – не дал Бог ему такого таланта.
Да и не учили его этому никогда. А самому учиться – поздно уже. Время упущено.
«Может быть, стих попробовать написать? Хотя бы на пару куплетов, или даже одного хватит» — размышлял Егор Фёдорович.
Идея показалась ему заманчивой. Взял он чистый лист бумаги и карандаш, и стал сочинять.
На старом дубе ворона сидит,
Острый взгляд, задумчивый вид.
Смотрит на всех она свысока,
И в глазах её… сплошная тоска.
— Нет! Ерунда какая-то! – расстроился Егор Фёдорович, после чего скомкал лист бумаги и бросил его в печь, чтобы, не дай Бог, не прочитал то, что он там пытался написать.
А сам подумал в тот момент, что: «Ежели Пушкиным не родился, то нечего тогда и пробовать».
Впрочем, именно этот неудачный стих направил его мысли в правильное русло. «На старом дубе ворона сидит…» — повторял про себя Егор Фёдорович первую строчку.
— А что, если дуб посадить на участке?
«Дубы они долго «живут» — минимум 300-400 лет, а некоторые – даже тысячелетие».
Егор Фёдорович, как представил, сколько поколений людей этот дуб увидят, и загорелся этой идеей.
Пошел на следующий день в лес, нашел подходящий черенок, принес его домой и попытался укоренить.
Вроде бы «по науке» всё делал, а черенок не укоренился. Погиб. Однако желание вырастить многовековое дерево никуда не пропало. Наоборот, только сильнее стало.
Поехал Егор Фёдорович в город, купил уже подросший саженец. «Теперь точно всё получится» — был уверен мужчина.
Всё сделал, как ему продавец рассказал. Но через некоторое время саженец тоже погиб. Очень расстроился Егор Фёдорович. В детстве, помнится, люди желудь в землю прикапывали, и всё получалось. А тут ухаживаешь, пылинки сдуваешь, а результата никакого.
— Видно, не судьба, как говорится…
Поворчал-поворчал Егор Фёдорович, и смирился с тем, что никакой след в истории он уже не оставит. Даже у всех своих родственников, которых знал и не знал, попросил мысленно прощения. Вот только легче на душе не стало.
Ночью он долго не мог уснуть, ворочаясь в постели. Темно уже на дворе, а ему не спится.
Чего только он не делал: и положение тела менял раз десять, и в потолок смотрел, медленно считая до ста, и дышал глубоко в течение минуты. Но ничего не помогало: тревога у него на душе была какая-то непонятная.
Будто что-то случиться должно.
Только вот что такого может случиться ночью в его деревне? Всегда тихо и спокойно было.
Через некоторое время Егор Фёдорович, наконец, стал засыпать, как вдруг сквозь сон услышал странный шум на улице, будто люди кричат. «Правда, что ли, кричат или мне показалось?»
Он встал с кровати, подошел к окну, прислушался: так и есть – кричат. Явно не просто так.
Быстро одевшись, Егор Фёдорович схватил фонарик, который на тумбочке стоял «на всякий случай», и поспешил на улицу.
Он хотел понять, что же там происходит.
*****
Когда Егор Фёдорович выбежал на улицу, то сразу увидел небо, которое было озарено красным заревом.
«Дом, что ли, горит у кого-то?» — не на шутку перепугался он и поспешил в ту сторону, откуда крики доносились.
У них в деревне так принято: если дом горит, никто в стороне не остается, все помогают.
— Что случилось, Петровна?! – спросил Егор Фёдорович у женщины, схватив её за руку.
Судя по всему, пожар был на её участке.
— Ах, Егор Фёдорович! – заплакал она. – Беда у меня, не видишь, что ли? Сарай загорелся. Смотри как горит, не потушить его уже.
— Сарай? Это ты из-за него так расстроилась? Ладно бы дом горел – понятно. А сарай ведь можно и другой построить.
Соседи, которые сбежались на крик Петровны, пытались потушить пожар своими силами, но у них ничего не получалось. А пожарные когда приедут – неизвестно.
Может быть и так, что только под утро.
Вот Егор Фёдорович и пытался, как мог, успокоить женщину. «Нет, ну честное слово: не дом ведь горит, а сарай».
— Да не за сарай я переживаю! – всхлипывала Петровна. – Кошка у меня там, понимаешь.
— Нет, не понимаю…
— Ну она котят две недели назад родила, и я ей в сарае там уголок обустроила, чтобы комфортно было.
— То есть кошка в сарае? – нахмурился Егор Фёдорович. – Вместе с котятами?
— А я тебе о чем толкую? – рыдая, ответила Петровна. – Она-то могла выбежать, но не выбежала – котят, наверное, не захотела одних оставлять. А теперь-то как в сарай зайти? Смотри, как полыхает?
Егор Фёдорович посмотрел на огонь, потом отдал Петровне свой фонарик и, снимая на ходу куртку, побежал в сторону сарая.
— Куда же ты?! – кричала женщина.
— Стой, нельзя! – кричали люди.
Но Егор Фёдорович никого не слушал. Не мог он допустить, чтобы с кошкой и её котятами что-то плохое случилось.
Когда он уже забежал внутрь сарая, к участку Петровны уже подъезжала пожарная машина, а следом за ней еще две: полицейская и скорой помощи.
— Люди есть внутри? – спросил пожарный.
— Есть! И люди, и кошка с котятами, — ответила Петровна. – Спасать их всех срочно надо, пока еще живы!
Пожарные стали разматывать шланги, достали кислородные баллоны с масками — готовились, одним словом.
А через несколько минут, прижимая к груди куртку и постоянно кашляя, из сарая выбежал Егор Фёдорович.
Он отбежал на несколько метров от горящей хозпостройки, упал сначала на колени, положил аккуратно куртку свою на землю, а потом завалился на бок.
Полчаса врачи скорой помощи пытались вернуть его к жизни.
Пожарные уже и сарай потушили, участковый свидетелей всех опросил, а они всё пытались его «откачать».
Но ничего у них не получилось…
— Время смерти 02:43, — устало сказал врач фельдшеру. – Мы сделали всё, что могли, — будто извиняясь, сказал он собравшимся людям.
Первой к Егору Фёдоровичу подошла кошка, та самая, которую он спас, потом Петровна, которая всё это время держала куртку с котятами, следом за ней и другие люди подтянулись.
Окружили они Егора Фёдоровича и молчали.
А что тут скажешь? Человек ценой своей жизни спас животных от смерти, и такой поступок заслуживает уважения.
Даже одноклассник его, Иван Трофимович, который постоянно обзывал его «верблюдом», пришел на похороны, подошел к свежей могиле, склонив голову, и еле слышно прошептал:
— Прости меня, Егор…
С тех самых пор все деревенские часто вспоминают Егора Фёдоровича, и внукам своим про него рассказывают.
Даже улицу в его честь переименовали. Единогласно решение приняли. Теперь вместо улицы Садовая — улица Фомина.
А кошка со своими котятами частенько лежит на том самом месте, где сарай когда-то был.
Не потому, что она привыкла к этому сараю, а чтобы выразить свою благодарность человеку, который ценой своей жизни спас её и её котят. Они тоже будут о нем помнить. Всегда.
