Под потолком плотными клубками зависла серо-голубая дымка, в углу перед иконой горела свеча, ещё несколько свечей мерцали на столе, пахло чем-то горьковатым и пряным, Марфа сидела неподвижно, поглядывая то на пламя свечей, то за окошко. За окном непроглядная мгла, ночь выдалась тёмной, тучи заслонили и круглую луну и частые звёзды. Но Марфа знала, что тот, кому суждено сегодня побывать в её избе, найдёт дорогу. Ожиданье было не долгим, чуть перевалило за полночь, когда в дверь тихонько постучали. Марфа поспешила открыть. Гостья еле стояла на ногах, одной рукой опираясь на перила крыльца, вторая рука на животе, лицо перекосило от боли, на лбу испарина.
— Ничего, ничего, давай подсоблю. – Марфа ловко подхватила гостью, помогла войти внутрь. Женщина молчала, только иногда постанывая как раненый, выбившийся из сил зверёк.
Времени прошло немного, но вот уже всё позади. Марфа под образами кутала в пелёнки новорождённого, женщина, ещё лёжа на лавке чуть слышно спросила:
— Кто хоть? Мальчишка или девчушка?
— Это теперь тебя не должно тревожить. Отдыхай до утра, а дальше, как договаривались, по утру домой вернёшься и дорогу сюда на всю жизнь забудешь, иначе сама знаешь, что случится. – Не оборачиваясь ответила Марфа. Женщина кивнула, испугано и грустно, а потом усталость взяла своё, женщина прикрыла глаза и забылась тяжёлым сном. Марфа улыбнулась, глядя на сморщенное личико спящего младенца и осторожно положила кулёк в люльку, висящую в дальней комнате.
Никто в селе привычно не обсуждал, не перешёптывался за спиной, откуда у Марфы появился вдруг сынок. Потому, как одни Марфу побаивались и даже говорить о ней опасались, не ровен час, скажешь дурное слово, а потом скот падёт или красный петух по дому проскачет. Другие же наоборот Марфу уважали, шли к ней за помощью и советом, и за помощь, и за совет благодарны были. Да и почему бы не сынок? Ведь никто толком и не знал, сколько Марфе лет и откуда она появилась в селе, да и когда. Просто однажды кто-то из односельчан заметил, что в старом, покосившемся доме на окраине кто-то поселился. Первой на разведку примчалась Митривна – баба склочная, любопытная, до чужих секретов жадная, да охочая их потом другим рассказывать.
— День добрый новым соседям! – Митривна привстала на цыпочки, заглядывая за забор.
— Доброго дня. – Отозвалась хозяйничавшая во дворе женщина и улыбнулась, вроде приветливо, но глаза остались грустными, задумчивыми и немного уставшими. – Проходите, я как раз чай заварила. – Пригласила хозяйка. Митривна приглашению была весьма рада, зная её характер, односельчане её в качестве гостьи не жаловали, да к тому же ей не терпелось узнать, всё о новой соседке.
Чай был вкусным, но сколько бы не прихлёбывала Митривна, распознать из чего он, ей не удалось. Не удалось и разузнать толком ничего о хозяйке дома, на все вопросы Митривны Марфа отвечала уклончиво и расплывчато, а иногда и вовсе переводила тему разговора и, хоть казалась вежливой и радушной хозяйкой, но и засидеться в гостях не удалось.
— Смазывайте руки три раза в день. А это внутрь по ложке натощак. – На прощанье Марфа сунула Митривне две небольшие баночки: одну с густой ароматной мазью, вторую с мутной жидкостью.
— Да это ещё с молодости у меня, чем уж только не пробовала. – Отмахнулась Митривна, глядя на красные шелушащиеся пятна на руках. Марфа лишь улыбнулась в ответ, хотя глаза по-прежнему оставались внимательными и печальными.
Дома Митривна с опаской раскупорила гостинцы, но покрутив, понюхав всё же рискнула испробовать. Через неделю корост на теле Митривны значительно поубавилось, а ещё через две не осталось и следа от самых больших из них, тут-то и пошла слава о Марфе по селу, а после добралась и до соседних сёл и деревень. Кто с какой бедой, недугом шёл, всем помогала, а ещё поговаривали, что не только лечить, но и колдовать Марфа умеет. Поэтому, злые языки и списывали на неё свои, да чужие невзгоды.
С полгода назад, так же, как и в эту ночь в дом Марфы постучала та самая женщина, что забылась сейчас тяжёлым сном на лавке. Хоть по виду и была она совсем юной, но Марфа сразу почуяла, с какой просьбой пришла.
— Поздно. Быть уже ребёночку. – Спокойно сказала она, глядя на комкающую в руках платочек гостью.
— Лучше уж мне тогда и вовсе домой не возвращаться, отец всё равно прибьёт. – Всхлипнула гостья. – А ведь я не по доброй воле, снасильничал меня Илья…
— Погоди слёзы лить. – Задумчиво прервала Марфа. – Девица ты дородная. – Оценила Марфа, гостья при этом потупилась и постаралась руками прикрыть выпирающие округлые бока. – Не приметит никто, выносишь ребёночка, а как пора придёт, буду ждать, помогу, родишь благополучно, ребёнка мне оставишь.
— Зачем? – Испугалась гостья, обводя взглядом вокруг.
— Это уж не твоё дело будет. Только главный уговор: после, дорогу сюда забудь, тогда через год позовёт тебя замуж хороший мужчина, двоих сыновей ему родишь и дочку, а если вернёшься хоть раз, накличешь и на себя, и на близких беды да несчастья. Согласна? – Гостья коротко кивнула, вжав голову в плечи. – Ступай и ничего не бойся. В срок ждать будут. – Попрощалась Марфа.
***
Сына назвала Василием. Мальчишка рос спокойным, покладистым, любопытным и сноровистым. С малых лет обучала сына Марфа тому, что сама ведала. Василий впитывал быстро и жадно, уже в пять лет сам перетирал и смешивал травы для порошков и мазей. А как в возраст вошёл, стал и по хозяйству справляться – дом подправил, крышу, забор. Да и красотой природа не обидела – ясноглазый, русоволосый, косая сажень в плечах. К семнадцати годам завидным женихом на селе считался, даже те, кто Марфу ведьмой считал и те отмечали, что Василий – хорошая партия. Да только он на девушек не смотрел, а даже наоборот сторонился. Так и остался бобылём.
Тридцать лет уж Василию было, а так и жил с матерью, на окраине села. А Марфа, будто и не старилась вовсе, если только морщин чуть прибавилось, да сутулилась слегка. Потом слух пошёл, что помирает Марфа, не принимает никого. А ещё через неделю, наутро после страшной ночной грозы, Василий гроб у местного плотника заказал.
Только народ к дому Марфы дорогу не забыл. Теперь уже Василия о помощи просить шли. А тот помогал, не отказывал. Злые языки шептали тогда, что, ясное дело, мать ведьма была, да сыну своему помирая силу свою чёрную и передала, оттого в ту ночь такая гроза и случилась…
Много лет прошло, жизнь своим чередом идёт, всё меняется в том числе и село Василия уже не узнать, да и самого его. Сколько лет прошло, как Марфу схоронили, никто и не считал, да и кому считать, а Василий ничего, жив здоров. Глянешь на него, крепкий ещё мужик, хоть и голова сединой покрыта, а лицо морщинами.
Если Марфа, за всю жизнь село своё не покидала, то Василий напротив, раз в месяц исправно ездил в ближайший город, пополнял припасы, привозил книги, которые читал потом с задумчивым видом, делая пометки на полях.
Василий стоял на перроне, ожидая электрички.
— Здоровая, как лошадь, иди работай! Ещё и ребёнком прикрывается. – Услышал он гневный окрик. Женщина с ярко накрашенными губами, нервно прижимая к себе небольшую сумочку, шарахнулась в сторону от молодой женщины, прижимавшей к груди полуторогодовалого ребёнка, возраст Василий определил навскидку, пол по разношёрстной одежде определить не удалось. Женщина с ребёнком стыдливо наклонила голову, боясь поднять глаза на окружающих поспешила отойти в сторону. Василий наблюдал, как она присела на бордюр чуть в стороне от толпы. Ребёнок захныкал, закрутившись у неё на руках. Женщина порылась в потрёпанной сумке, достала мешочек с сушками и сунула одну малышу. Малыш тут же поднёс руку ко рту. Женщина вздохнула, и гладя малыша по голове принялась нашёптывать ему что-то. Василий подошёл. Женщина вздрогнула и инстинктивно прижала малыша поближе. Лицо женщины было измождённым, осунувшимся, под запавшими глазами залегли тёмные круги, но несмотря на это, ещё можно было угадать, что когда-то она была очень симпатичной.
— Не обижу. Рассказывай. – Успокоил Василий, внимательно глядя на женщину. У женщины по спине побежали мурашки, ей показалось, что светлые глаза незнакомца видят её насквозь.
— Что рассказывать? – Откликнулась женщина.
— Как и почему ноги сюда принесли, а главное, сколько жить осталось. – Василий присел рядом.
— Откуда вы знаете? – Голос женщины дрогнул.
— Смерть издали видно. – Ответил Василий, показывая, что это он готов слушать, а не отвечать на вопросы.
Аня, так звали женщину рассказала свою немудрёную историю. Родители начали пить, когда ей было ещё тринадцать, отец умер, когда ей было шестнадцать и она уже поступила в кулинарный техникум. Мечтала поскорее получить образование и начать работать, чтоб сбежать из дома и вечно пьяной матери. Мать, вероятно, мечтавшая тоже поскорее избавиться от дочери, выставила её за порог, как только диплом был получен. «Теперь от тебя пользы мало, даже пенсию платить не будут» — отрезала она. Хорошо, что Аня быстро смогла найти работу, а комнату они снимали на двоих с бывшей одногруппницей. Потом Аня встретила, как ей тогда показалось очень хорошего парня, жить вместе начали, в ЗАГС, правда, не звал, но казалось, что любит. Это уже когда Аня рассказала о том, что беременна, парень выставил её за дверь, как когда-то мать. Аборт ещё можно было успеть, но Ане стало так жаль этого ещё не родившегося ребёнка, она пообещала себе справиться, ведь у неё была работа, в небольшом кафе, и она имела право на часть дома, в котором продолжала спиваться мать. Утерев слёзы обиды, Аня вернулась домой. Мать, даже в какой-то степени была рада возвращению дочери, теперь в доме было не только спиртное, но и еда. Аня со своей стороны понимала, что продай они ветхий дом на окраине города, на покупку двух отдельных жилплощадей не хватит, поэтому, она потихоньку стала обустраивать свою комнату, рассчитывая, что первое время они с малышом поживут тут, а уж потом, когда Аня снова выйдет на работу, там можно будет подумать и о размене с доплатой. Девочка родилась здоровой и в положенный срок, Аня не могла нарадоваться на малышку, которую назвала Катериной. Только денег катастрофически не хватало, постепенно таяли и скудные Анины сбережения. Катюше было месяцев восемь, когда Аня вышла на работу, доплачивая за присмотр за дочкой соседке, которая сидела в декрете со своим годовалым сыном. «Аня, быстро домой! У вас дом горит!» — Позвонила однажды соседка. Аня примчалась, но от дома остались лишь угли, мать погибла при пожаре. Старая, продуваемая со всех сторон баня, до которой не добрался пожар, стала теперь жильём для Ани и малышки. Катюша начала постоянно простужаться, болеть, соседка, конечно, отказывалась сидеть с больным ребёнком, на работе постоянные больничные Ани тоже не радовали. А потом заведующая и вовсе стала вешать на Аню все недостачи, поэтому работала Аня почти за бесплатно. На почве всех этих событий и переживаний Аня чувствовала себя всё хуже с каждым днём, и не только морально. Когда она наконец обратилась в больницу, диагноз был страшным – рак, запущенный и стремительно прогрессирующий, видимо процесс ускорили нервы и перенапряжение. Лечение грозило быть дорогим, но не гарантировало поправки.
Пока Аня устало рассказывала, Катя с интересом разглядывала незнакомого деда, даже тянула руки к его седой бороде.
— Соседка отдаёт, что сыну уже мало, поэтому Катюша одета как мальчик. – Пояснила Аня. – Очень стыдно, первый раз сегодня решилась у людей попросить… — Аня покраснела. – А что будет когда меня не станет, даже подумать страшно. – Аня постаралась сдержать накатывающие слёзы, глядя на дочь. Та в ответ прильнула к маминому плечу, всё ещё не сводя глаз с Василия.
— Что ж, поехали со мной. Кто спросит, скажешь, внучка с правнучкой. – Без лишних слов предложил Василий. – Не бойся, не обижу. – Пообещал он ещё раз.
Прижились. Первое время Аня, правда, задавалась вопросом, почему к Василию приходит так много людей, а потом тут пригляделась, тут прислушалась и спросила однажды вечером:
— Вы целитель? Знахарь?
— Можно и так сказать. – Кивнул Василий.
— А меня?… – С надеждой спросила Аня.
— Тебе помочь уже не в моих силах. – Не стал врать Василий. – Сколько смогу помогу, чтоб подольше с дочерью побыла. – Аня понимающе кивнула в ответ.
— А потом что с ней будет?
— Со мной останется, а там уж сама свой путь выберет.
Больше к этому разговору не возвращались. Через полгода Аня умерла во сне, без сильных мучений.
— Отмучилась, мамка. – Только и сказал Василий, поглаживая по макушке Катю. Катя, будто всё понимая, крепко прижалась к деду.
***
— Катерина, ты чего это моду взяла со старшими спорить! – Василий нахмурил брови. – Я сказал, ты едешь учиться, значит едешь.
— Дед, ну как я тебя одного оставлю? Тебе лето-то уже сколько 120? 150? – Улыбнулась в ответ Катерина и обнала Василия. – Да и зачем мне институт этот? Ты меня и так всему научил.
— Хоть двести, а ещё пять лет проживу, чтоб ты выучилась спокойно. И что значит, как ты меня оставишь? Я что, дитя малое. А учиться нужно, это мне не свезло, пришлось потом многое самому осваивать. Сейчас жизнь такая, в одночасье всё меняется, не стоит на месте, чтобы поспевать, учиться обязательно нужно. Да и город рядом, каждые выходные сможешь приезжать. – Настаивал Василий. – Будешь ведь приезжать? – Вдруг взволнованно спохватился он.
— Конечно буду. Я б и не уезжала никуда. – Ответила Катя, как в детстве крепко прижимаясь к деду. – А лет-то тебе, правда, сколько? – Прищурившись спросила она.
— Да кто ж их считает, года-то, главное, что здоровье есть. – Отмахнулся Василий.
Прожил он даже больше, чем обещал, ещё восемь лет. Катя, которая с малых лет крутилась с дедом, действительно, переняла от него много знаний, а уж каких никто не знал, людям достаточно было и того, что от многих недугов и бед Катя помочь могла, ещё будучи подростком. Марфу из ныне живущих на селе никто не видел, а так бы обязательно говорили, что уж больно Катерина на прапрабабку похожа. Ну или так казалось только Василию. Катя блестяще окончила медицинский и, хотя её звали в одну из лучших клиник города, вернулась в родное село. В ночь, когда умер Василий тоже стояла сильная гроза, но никто и внимания не обратил. Зато и после его смерти, дорогу к старому дому на окраине села не забыли, только теперь уж гостей встречает Катерина.
***
— Лилька, ты права была. Мощная эта Катерина. Я только рот открыла, а она мне: привороты не делаю. Я говорю, а с чего вы взяли, что мне надо. А она: с того, что готова ты костьми лечь, а Сергея в ЗАГС затащить, только пустое это. Пить он тогда начнёт через год, тебя поколачивать, работы лишится, в долги влезет и покатитесь вы с ним по наклонной. А если отпустишь его сейчас, чтоб он на той другой женился, то через год и сама встретишь другого мужчину, заживёшь с ним счастливо, да и Сергей хорошо жить будет. Потом сказала, что если я себя и дальше изводить буду, то ни Сергей, ни кто другой на меня и не посмотрит, и вообще в больницу с язвой попаду. Порошок дала, сказала, от душевных переживаний. – Чрезмерно худая девушка, только что вышедшая из дома Катерины уселась в машину и позвонила подруге.
— А я тебе что говорила, потомственная ведьма, хоть и молодая. Ещё бабка моя к её прабабке ездила. Радикулит лечить, правда. Но слышала, что та, не только спину, но и судьбу поправить может. А люди ж на пустом месте болтать не станут. – Раздалось в ответ.
