В просторной гостиной царило напряженное молчание. Ксюша, Оля и Илья сидели за столом, украдкой переглядываясь и пытаясь скрыть неловкость.
-Ой, я совсем забыла про мясо в духовке! – воскликнула Марина Леонидовна. – Сережа, помоги мне, пожалуйста.
Сергей вежливо улыбнулся гостям, встал и послушно последовал за Мариной Леонидовной. Первой не выдержала Ксюша:
-Наша мать, походу, с ума сошла, – с ехидством прошипела она, поглядывая на брата.
Тот, хихикнув, сделал глоток из бокала и кивнул.
-Да ну, прекратите вы ерничать. Мама нас сейчас услышит! – вступилась за мать Оля.
-А как тогда объяснить вот это все? Не скажешь? – Илья скривил лицо.
Десять минут назад Марина Леонидовна, всегда такая степенная и домовитая, призналась, что вместе с Сергеем готовится к большому путешествию по стране.
Женщина нервно разглаживала скатерть на столе, пока произносила свою речь. Дети с недоумением уставились на мать: она никогда не говорила им, что планировала подобное. Ксюша напряженно сопела, а Илья и вовсе нервно засмеялся. За Марину Леонидовну вступился Сергей.
-Дети, это займет от трех до шести месяцев. Да и не завтра же уезжаем, – он попытался смягчить углы.
-Мам, ты это серьезно? – первой оправилась от шока Ксюша. – Тебе в этом году шестьдесят стукнет, а ты собираешься колесить по стране?
-Хорошо, допустим, – рассуждала Оля, – А на что вы вообще собираетесь жить? У тебя пенсия – слезы, а не деньги.
-Мы решили сдавать квартиры. Плюс пенсия и моя, и Сергея. Этого с лихвой хватит, – голос матери дрожал.
В какой момент она стала стыдиться своих желаний? Марина Леонидовна внезапно осознала: вот она, уже взрослая женщина, которой неизвестно сколько осталось жить, стоит и отчитывается перед детьми, как маленький ребенок. Они поменялись ролями, и от этого женщине становилось дурно.
-Ты же прекрасно знаешь, что Арина в школу идет в сентябре. Мы с тобой это обговаривали, что нам нужна будет твоя помощь, – не выдержал Илья и с укоризной посмотрел на мать.
-Илюш, я понимаю. Но мы с Сергеем все решили. Тем более у тебя Маша работает посменно, вы сможете Ариночку водить в школу по очереди. Мы же как-то справлялись раньше, – негромко сказала Марина Леонидовна.
В этот момент она почувствовала, как ее ладонь сжала сильная рука Сергея. Это придало ей уверенности. Женщина выпрямила плечи и уже более твердым голосом произнесла:
– Дети, о внуках вы сможете позаботиться и без моей помощи. А сейчас я хочу наконец-то пожить для себя.
-Так живи на здоровье, кто тебе не дает. Но для этого не надо бросать семью! – Ксюша встала из-за стола и отвернулась к окну, скрестив руки на груди.
-Мам, ты точно все взвесила? – аккуратно спросила Оля.
-Конечно. И…мы уже нашли квартирантов.
-Спасибо, что хоть заранее предупредила, – съехидничал Илья и резко встал из-за стола. Его лицо потемнело. – Знал бы, что за повод, не стал бы тащиться в такую даль. Я пошел, всем пока.
-Илья… – Марина Леонидовна окликнула сына, пытаясь удержать его за локоть, но тот мягко высвободил руку и направился к выходу…
…Марина Леонидовна всегда была той самой мамой из рекламы – заботливой до самозабвения. После развода с мужем двенадцать лет назад ее жизнь превратилась в бесконечный марафон под названием «Сделай детей и их детей счастливыми».
Еще в браке у Марины Леонидовны каждое утро начиналось с того, что она готовила завтрак для троих детей, собирала их в школу, проверяла дневники, помогала с уроками. Потом спешила на работу в школу, где преподавала русский язык и литературу. А вечером – снова домой, где ее ждали домашние дела, помощь с уроками, репетиции школьных спектаклей.
Она никогда не жаловалась. Сама Марина Леонидовна выросла в семье, где правили деспотичные родители. И когда родилась Ксюша, женщина твёрдо решила: она будет воспитывать детей иначе. Её идеалом стало создание гармоничной семьи, где нет места ссорам, скандалам и взаимной ненависти.
Всю свою жизнь она сконцентрировала на детях. Когда они болели – сидела с ними ночами, когда нужны были деньги на секции и кружки – подрабатывала репетиторством. Даже когда Игорь, их отец, ушёл к другой женщине, Марина Леонидовна не сломалась.
Дети выросли, получили хорошее образование, добились успеха и обзавелись собственным жильём. Но для них мать оставалась чем-то само собой разумеющимся, неким обязательством. Поэтому появление Сергея в жизни Марины Леонидовны они восприняли крайне болезненно. Можно сказать даже ревностно. Но вскоре Сергея, скрипя зубами, приняли в семью. И жизнь снова пошла своим чередом.
-Слушай, Оль, я тут подумала, – Ксюша прошептала сестре в ухо, когда мама отлучилась на кухню. – Может она чем-то больна? Ну, прямо серьезно так? Как в фильмах. Они же там тоже все свои мечты исполняют, когда жить остается недолго…
-Ты дурa что ли? Сплюнь! – прошипела Оля, но все равно бросила обеспокоенный взгляд в сторону кухни.
Марина Леонидовна не могла объяснить детям причины своего порыва. Эта внезапная тяга к свободе, к новым впечатлениям, к жизни для себя стала для нее настоящим откровением. Впервые за долгие годы она почувствовала, что может дышать полной грудью. Но внутри все равно щемило странное чувство, словно она предает детей. И если бы не Сергей, то Марина Леонидовна сразу поборола в себе подобные мысли о путешествии, и жила бы как прежде.
-Девочки, еще кое-что…
-Продолжай, добей нас, – Ксюша повернулась к матери с ухмылкой.
Но Марина Леонидовна как будто смотрела сквозь нее.
-Мне нужно куда-то определить кота. С собой брать в дорогу не гуманно, он привык жить в квартире. И чужим людям отдавать не хочу.
-Ну, нет. Это не ко мне, – Ксюша махнула рукой. – С меня и так хватит того, что придется менять все свои планы. Ладно Илья с Машей как-нибудь разберутся со школой, но ты даже не спросила моего мнения. Ты прекрасно знала, что мы летим отдыхать летом. И ты, между прочим, кое-что мне обещала! Не помнишь уже?
-Я все помню. И я сказала, что посмотрим по обстоятельствам.
-Но у меня все расписано! Мы же специально подобрали даты так, чтобы плитку поменяли в ванной пока мы в отпуске будем. И чтобы дети пылью не дышали… И кого теперь просить проследить за рабочими? – Ксюша встала и поправила брюки. – С меня тоже, пожалуй, хватит. Я пошла, еще Арсения с тренировки забирать.
-Мама, я возьму кота, – тихо сказала Оля.
Ксюша удивленно посмотрела на младшую сестру:
-Оля, к чему эта жертвенность? У тебя же аллергия…
-Была. В детстве. В конце концов, куплю антигистаминные, раз вам так тяжко с Ильей. Мама, не переживай, я помогу с чем нужно. За квартирами тоже могу присмотреть, мой номер можете оставить арендаторам.
-Хорошо играть в правильную дочь, да, Оля? – Ксюша злобно посмотрела на сестру.
-Не начинай, – строго произнесла Оля, бросив сочувствующий взгляд матери.
Марина Леонидовна впервые в жизни молчала и не вмешивалась в ссору. С нее хватит быть той самой блаженной матерью.
-Я начну. И буду ругаться. Я пыталась быть вежливой, но скажу за нас с Ильей. Мама, ты ведешь себя, как эгоистка. Ты…ты просто подставила нас. Поезжай куда хочешь, мы не против, но надо было договариваться заранее.
-Ксюша, я не прошу у вас понимания. Я просто хочу…
-Чего? – перебила ее старшая дочь. – Жить своей жизнью? И живи на здоровье. Не забудь только открытки слать!
Ксюша направилась к выходу и через минуту хлопнула дверью. За столом осталась сидеть только Оля. Она ковыряла заусенец на большом пальце, боясь заговорить первой. Но молчать тоже было нельзя. Сергей похлопал Марину Леонидовну по плечу и вышел на балкон.
-Ты всегда была слишком доброй, – вздохнула Оля.
-А, может, Ксюша с Ильей правы? Может, это старческое уже? И так делать нельзя?
-Правы, но только отчасти, – Оля посмотрела на мать, которая тут же сникла, услышав слова дочери. – Правы, потому что не знают другой жизни. Мы привыкли, что ты всегда рядом. Что бы ни случилось, ты тут как тут. Я их понимаю. Мне тоже сложно, но что-то во мне сегодня екнуло. Знаешь, как будто я сижу в гостях не у мамы, а у обычной женщины, которой в этом году юбилей и, она только-только начинает жить.. Но, можно я спрошу у тебя, почему именно путешествие на машине? Почему не заграница? Море, например?
Марина Леонидовна вздохнула, собираясь с мыслями. Она взяла чайник, чтобы налить себе уже остывший чай в кружку. Руки дрожали.
-Знаешь, Оля, – начала она тихо, — Я никогда нигде не была. Всю жизнь я посвятила вам, вашему отцу и работе. Во-первых, я боюсь летать на самолетах. Я ни разу не летала и пока не готова бороться с этим страхом. Во-вторых, я хочу просто куда-то ехать. Далеко-далеко. Мечтаю останавливаться рядом с цветочными полями, мечтаю сделать фотографию среди подсолнухов, хочу кипятить воду на маленькой горелке на обочине. На меня давят здешние стены, улицы, дома.
Сергей тихонько вошел в гостиную и закрыл за собой балконную дверь. Он прекрасно знал, что чувствовала Марина Леонидовна, поэтому просто ждал, когда она выскажет дочери. Оля молчала, опустив глаза в пол от стыда. Она прожила почти тридцать лет, но никогда не задумывалась, что мама – не просто «мама», а живой человек, женщина, которая может задыхаться от собственной жизни.
Оля подняла глаза и улыбнулась.
-Я завтра заеду за котом. Когда вы планируете уезжать?
-На этих выходных. В субботу утром заедут жильцы и мы поедем. Только провожать не надо!
-Можно тебя кое о чем попросить? – Оля внезапно приободрилась. Ей в голову пришла чудесная идея.
Рассказав о ней матери, Марина Леонидовна тоже пришла в восторг и улыбнулась…
…Через месяц на телефон Оли пришло сообщение.
-Наконец-то! – воскликнула она и тут же побежала собираться.
Оля вышла из почтового отделения, держа в руках белый конверт. С большим нетерпением она раскрыла его. Внутри лежал свернутый листок в клетку – письмо от матери, которая описывает свое путешествие. И три фотографии 10*15.
На одной из них Марина Леонидовна стояла в широкополой соломенной шляпе на подсолнечном поле. Солнце освещало ее лицо, нежно пробиваясь сквозь плетеную ткань головного убора. Марина Леонидовна улыбалась. Оля прижала фотографию к груди. От радости по ее щекам побежали слезы.
