– Да что ты за мать такая?! – голос Яны дрожал от злости. – Ребёнок орёт уже десять минут, а ты даже голову не повернула!
Лена не подняла глаз от телефона, лениво листая ленту.
– Он просто устал… – пробормотала она, хмурясь.
За стеной Максим надрывался:
– ПЛАНШЕТ! ДАЙ ПЛАНШЕТ!!!
Яна стиснула зубы, вытерла руки о кухонное полотенце и резко обернулась.
– Ты даже не пытаешься его успокоить?
Лена вздохнула, будто с ней говорили о чём-то незначительном.
– Если дам планшет – заткнётся. В чём проблема?
– В том, что мне это надоело!
На секунду в кухне повисла тишина, нарушаемая только нервным капаньем воды из крана. Лена молча подняла голову, нахмурилась.
– Ты чего на меня орёшь?
Яна шагнула ближе, скрестила руки на груди.
– Потому что уже ЧЕТЫРЕ месяца ты живёшь у нас и ни разу не сделала хоть что-то полезное!
Лена закатила глаза.
– Ой, ну началось.
В этот момент дверь открылась, и в коридоре появился Костя. Он уже по выражению лица понял, что дома опять шторм.
– Лен, может, хоть посуду за собой помоешь? – осторожно предложил он, снимая куртку.
Лена вспыхнула.
– Господи, да что вы до меня докопались?! Я тут и так на побегушках!
Яна рассмеялась – сухо, зло.
– На побегушках? Ты?!
Она повернулась к Косте.
– Я больше не могу. Пусть ищет, куда съехать.
Лена сжала телефон в руке.
– Ты серьёзно?! Выставишь меня с ребёнком на улицу?!
– А ты мне оставила выбор?
Максим снова завопил за стеной, но теперь это уже не имело значения.
—
Яна стояла у окна, скрестив руки. За стеклом моросил дождь, капли скользили по стеклу медленно, будто нехотя.
За спиной тихо зашаркал Костя. Она почувствовала его ладони на плечах, но не сдвинулась.
– Ну не кипятись ты так… – мягко сказал он.
Она усмехнулась, но в этой усмешке не было тепла.
– Не кипятиться? Ты серьёзно?
Она обернулась.
– Четыре месяца, Костя. Она обещала, что это ненадолго. «Всего пара недель», помнишь?
Он отвёл взгляд.
Яна медленно пошла по комнате, взгляд её метался по знакомым, но теперь уже раздражающим деталям.
Кофейная кружка с засохшим следом от молока.
Распахнутый шкаф, из которого торчат вещи Лены.
Детские игрушки, разбросанные по полу.
Они больше не жили вдвоём. Теперь это было что-то среднее между коммуналкой и беспорядочной свалкой.
– Она привыкла, что о ней заботятся… – пробормотал Костя, неловко потирая шею.
– Да, и ты только это и делаешь, – с нажимом сказала Яна.
Она вспомнила тот вечер, когда Лена появилась на пороге.
Три чемодана, заплаканное лицо, Максим, прижимающий к себе мягкую игрушку.
– Костя, ну пожалуйста, – Лена всхлипывала. – Я только чуть-чуть перекантуюсь…
Яна тогда сжала губы, но промолчала.
А потом были недели, а потом месяцы.
Грязь, крики, Лена, уткнувшаяся в телефон.
Её «чуть-чуть» растянулось на целую вечность.
Яна глубоко вдохнула.
– Завтра скажи ей, что она должна искать жильё.
Костя тихо выдохнул.
– Я попробую…
Яна посмотрела на него.
– Нет, ты скажешь. Чётко. Без «попробую».
Костя сжал губы, но не стал спорить.
—
Утро началось с шума.
Максим, завалившись на пол, рыдал:
– Ма-а-ама-а! Хочу новую машинку!
Лена, закинув ноги на диван, безучастно смотрела в телефон.
– Потом, Максик.
Яна вышла из спальни, встала в дверном проёме.
– Лена, мы вчера поговорили. Ты начала искать квартиру?
Лена даже не подняла голову.
– Я тут нашла работу.
Костя оживился.
– Правда? Какая?
– В магазине. Там график два через два, так что в выходные вы будете сидеть с Максимом.
Яна поставила чашку на стол.
– Мы?
Лена пожала плечами.
– Ну а кто? Вы же дома.
Яна сжала пальцы в кулак.
– Лена, я работаю.
– Ну не с утра до ночи.
Яна медленно вдохнула.
– Нет.
– Что?
– Нет, – повторила Яна. – Я не няня твоему ребёнку.
Лена раздражённо фыркнула.
– Ты вообще знаешь, что такое ребёнок? Конечно, нет! Ты же только о себе думаешь.
Яна резко поставила чашку на стол.
– С чего вдруг мои родители должны сидеть с твоим сыном?
Лена вспыхнула:
– Вы такие жадные!
Яна посмотрела на Костю. Он явно чувствовал себя между двух огней.
– Лен, ну… мы правда не можем, – осторожно сказал он.
Лена резко встала, едва не опрокинув диван.
– Вы просто не хотите помогать!
– Лена…
– Всё с вами ясно.
Она выскочила из комнаты, хлопнув дверью так, что с полки свалилась Янина любимая чашка.
Глухой «дзыньк» резанул по сердцу.
Яна смотрела на осколки.
Внутри что-то щёлкнуло.
Она больше не могла.
—
Вечером Яна вошла в кухню и застыла.
На столе – опустевшая упаковка йогуртов, сыр, половина батона.
Лена сидела с чашкой чая, беззаботно листая ленту на телефоне.
Яна медленно выдохнула, ощущая, как по спине ползёт холодная злость.
– Это что?
Лена даже не оторвалась от экрана.
– Йогурты. Максик хотел есть.
– Это НАШИ продукты, Лена.
Лена хмыкнула, отхлебнула чай.
– И что? Жалко?
Яна сжала кулаки.
– Ты даже не спросила.
Лена пожала плечами.
– Ну а что тут спрашивать? Максу надо, я взяла.
Костя вошёл на кухню, увидел напряжённые лица.
– Что случилось?
Лена вздохнула, демонстративно поджав губы.
– Я взяла ребёнку йогурт, и теперь это трагедия.
Костя посмотрел на Яну.
– Яночка… Ну это же просто йогурты…
Яна резко разжала кулаки.
– Это не про йогурты, Костя.
Она повернулась к Лене.
– Ты даже не осознаёшь, что это неправильно, да?
Лена усмехнулась.
– Ой, всё, мне надоело слушать твои нотации.
Яна сглотнула, глубоко вдохнула.
– Лена. У тебя есть неделя. Найди жильё и съезжай.
Лена оторвалась от телефона, глаза сузились.
– Что ты мне сделаешь? Выставишь меня с ребёнком на улицу?
– Да.
Лена рассмеялась.
– Куда? Куда я пойду?!
Яна пожала плечами.
– Не знаю. И это не моя проблема.
Лена вскочила.
– Ты издеваешься?! Костя, ты слышишь, что она несёт?!
Яна посмотрела на мужа.
Он выглядел усталым.
– Я… – Костя сглотнул. – Яна права.
Лена замерла.
– Ты серьёзно?
– Да.
Наступила гнетущая тишина.
Лена сжала телефон в руках.
– Ненавижу вас.
И ушла.
На следующий день не сделала ничего, чтобы съехать.
Через три дня – тоже.
Неделя прошла.
Лена не двигалась с места.
Вечером она ушла гулять с Максимом.
Яна медленно собрала её вещи, вынесла их за дверь.
Захлопнула замок.
И поменяла его.
Когда Лена вернулась и увидела вещи в коридоре, её лицо исказилось.
– Ты… Ты серьёзно?!
Яна открыла дверь, спокойно посмотрела ей в глаза.
– Ты не оставила мне выбора.
Лена разразилась криком:
– БЕССЕРДЕЧНАЯ ТВАРЬ! Я ради брата – всё! А ты… ты… ТЫ ЛЮДИШКА!
Яна закрыла дверь.
За ней – Ленины вопли, Максим, который вцепился в мамину руку.
Костя стоял в стороне.
В его глазах – усталость.
– Я плохой брат, да? – тихо сказал он.
Яна посмотрела на него.
– Нет, Костя. Ты просто понял, что помогать – это не значит позволять себя использовать.
Костя медленно выдохнул.
И они остались в тишине.
—
Лена ушла.
Она не позвонила ни на следующий день, ни через неделю.
Не написала даже короткого сообщения.
Костя долго сидел на кухне, вертел в руках чашку, молча смотрел в одну точку.
Яна мыла посуду. Вода шумела, заполняя тишину, но в квартире всё равно было слишком непривычно тихо.
Не было больше детского крика.
Не валялись грязные тарелки.
Не нужно было постоянно сдерживать раздражение.
Но и лёгкости не было.
Яна вытерла руки, села напротив Кости.
Он поднял на неё глаза.
– Может, я плохой брат, – тихо сказал он.
Яна смотрела на него долго.
Потом кивнула.
– Может.
Он моргнул, удивился.
Она накрыла его руку своей.
– Но я тебе скажу вот что. Она не пошла искать работу, не подумала, как устроить свою жизнь. Она просто ждала, что мы решим её проблемы.
Костя закрыл глаза, потер переносицу.
– Я просто… не думал, что всё вот так кончится.
Яна пожала плечами.
– Никто не думал.
Она встала, подошла к окну.
Во дворе Лены не было.
Больше её не было нигде.
Она глубоко вдохнула.
Повернулась к Косте.
– Пойдём чай пить.
Костя кивнул.
Он больше ничего не сказал.
Яна села за стол.
Смотрела на кухню.
На чистую плиту.
На пустой угол, где раньше стоял детский стульчик.
На чашку, из которой никто не пил.
В груди что-то давило.
Не жалость.
Не грусть.
Осознание.
Она сделала всё правильно.
Но почему от этого так горько?
Она взяла чай, поднесла к губам.
Тёплый, с лёгкой кислинкой лимона.
Немного терпкий.
Как и всё в этой жизни.
Как и её выбор.
Как и то, что она больше не будет позволять себя использовать.
Она закрыла глаза.
И впервые за четыре месяца почувствовала, что дышит.
