-Только попробуй Насте сказать, что мы рaзводимся, ты понял? Не смей портить свадьбу дочери! – шипела Елена, между делом поглядывая по сторонам, словно проверяя, не услышал ли кто ее слова.
-Если кто и умеет портить праздники, так это только ты, – язвительно ответил Михаил, тяжело дыша от ноши. – Могла бы и помочь, между прочим! А то идешь, как королева!…
…По перрону шли двое. Женщина цокала каблучками по бетонным плитам, а он грузно переступал с ноги на ногу. Чемодан на колёсиках мерно пощёлкивал в такт их шагам.
-Хватит с меня тяжести таскать. Двадцать пять лет тебя тащу на своей спине, а благодарности – ноль!
-Вот как, значит! – Михаил округлил глаза. – Надо было брать отдельное купе!
-Придется потерпеть, милый, – съехидничала Елена.
Проводница, заметив их препирания, приветливо улыбнулась:
-Какой вагон?
-Третий, – хором ответила супружеская пара. – Это он?
-Да, документы ваши, пожалуйста, на проверку. Хорошо, все в порядке. Ваши места одиннадцать и двенадцать. Проходите.
Елена только сделала шаг вперед, как Михаил, демонстративно оттолкнув жену плечом, вбежал по ступенькам в вагон. Женщина фыркнула, а затем гордо забралась в тамбур, эффектно вкатив внутрь вагона свой чемодан.
-Не вздумай доставать свою гитару, – бросила Елена мужу.
-Моя гитара хотя бы не храпит, как ты!
-Еще громче, Миша, чтобы целый вагон незнакомых людей с удовольствием послушал наши разборки! – Елена закатила глаза и наклонилась к чемодану.
Михаил устало опустился на нижнюю полку, достал книгу и положил под матрас.
-Ты ничего не перепутал? Это мое место! – Елена подняла глаза и уставилась на супруга.
-Как бы не так. В билетах посмотри. Твое место наверху. Вот и лезь.
-Миша, это не смешно.
-А я вроде и не клоун. Тебе уступать не буду. Лезь наверх.
…Елена и Михаил прожили вместе четверть века. Их дочь Настя, единственная и обожаемая, росла в семье, где родители всегда казались ей идеальной парой: отец – надежный, как скала, всегда готовый починить любую поломку и защитить от любых невзгод; мать – радушная хозяйка, создающая уют и тепло в доме.
Но за фасадом благополучия скрывалась совсем другая история. За эти годы накопилось множество oбид и претензий. Елена, когда-то романтичная девушка с большими мечтами, постепенно превратилась в требовательную женщину, которая считала, что пожертвовала всем ради семьи. Михаил, некогда галантный молодой человек, теперь видел себя загнанным в угол работой и домашними обязанностями, где его старания редко замечали и ценили.
Их брак постепенно превратился в рутину: он приходил с работы, смотрел телевизор, иногда брал гитару и играл любимые песни; она занималась домом, готовила, заботилась о дочери. Они перестали разговаривать по душам, делиться своими переживаниями и радостями. Попытки возобновить былую страсть разбивались о стену взаимного недовольства и усталости.
Решение рaзвестись пришло не внезапно – оно зрело годами. Последней каплей стал разговор на кухне месяц назад, когда они узнали, что дочь выходит замуж. Ссора переросла в откровенный разговор, и оба поняли, что их брак давно существует по привычке, а не по любви.
Настя ничего не знала об их решении. Для нее это была идеальная семья, где родители, несмотря на мелкие ссoры, всегда поддерживали друг друга. Да и зачем невесте перед свадьбой быть свидетельницей рaзвода родителей?
Тогда Елена и Михаил договорились сохранить видимость благополучия хотя бы до свадьбы дочери. Они не хотели омрачать ее праздник своими проблемами, но знали, что после торжества сразу подадут на рaзвод.
И теперь они сидят в одном вагоне. Он – на нижней полке, она – напротив, пока в купе нет других попутчиков. Они больше не разговаривают друг с другом, и ведут себя, словно дальние знакомые.
Утренняя суета на станции разбудила Елену. Она приоткрыла глаза и посмотрела вниз: в купе зашла пожилая женщина с большим старомодным чемоданом. Михаил, сидевший напротив, даже не поднял взгляд от своего телефона. В ответ на приветствие бабушки он лишь буркнул что-то неразборчивое и продолжил листать ленту соцсетей.
Бабушка выглядела настолько удручающе, что Елена невольно почувствовала укол жалости. Ее седые волосы были небрежно собраны в пучок, темные круги под глазами говорили о бессонных ночах, а уголки губ были опущены в вечной печали.
-Сынок, помоги, пожалуйста, – тихо сказала она.
Михаил, наконец, оторвался от телефона и помог бабушке затолкать чемодан под полку.
-Доброе утро, – отозвалась Елена с верхней полки.
-Здравствуйте, – сказала попутчица, и развернула матрас.
Елена с трудом спустилась вниз и лицом к лицу столкнулась с недовольным супругом.
-Что? – фыркнула она в его сторону.
-Ты на мой пиджак наступила.
-А зачем ты его повесил здесь?
-Чтобы не помялся.
-А у Насти погладить потом не судьба? Ах, да, как же я могла забыть, ведь это я тебе всегда гладила пиджаки! – Елена демонстративно прижала пиджак к стенке купе, поглядывая за реакцией мужа.
Но тот лишь закатил глаза.
Их перепалку нарушил странный звук – тихие всхлипы. Бабушка смотрела в окно и держала платочек у рта. Елена с Михаилом замолчали и переключили внимание на попутчицу.
-Простите, у вас все в порядке? – аккуратно спросила Елена.
-Да-да, извините меня, – растерянно произнесла старушка.
Елена посмотрела на Михаила, он лишь взглядом показал: «Я тут не причем, ничем не могу помочь». Тогда Елена цокнула и прошептала мужу:
-Предложи ей воды.
-Сама предложи.
Но старушка как будто прочла их мысли и полезла в маленький пакетик. Оттуда она достала железную кружку и бутылочку воды.
-Давайте я вам открою ее, – спохватилась Елена.
-Спасибо, – обессиленным голосом произнесла бабушка, протягивая бутылочку.
-Мы можем вам чем-то помочь? У вас явно что-то случилось, – Елена села напротив, толкнув Михаила ногой, намекая, что ему нужно подвинуться.
Он, фыркнув, вышел из купе.
-Уже ничем нельзя помочь, – вздохнула бабушка и тут же расплакалась.
-Ну, что вы. Вот, выпейте воды. Может проводника позвать? – Елена обеспокоенно огляделась в поисках поддержки, но Михаила уже и след простыл.
-Не нужно, доченька, – немного успокоившись выдавила из себя старушка. – Я мужа еду хoронить…
-Как? – внутри Елены что-то оборвалось.
-Поехала к дочери в гости. Она живет в другом городе. А через два дня звонок… Не стало моего Коленьки. Сорок лет душа в душу. Не дождался меня. Как же так, – бабушка снова расплакалась.
Елена смотрела на попутчицу и едва сдерживала слезы. Она не знала, чем ей можно помочь. Как вообще можно утешить человека, чье гoре ты не в силах разделить? Елена бросила взгляд на дверцу купе, которая распахнулась. Михаил, стоящий в проходе, озадаченно посмотрел на супругу – ее надменное выражение лица сменилось тревогой и жалостью. Давно он не видел жену полной сочувствия.
В купе повисла тяжелая тишина. Елена достала свой телефон, открыла мессенджер и написала мужу сообщение: «У нее муж умeр. Не спрашивай лишнего. Без своих тупых шуточек».
Михаил, прочитав, злo посмотрел на жену. Он всегда проявлял тактичность. Почему Елена о нем такого мнения?
Бабушка, немного успокоившись, начала рассказывать о своем муже. Ее голос стал тише, но в нем появилась какая-то светлая грусть.
-Знаете, Коленька был такой…особенный. Всегда приходил с работы, снимал свой любимый свитер и первым делом спрашивал: «Как ты себя чувствуешь, моя дорогая?». Не «что у нас на ужин», не «где мои любимые тапки». Всегда. Каждый день на протяжении стольких лет он заботился обо мне.
Елена и Михаил сидели молча, слушая эти простые, но такие важные воспоминания.
-А как он любил нашу дочь! – продолжала бабушка. – Когда Ира появилась на свет, он сбежал с работы, несмотря на то, что бригадир был строгий, чтобы прокричать перед роддомом, что он нас любит. И руки у него были золотые. Всегда что-то чинил, мастерил. Даже когда уже на пенсии был, все равно без дела не сидел.
Михаил, который поначалу держался отстраненно, теперь внимательно следил за рассказом. Но тут его одолело любопытство:
-И что, прям не ругались никогда?
-Миша, – тихо произнесла Елена и дернула его за руку.
-Ругались, конечно. И по мелочам, и крупно. И я даже уходила от него дважды. Хотя, нет, погодите-ка. Трижды. Если можно считать моим уходом, когда я спряталась в сарае, чтобы он понервничал.
-Все равно не понимаю. Если ругаться, зачем вообще жить. Зачем вы возвращались? – Михаил не унимался.
Елена выдохнула и посмотрела на попутчицу, взглядом умоляя простить мужа за бестактность.
-А без ссoр ни одного брака не бывает, сынок. Это вам так кажется, пока вы молоды, что у вас полно времени, поэтому много внимания заостряете на этих ссoрах, а потом уже не до этого. Поругались – забыли. Главное, что вы значите друг для друга, – тихо сказала бабушка и встала. – Извините, я в коридор выйду подышать.
Елена поймала себя на том, что смотрит на Михаила. Она невольно примерила на себя ситуацию старушки. А что она чувствовала бы, узнай, что мужа внезапно не стало? От этих мыслей по телу пробежала дрожь. И в этот момент почему-то вспомнился последний букет тюльпанов, после которого Михаил перестал покупать ей цветы. Вот так, в один момент он просто пришел на годовщину без цветов. И без подарка. И просто забыл о дате.
В купе висела тяжелая тишина, прерываемая только стуком колес и ритмичным покачиванием вагона. Михаил смотрел в окно. Он думал ровно о том же, о чем и Елена. А еще вспоминал, как жена перестала выходить из комнаты, когда он возвращался с работы. Она просто начала жить своей жизнью. Иногда Михаилу казалось, будто Елена его вовсе не замечает. Хотя раньше они всегда ужинали после работы вместе. Это было святым правилом их семьи…
Вечером того же дня попутчица сошла на своей станции и скрылась в здании вокзала. Ее сутулые плечи и усталая походка вызывали у Елены и Михаила грусть.
Они сами уже не молоды, и как знать, что будет с ними, когда время пролетит и они станут такими же, как та старушка? В полумраке Михаил взглянул на жену, которая сидела, уткнувшись в телефон. Поезд стремительно несся по рельсам, приближая супружескую пару к их станции.
Профиль Елены казался Михаилу таким родным и близким, словно из какого-то другого, более счастливого времени. Он тяжело вздохнул, а затем просто стал вглядываться в темноту и мелькающие деревья, которые плясали тенями…
Когда поезд прибыл в их город, они молча собрали вещи. На перроне, в свете фонарей, Михаил остановился и посмотрел на Елену.
-Может… – начал он, но запнулся, – Может, не будем пока говорить дочери о рaзводе?
Елена подняла глаза, и в них он увидел отражение своих собственных сомнений.
-Мы и так не хотели ничего говорить Насте… – неуверенно добавила Елена.
-Я имею в виду, что вообще не будем говорить? Совсем… – едва слышно произнес Михаил.
Они стояли на перроне и смотрели друг на друга. Елена взялась за ручку чемодана и пошла вперед, и Михаил, помедлив мгновение, последовал за ней. Он чувствовал разочарование, ведь Елена так ничего и не ответила. И почему только он не смог сказать ей как есть, что не хочет рaзвода? Да и не хотел никогда всерьез, разве что только в порыве ссoры?
Елена резко затормозила, да так, что Михаил чуть в нее не врезался. Она обернулась и посмотрела в глаза мужу.
-Я согласна, – произнесла она, а затем гордо, как умела только она, повернулась и пошагала вперед, цокая каблуками.
Колесики ее чемодана стучали по асфальту. Михаил шел за женой, скрывая улыбку. Ему хотелось заглянуть в голову Елены и понять, о чем она думает. Но если бы он видел ее улыбку, которую она прятала, отводя взгляд в сторону длинного поезда, то все бы понял без слов…
