Подобрал из жалости

— Я не пОняла! Как это ты больше не будешь к бабушке ездить?! Она к тебе привыкла! Скучает! Ты ж у неё, можно сказать, единственная осталась, кроме меня!

Людмила Павловна кричала так, будто её невестка, Марина, только что продала родину. Марина же равнодушно чистила апельсин, прижав телефон к уху плечом. Она уже привыкла к наездам свекрови, но вот на пожизненное рабство — не подписывалась.

— Людмила Павловна, вы же в курсе, что мы с Кириллом развелись четыре месяца назад? Ваша бабушка мне теперь никто.
— Да при чём тут Кирилл?! — свекровь аж задыхалась от возмущения. — Она к тебе привязалась! Как к родной!

После слова «родной» Марина даже хохотнула. Для бабушки она была белоручкой, безрукой, неумёхой… Кем угодно, но не родной.

Эта история началась ещё десять лет назад. Марине тогда было восемнадцать. Она только вылетела из детдома. В голове была пустота, в сердце — мечты о нормальной, полноценной семье. Ей не нужны были дворцы и машины, ей хотелось, чтобы кто-то был рядом с ней. Хотелось пить чай вдвоём, ждать кого-то с работы и засыпать под чьим-то боком.

С Кириллом она познакомилась через подругу. Он был нагловатым, резким, вспыльчивым, но приносил ей шоколадки, гулял с ней по парку и не пялился на других девушек. Тогда Марине этого было достаточно. Она просто не хотела быть в одиночестве.

Вскоре она забеременела. Незапланированно, конечно.

Она была уверена, что Кирилл сбежит, даже приготовилась к этому морально. Уже прикидывала, как встанет в очередь на сад, как устроится уборщицей, как будет жить в своей крошечной однушке, выданной государством, с ребёнком.
Но Кирилл остался.

— Ну… будем жениться, чё теперь, — сказал он, узнав о её положении. — Я тебя не брошу, Мариш.

Свадьба была очень скромной: ЗАГС, пара друзей, небольшой торт ручной работы. Но тогда для Марины это было чудом.

Они начали жить вместе. Кирилл бросил учёбу, устроился работать. Он увольнялся, менял места как перчатки, но деньги всё же приносил. Марина гладила ему рубашки, варила супы, штудировала форумы для молодых мамочек.
Казалось, все проблемы позади. Но нет. Они только начинались.

На очередном УЗИ Марине сообщили, что у неё замершая беременность.
От врача она вышла с болью в сердце и дрожью в пальцах. Села на ближайшую лавочку у незнакомого подъезда и долго смотрела в одну точку. Марина не знала, что ей делать. «Вот теперь он точно уйдёт. У него больше нет причин быть со мной», — думала она.

Но Кирилл и на этот раз не ушёл. Он поддержал, пусть и немного неуклюже. Муж не обнимал её, не выводил на душевные разговоры, но был рядом. Этого оказалось достаточно, чтобы Марина почувствовала себя так, словно он спас ей жизнь.

Когда спустя месяц Людмила Павловна позвонила и попросила «посидеть пару раз с Анной Степановной», невестка даже не подумала отказать.

— Я-то уже не девочка, давление, суставы, — вздыхала в трубку свекровь. — А ты молодая, у тебя сил полно.

Звучало разумно. Вот только был один нюанс. У Анны Степановны был пренеприятный характер. Она была свекровью Людмилы, и уже позднее Марина поняла, что та просто спихнула зловредную бабушку на невестку.
Анна Степановна командовала всеми, до кого дотягивалась: внуком, котом, соседями. Теперь — и Мариной.

— Пол нужно мыть руками! За этими вашими швабрами ничего не видно!
Потом остаётся куча шерсти и мусора, — скрипучим голосом заявляла она.
И Марина гнула спину. Она бегала за лекарствами по несколько раз, потому что Анна Степановна обязательно что-то забывала, драила старые кастрюли содой, выслушивала претензии по поводу тех продуктов, которые принесла из магазина.

— Картошка гнилая. Специально искала похуже, чтобы я тебя не отправляла? — с откровенной неприязнью спрашивала Анна Степановна. — А гречку могла бы взять и в пакетиках. Их удобнее варить.

Бабушка категорически не признавала «химию», поэтому мыть всё приходилось мыльным раствором и содой. Учитывая, что квартира лет тридцать не видела ремонта, это здорово осложняло дело. Особенно нелегко приходилось с сантехникой. Ванна была покрыта пятнами, которые не исчезали даже спустя десять минут надраивания жёсткой губкой.

И, конечно, Анна Степановна цокала языком и закатывала глаза, оценивая результат.

— Здесь — перемыть. Думаешь, я слепая? Думаешь, не вижу, что ты халтуришь?
— Но оно не отмывается, — оправдывалась Марина, опуская глаза.
— Ну конечно, у такой белоручки ничего не отмывается! Сильнее три. Господи, и нашёл же внук жену себе…

После этого Анна Степановна пренебрежительно отмахивалась и уходила в свою спальню, прихрамывая.

Список претензий и требований был бесконечным. Ковры нужно было не просто пылесосить, а выбивать, потом проходиться влажной щёткой. Марина перемывала солидную коллекцию хрусталя каждую неделю и вытирала насухо специальной тряпочкой. После проделанной работы она в обязательном порядке пила чай с Анной Степановной и выслушивала, какая ленивая нынче пошла молодёжь.

Кирилл пытался успокаивать Марину, но как-то по-своему.

— Ну потерпи. Бабка у меня злая, но у неё квартира. Может, нам её оставит.

Людмила Павловна тоже «поддерживала».

— Ну, она бывает вредной, конечно. Но тебя любит. Я это вижу по ней.

В то время Марине казалось, что любовь всегда сопровождается терпением. Что семья — это когда ты вкалываешь ради других и никогда не сдаёшься. Что это всё когда-нибудь окупится.

Но она вкалывала, а её брак всё равно трещал по всем швам. Кирилл почти не работал, не помогал по дому, даже от просьб помочь Марине с его же бабушкой отмахивался.

— Когда ты наконец начнёшь приносить деньги в дом? — спрашивала жена, пересчитывая, сколько у них осталось до конца месяца.
— А когда ты наконец перестанешь меня пилить? — злился Кирилл.

Он психовал, игнорировал все просьбы Марины, начал уходить из дома. Людмила Павловна говорила, что сын ночует у неё. Но пахло от него почему-то не её духами.

Потом стало ещё хуже. Кирилл будто бы ждал, когда же Марина выгонит его. Иначе как объяснить то, что он переписывался прямо в кровати, улыбаясь? Когда жена пыталась заглянуть, он отмахивался и прятал экран. Но однажды она всё же успела увидеть переписку.

— Так устал за неделю. Обязательно загляну к тебе на выходных, очень соскучился, — писал муж кому-то.

Марину моментально обожгло яростью. Кровь подступила к лицу.

— К кому это ты там заглянуть собрался? — уточнила она.
— Не твоё дело, — бросил ей Кирилл.
— Ах не моё? То есть ты к кому-то поедешь, а я должна это глотать? А если я к кому-то ночевать убегу?
— Слушай! — вдруг взорвался он. — Ты меня уже достала. Только пилишь и ноешь, пилишь и ноешь. То со своей работой, то с бабушкой. Ушла бы уже, мне бы спокойнее стало. Я тебя вообще из жалости подобрал тогда.

И она действительно решила, что всё, стоп, хватит. Марина собрала его вещи и открыла дверь.

— Пошёл вон! И не возвращайся, — сказала она на прощание.

От девочки, которая считала себя обязанной, не осталось и следа. Её вытравил тяжёлый груз из чужих оскорблений и требований.

Рaзвод оформили быстро, ведь у них не было ни детей, ни совместного имущества. Только налёт неприятных воспоминаний.

Анна Степановна, конечно, не осталась в стороне. Узнав о том, что молодые разошлись, она позвонила Марине.

— Ну что ж, — процедила она. — Я рада, что мой внук развёлся с такой безрукой дурoй.

И вот теперь, спустя четыре месяца, бывшая свекровь вдруг заявила, что Марина должна продолжать ухаживать за этой зловредной бабушкой. Видимо, Людмиле надоело мыть полы ручками, и она вспомнила о невестке.

— Людмила Павловна, я вам больше не родня, и слава богу. Уж извините, но ваша бабушка теперь ваша проблема, — холодно ответила Марина.
— Ты бессовестная! Бессердечная! Знаешь, как ей сейчас тяжело? Да к ней скорая ездит через день, у неё с сердцем из-за тебя проблемы!
— А мне было тяжело, когда вы все делали вид, что всё нормально. Когда она гнобила меня. Когда Кирилл не работал, и я в одиночку вытягивала всё на себе. Когда вы прикрывали своего сыночка. Я всё помню, Людмила Павловна.
— Может, мы в чём-то и не правы, — выплюнула бывшая свекровь после недолгого молчания. — Но неужели нельзя быть человеком? Она каждый день спрашивает у меня, когда ты приедешь!
— Быть человеком… Именно этого я и хочу. А потому избавьте меня от вас и вашей семейки. Спасибо. Хватит.

Марина сбросила звонок. Она зашла в контакты. Кирилла она удалила ещё давно, остались только его мать и бабушка. Когда она нажала на кнопку, ей вдруг показалось, что она не стирает своё прошлое, а всего лишь освобождает память.

Марина выдохнула с облегчением. Да, ушла она, наверное, слишком поздно. Но главное, что ушла. И когда-то у неё обязательно будет нормальная, полноценная семья, но уже без односторонних «должна» и «обязана».

Оцініть статтю
Додати коментар

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Подобрал из жалости
Неравнодушное сердце